Серебряный осел - Лещенко Владимир. Страница 15

– Но разве она существует?!

– Да тише ты, пострел. Не ровен час, услышат. Выходит, что наличествует. Только ты нашим девахам до поры-то до времени не трепись. Лады?

Глава 6

ПРИЯТНАЯ ПРОГУЛКА

– Ой, да не беспокойтесь вы так! – всплескивал руками маленький, весь какой-то сдобный, похожий на булочку с корицей капитан. – В это время года нет ни штормов, ни бурь. Вся поездка займет не более суток и станет для вас приятной прогулкой!

– А пираты? – воинственно подкручивал ус Будря. – Цо пан мувит о пиратах?

– Да-да! – подхватила всезнайка Орланда. – Я слыхала, что в последнее время в здешних водах участились нападения пиратов на торговые и рыбацкие корабли.

На пухлом лице моряка заиграла масленая улыбка.

– Ой, да кто позарится на мое корыто…

Тут он понял, что сморозил явную глупость и поправился:

– Я хотел сказать, что наш корабль такой быстроходный, что за ним ни одному пиратскому судну не угнаться.

– Ну да, ну да, – поддакнула Орландина, скептически глянув на «Октавию».

Характеристика, данная этому плавучему средству его владельцем, была как нельзя более меткой. Корыто, оно корыто и есть.

– Так что, по рукам? – заволновался морской волк, видя, что верный заработок может ускользнуть из его цепких рук.

Терять пятнадцать ауреусов ему ой как не хотелось. Для него это было целое состояние. На эти деньги можно сделать капитальный ремонт, купить новые паруса. Тогда «Октавия», знавшая и лучшие времена, сможет еще долго и верно служить своему хозяину.

Путники переглянулись.

Цена, заломленная капитаном за обычный рейс до Патр, была просто несусветной. Правда, сначала он вообще запросил с них двадцать пять ауреусов, мотивируя это тем, что соглашается брать на борт «всякую живность» (имея в виду осла, кусика и лешего, принятого за диковинную обезьяну) и берет на себя урегулирование «проблем с властями». То есть, попросту говоря, не сообщит, куда следует, о группе подозрительных пассажиров, торопящихся убраться из Италии в Ахайю.

Почему «подозрительных»? Ну, это и самим господам должно быть очевидным. Как прикажете воспринимать юного нобиля, переодетого в хламиду, но при этом имеющего такую благородную осанку и повадки персоны, привыкшей повелевать. Рядом с ним двое телохранителей, маскирующихся под селян, но то и дело тянущихся к поясу, словно там должен добрый меч висеть. Причем один явно иностранец, а второй – переодетая в мужика девица…

(Орландина чуть на куски не разорвала остроглазого нахала; она-то наивно полагала, что ее маскировка удалась на славу.)

…Ну и пышная красавица. То ли нянька, то ли возлюбленная молодого господина…

(Тут пришел черед Ланде раскраснеться, словно маков цвет; чего-чего, но подобного она не ожидала. Любовница?! Хм, хм…)

– По рукам! – протянула ладонь Орландина, и, когда пухленькая ручка капитана оказалась в ее руке, амазонка так крепко вцепилась в длань моряка, что тот даже взвизгнул от неожиданности.

– Только без сюрпризов! – приблизив лицо к мигом вспотевшей харе судовладельца, зловеще прошептала амазонка. – Идем налегке, без груза, и чтоб ни каких других пассажиров!

– Да-да-да!! – зачастил горемычный капитан, уже было примерявшийся, куда бы пристроить пару бочек фалернского и несколько мешков кофе (ну, в самом деле, не идти же в Ахайю порожняком). – Какой раз говор, достойнейшая! Какой разговор!

– Смотри у меня! – погрозила кулаком прознатчица. – Лично все закоулки осмотрю! Итак, до вечера.

– Зря ты с ним так, Динка! – пожурила ее сестра, когда они покинули причал. – Он же все-таки рискует, беря на борт таких опасных пассажиров, как мы.

– Ничего с ним не случится! Я таких гадов насквозь вижу. Он за все удавится, а тут целых пятнадцать золотых! Будет держать язык за зубами, как миленький.

– Так есть, так есть! – поддакнул лех, которому ужас как хотелось надавать толстому пройдохе канчуков, так он его допек своим непочтительным отношением к ясному пану крулю и его ближним людям. – Лайдак, он и в Брундизии лайдак!

Один Кар не принимал участия в общем разговоре. Весь вечер он был тих и задумчив.

Вдохновенный поэт слагал очередной шедевр.

На сей раз это была торжественная песнь, посвященная их отплытию к ахайским берегам. Там, в священных кипарисовых рощах, у напевно журчащего Кастальского ключа великий Феб совершит чудо и вернет своему преданному слуге человеческий облик.

Все это непременно нужно описать в сильных и звучных стихах. Запечатлеть смятение души, терзаемой ожиданием грядущих перемен. Набросать картины морской стихии, пытающейся помешать свершению надежд певца…

Стир с сомнением поглядел за борт.

М-да, вряд ли это можно назвать бушующей стихией. Ленивые волны Ионического моря едва шевелились. А веющий с моря ветерок был всего лишь плодом поэтического воображения. Паруса висели, словно крылья у подбитой вороны, и не думали надуваться.

И как только их «Октавия» отчалит? Правда, капитан клятвенно обещал, что к вечеру ветер должен появиться. Кто его знает, может, и не врет. Не все же время ему врать.

Вот, например, обещал, что стойло, в котором разместят осла «дорогих пассажиров», будет застлано самым качественным душистым сеном. А взамен этого бросил охапку практически несъедобной соломы. И в яслях вместо отборного овса и ячменя что-то гнилое и дурно пахнущее. Вода застоявшаяся.

Нет. в таких условиях совершенно невозможно работать!

Нужно будет пожаловаться Орланде. Вечером, когда путники явятся сюда с багажом и припасами. Пусть приструнит наглеца. Или Кару. Кажется, мальчишке пришлись по душе Стировы песни. Особенно те, для взрослых, которые поэт не решался исполнять в присутствии дам…

– Эй, на «Октавии»! – раздался с берега громкий голос, показавшийся Стиру смутно знакомым. – Есть на борту хозяин?!

Поэт решил полюбопытствовать, что же это там за крикун выискался, и высунул морду в окошко, прорубленное в борту и пропускающее в его «каюту» свет и свежий воздух.

– Чего вам?! – нелюбезно откликнулся вышедший на палубу капитан.

– Куда путь держите? – все так же громогласно поинтересовался прилично одетый парень лет двадцати пяти, лицо которого украшала небольшая клинообразная бородка.

– А кто вам сказал, что я вообще собираюсь выходить в море? – отбрил толстяк.

– Ну меня не проведешь, любезный! Сам не один год под парусом ходил.

– Много вас таких, крыс сухопутных, тут шастает.

– Это кто крыса?! – возопил бородатый. – Ты кого крысой назвал, плебей?! Я вот тебя сейчас в куски изрублю.

Словно из воздуха появился короткий меч, которым парень стал грозно размахивать над головой.

Тут же на его руке повис спутник бородатого, миловидный белокурый юноша.

– Ты что, что ты делаешь?! – зашептал он. – Сейчас этот вызовет береговую стражу.

– И что с того? – тупо уставился забияка. – Имел я их…

– Да, но тогда нам придется объявить, кто мы.

– Ну? – по-прежнему не понимал парень. – Дык елы-палы…

– ОН велел, чтоб все прошло тихо.

– Послушай, милейший, – обратился блондинчик к капитану. – Заработать хочешь?

– Допустим, – осторожно ответил хозяин «Октавии».

– Пять ауреусов, если доставишь нас в Патры.

– Сколько?! – завопили одновременно бородатый и моряк.

– Ты с ума сошел! – возмущенно насел на приятеля бородач. – Да за такие деньги я сам тебя на тот берег доставлю. На лодке, сидя за веслами!

– Во-во! – пошло захихикал капитан, расслышавший их перебранку. – Тебе самое место – гребцом да на галеры.