Золото стрелка Шарпа - Корнуэлл Бернард. Страница 12

– Господи боже! – вымолвил потрясенный Ноулз.

– А вот богохульствовать ни к чему. – Укоризненный тон не замаскировал возбуждения в голосе Керси.

Обнаженные французы исчезли в пыли, и лишь в тот миг, когда лошади отпрянули от скалы, оказавшейся на их пути, Шарп мельком увидел тело в красных полосах; в следующую секунду конь понесся дальше. Наверное, пленники уже потеряли сознание, не чувствовали боли, но партизаны рассчитали безошибочно. Шарп заметил первый признак жизни в селе: ворота большого дома Цезаря Морено распахнулись, и на улицу выплеснулась кавалерия в полной боевой экипировке. Шарп видел небесно-голубые рейтузы, коричневые доломаны и высокие мохнатые шапки.

– Гусары!

– Погодите! Они еще хитрей, чем вы думаете. – Керси не скрывал своего восхищения.

Гусары с саблями наголо во весь опор неслись к околице, к двум коням, волокущим по земле страшный груз. Казалось, партизанская затея рухнет в самый важный момент – гусары вот-вот спасут избитых, окровавленных пленников на северном краю села, но внезапно два коня увидели кавалерию и встали.

– Иисус! – пробормотал Харпер – теперь он смотрел в трубу Шарпа. – Глядите, один содомит еще шевелится!

Он не ошибся. Один из несчастных французов был далек от беспамятства – он корчился, пытаясь сесть, но кони вдруг рванули прочь и опять потащили пленников, точно кровавые кули, по каменистой земле. Они бешеным галопом пустились в разные стороны, и Керси удовлетворенно кивнул.

– Они к себе не подпустят французскую кавалерию, по крайней мере пока не выдохнутся. Слишком привыкли от нее бегать.

В долине царила сумятица. Кони, ошалев от зуда, кругами носились по полям, гусары, потеряв строй, пытались их настичь, и чем ближе подъезжали французы к партизанским коням, тем прытче те скакали на север. В нескольких разрозненных, позабывших дисциплину группах Шарп насчитал около сотни гусар; поглядев обратно на село, он увидел на улице ожидающую в строю конницу.

А как бы он сам поступил, если бы эти двое были его людьми? Наверное, в точности так же, как и французы. Попытался бы их спасти.

– Быстрее! Ну же! – Казалось, Ноулз, сам того не осознавая, сочувствует французам.

Одного коня все-таки удалось поймать и успокоить, и теперь спешившиеся кавалеристы распускали на нем подпругу и отвязывали пленника. Запела труба, призывая рассеявшихся гусар, которые все еще мчались за другим конем, остановиться и построиться, и в тот миг, когда звуки трубы достигли лощины, Эль Католико ударил с северных холмов конницей. На застигнутых врасплох гусар ринулась длинная цепь всадников в коричневом, черном и сером, размахивающих всевозможными клинками; за ними клубилась пыль, а с каменистых гребней над их головами летели мушкетные пули.

От восторга Керси едва не выскочил из лощины.

– Великолепно! – кричал он, стуча кулаком о камень. – Превосходно!

Охотники угодили в западню.

Глава пятая

Эль Католико вывел своих всадников из-под прикрытия холмов, и Шарп прильнул к подзорной трубе. Керси лающим голосом описал его облик, но и без помощи майора Шарп узнал бы в высоком воине командира партизанского отряда.

Серая накидка, серые ботфорты, длинная рапира, черный конь.

От восторга Керси лупил кулаком по камню, ему не терпелось увидеть, как партизаны настигнут поворачивающих назад французов.

Шарп обвел взглядом партизанскую конницу, высматривая синие и серебряные цвета драгуна принца Уэльского, однако среди атакующих не было капитана Харди. Он вспомнил слова Керси о том, что невеста Эль Католико, Тереза, сражается наравне с мужчинами, но в цепи всадников он не заметил и женщин. Слышались только грубые мужские возгласы, когда столкнулись первые кони и на первых французов обрушились испанские клинки.

В селе звуки горнов разорвали тишину, гусары вскакивали на горячих коней, из ножен со свистом вылетали сабли; но Эль Католико был далеко не дурак. В его намерения вовсе не входил бой с целым полком и неизбежное поражение. На глазах у Шарпа он замахал рукой, приказывая своим людям повернуть, а затем подзорная труба помогла стрелку разобрать, что творится в облаке пыли.

Французам на ячменном поле досталось крепко; столкнувшись с противником, вдвое более многочисленным, они кинулись вспять и понесли потери. Внезапность атаки испанцев не позволила обороняющимся образовать мало-мальски пригодный для контратаки строй. Шарп увидел выбитых из седел гусар – их хватали за руки и утаскивали с поля боя всадники, которым Эль Католико, вероятно, приказал отступить после одного яростного удара.

Да, замысел партизанского командира заслуживал восхищения. Французы клюнули на живца и хорошенько получили по зубам. И двух минут не прошло с появления испанцев, а они уже скрылись в пыли, возвращаются к холмам и увозят пленных, чьи муки будут еще страшнее, чем у двух солдат, которые выманили гусар из-за надежных стен.

В долине остался лишь один партизан. Эль Католико смотрел с коня, как из села изливается гусарская лава. Невдалеке от него французы, уцелевшие под ударом испанцев, безжалостно шпорили лошадей, но Эль Католико, видимо, это нисколько не пугало. Он пустил коня легким галопом в противоположную сторону от холмов, обогнул неубранное ячменное поле и оглянулся через плечо на приближающихся французов. За ним гнались не меньше десяти гусар. Они летели во весь опор, склоняясь к конским гривам, размахивая саблями, и у Шарпа не осталось сомнений, что партизанский командир обречен. Но в последний миг его конь прянул в сторону, сверкнула длинная рапира, один из французов свалился с седла, и рослый черный скакун с серым наездником резво помчался на север. Гусары в замешательстве остановились над трупом офицера.

Шарп тихо присвистнул, а Керси с улыбкой пояснил:

– Он лучший фехтовальщик на границе, а может, и во всей Испании. Я видал, как он заколол в бою четырех французов, да еще успел прочесть им отходную.

Шарп глядел в долину. На спасение двух пленных французы отрядили сотню всадников, а теперь потеряли еще две дюжины убитыми и плененными. Все партизаны ушли живыми – выручили быстрота натиска и мгновенный отход. А их командир, оставшийся на поле боя до самого конца, нанес пощечину французской гордости. Черный конь галопом несся к холмам, уже не скрывая своей резвости, и вряд ли у французов нашелся бы наездник, способный догнать Эль Католико.

Керси сполз с обрыва.

– Вот как это делается, Шарп.

Стрелок кивнул.

– Впечатляет. Я только одного не пойму.

Майор сердито вскинул бровь.

– Чего?

– Что делают в селе французы?

Керси пожал плечами.

– Чистят осиное гнездо. – Он махнул рукой на юг. – Разве вы забыли, что там у них главная дорога, по ней везут все припасы для войск вокруг Альмейды? А когда французы вторгнутся в португальские владения, обозы пойдут здесь. Массена ни к чему партизаны в тылу. Он их истребляет. Во всяком случае, пытается.

Шарпа ответ удовлетворил, но одна мысль не давала ему покоя.

– А как же золото, сэр?

– Надежно спрятано.

– А Харди?

Майору надоели расспросы.

– Шарп, он где-то неподалеку. Я не знаю. По крайней мере, здесь Эль Католико. Значит, мы не одни. – Он хохотнул и дернул себя за ус. – По-моему, не мешает сообщить ему, что мы прибыли. – Он спустился на дно балки. – Ждите здесь, Шарп. Я съезжу к Эль Католико.

– А это не опасно, сэр? – обеспокоился Ноулз.

Керси с жалостью посмотрел на него.

– Лейтенант, я не собираюсь ехать через село. – Он указал на север. – Поеду назад, сделаю крюк. Сегодня вечерком увидимся, может, попозже. Костров не разводить!

Майор засеменил прочь, и Харпер подождал, пока утихнут его шаги.

– Чем же нам теперь тут развлекаться, а, сэр? Прикуривать у французов? – Он посмотрел на Шарпа и сдвинул брови. – Непорядок, сэр.

– Да.

А впрочем, все не так уж и плохо, решил Шарп. Не век же тут французам торчать. Рано или поздно партизаны вернутся в село, и останется одна маленькая загвоздка: как убедить Эль Католико отправить золото под английским «эскортом» в Лиссабон?