Дальняя бомбардировочная... Воспоминания Главного маршала авиации. 1941-1945 - Голованов Александр Евгеньевич. Страница 164

Возвратился начальник штаба, чтобы получить название объекта, который значился четвертым. Чем больше я рассматривал наименования населенных пунктов, тем менее они подходили к названному Верховным. Как помнит читатель, мы ежедневно посылали свои боевые донесения лично Сталину, и он, читая их, видел, как выполняются те или иные отданные им распоряжения. [459] Нередко, прочитав донесение, он звонил и уточнял интересующие его данные. Что же касается его распоряжений, на которые он особо обращал наше внимание, то контроль за их выполнением был с его стороны безусловным.

Невольно, видимо по ассоциации, воскрес в памяти рассказ А. П. Чехова «Лошадиная фамилия», читая который я когда-то от души смеялся. Однако теперь, когда я попал в положение, в какой-то степени напоминающее рассказ Антона Павловича, мне было не до смеха. Зная в деталях положение наших войск в Венгрии, а в связи с этим и районы возможных боевых действий АДД, я все же никак не мог найти названия населенного пункта, хоть как-то напоминающее то, в районе которого нужно было нанести удар.

Много затратили мы с начальником штаба времени, чтобы все-таки найти на карте нужный объект… Начальник штаба, не зная, естественно, этого объекта, предлагал различные пункты, которые по логике вещей могли быть предназначены для нашего удара. Но так мы ни до чего и не доискались.

Ничего не оставалось делать, как, если можно так выразиться, идти с повинной к Верховному. Однако впереди оставалось еще три дня до выполнения той задачи, и я решил отвлечься от этого вопроса в надежде, что, как это нередко бывает, название через какое-то время само всплывет в памяти.

На другой день позвонил Сталин, высказал удовлетворение по результатам нашего налета по объекту, назначенному для удара в первую ночь, и дал указание продолжать действия. Видимо, о результатах налета им, кроме нашего боевого донесения, были получены данные и от руководства фронтом.

В следующую ночь из-за плохих метеорологических условий в данном районе АДД боевых действий не вела. Потом был совершен боевой вылет на следующий объект, но название четвертой цели так и не восстанавливалось в моей голове. Делать нечего — нужно докладывать Верховному…

В день подготовки удара по третьему объекту, когда шло согласование нанесения его с командованием фронта, позвонил Сталин и, спросив, готовимся ли мы сегодня в ночь наносить третий удар, сказал, что надобность выполнения боевого задания по четвертому объекту отпала, а вместо него следует действовать по объекту номер пять.

При следующем моем посещении Кремля со мной были блокнот и карандаш.

Когда, получая задания, я развернул блокнот и вынул карандаш для того, чтобы записать цели, Верховный несколько удивленно посмотрел на меня, но ничего не сказал. Появление в моих руках принадлежностей для письма говорило само за себя… Так ни разу и не спросил меня Сталин, почему я стал являться к нему с блокнотом и карандашом. Я же сделал для себя вывод, что разумными советами нужно пользоваться не согласно старинной русской поговорке — «гром не грянет — мужик не перекрестится», а своевременно, когда тебе их дают. [460] 19 августа 1944 года еще одной группе летно-подъемного состава АДД Указом Верховного Совета СССР было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Среди них: Николай Дмитриевич Авдеев, Сергей Петрович Алейников, Николай Алексеевич Алексеев, Антон Адамович Алехнович, Василий Иванович Алин, Глеб Федорович Баженов, Владимир Иванович Борисов, Федор Яковлевич Брысев, Павел Иванович Бурлуцкий, Иван Семенович Валухов, Иван Матвеевич Глазов, Николай Александрович Гунбин, Виктор Васильевич Евдокимов, Николай Павлович Жуган, Михаил Владимирович Журавков, Виктор Александрович Каширкин, Иван Иванович Киньдюшев, Платон Федосеевич Клята, Николай Ефимович Козьяков, Сергей Федорович Кондрин, Алексей Константинович Коростелев, Алексей Николаевич Кот, Владимир Георгиевич Кочнев, Николай Иванович Куроедов, Борис Александрович Лахтин, Гали Ахмедович Мазитов, Василий Павлович Морозов, Илья Иванович Мусатов, Алексей Тимофеевич Назаров, Николай Вячеславович Новожилов, Владимир Григорьевич Павлов, Алексей Свиридович Петушков, Алексей Николаевич Прокудин, Александр Иванович Репин, Франц Николаевич Рогульский, Владимир Федорович Романов, Петр Иванович Романов, Владимир Васильевич Сапожников, Сергей Николаевич Соколов, Федор Иванович Титов, Павел Иванович Тихонов, Леонид Федорович Тюрин, Леонид Алексеевич Филин, Николай Иванович Фомин, Павел Михайлович Фуре, Николай Николаевич Харитонов, Александр Григорьевич Юкилин.

Даже скупое перечисление всего того, что сделал каждый из них, заняло бы не один десяток страниц. Однако будет, конечно, неправильным, если мы ограничимся лишь констатацией факта присвоения такого высокого звания, не сказав хотя бы несколько слов о некоторых из наших Героев.

С. П. Алейников к маю 1944 года совершил 221 боевой вылет. При успешном бомбометании с высоты 400 метров танковой колонны самолет от прямого попадания снаряда загорелся. Штурман Алейников вместе со своим командиром летчиком Андреевым привел горящий самолет на свою территорию, где была произведена посадка и спасен экипаж. В один из полетов их самолет пристроился к вражескому Ю-88, вышел с ним на смоленский аэродром, где уничтожил на земле 15 самолетов, что подтверждено полученными данными. В составе пары на бреющем полете экипаж совершил налет на Днепропетровский железнодорожный мост, который в результате прямого попадания был выведен из строя, что подтверждено полученными данными. [461] Дважды самолет Алейникова был сбит, но он возвращался в свою часть и продолжал летать. 172 боевых вылета сделал со своим командиром корабля Иваном Андреевым, Героем Советского Союза. За отличные показатели в боевой работе назначен штурманом полка.

Ф. Я. Брысев — заместитель командира эскадрильи, совершил 229 успешных боевых вылетов. В одном из полетов самолет был подбит зенитным огнем, выведены из строя оба мотора, стрелок-радист убит, а штурман и воздушный стрелок тяжело ранены. Покидать одному самолет и оставлять своих товарищей нельзя. Производить посадку на поврежденном самолете с неработающими моторами сложно и опасно. Решил все же садиться. При посадке самолет загорелся. Получив сильные ожоги, Брысев вытащил своих тяжелораненых товарищей из огня, спас им жизнь. Затем продолжал свою боевую работу. При налете на аэродром противника Балбасово в июне 1944 года, при отходе от цели, был атакован истребителем противника.