Стрела Посейдона - Касслер Клайв. Страница 70

— Может, из-за местного аэродрома, дружественного похитителям.

— Возможно, они еще в пути, — предположила Мейерс. — Может, направляются на западное побережье или в Мексику.

— Смахивает на то, что работенки вам малость поубавилось, Элизабет, — заметил Сандекер. — Ладно, давайте ею и займемся. Жду новостей завтра в то же время.

Участники совещания у вице-президента встали, чтобы уйти. Уже направляясь к двери, Мейерс обратилась к Ганну:

— Я бы хотела видеть это электронное письмо как можно раньше.

— Конечно, — ответил Ганн. Но про себя подумал, что не раньше, чем они с Егером полностью расшифруют смысл послания.

Дверь каюты с грохотом распахнулась. Энн сидела на угловом столике, глядя в крохотный иллюминатор на море. Большую часть путешествия она провела на этом месте. Если не считать приступ морской болезни в самом начале, когда они выходили из дельты Миссисипи, плавание прошло без малейших впечатлений. Единственным развлечением были две трапезы в день, которые приносил лысый урод — наверное, корабельный кок.

Часами глядя в иллюминатор по штирборту, она пришла к заключению, что корабль идет на юг. По ее прикидкам, скорость составляла от пятнадцати до двадцати узлов, так что на второй день они, по-видимому, были уже в тысяче миль к югу от Нового Орлеана. С географией юга она была знакома с пятого на десятое, но решила, что корабль уже недалеко от мексиканского полуострова Юкатан.

Она не виделась с Пабло с момента, как взошла на борт, но внутренне подготовилась к его появлению. И когда дверь внезапно распахнулась, сразу поняла, что это он. Войдя в каюту, Пабло захлопнул за собой дверь. Вид у него был более благодушно-расслабленный, чем прежде, и когда он подступил ближе, Энн поняла почему. От него разило дешевым ромом.

— Скучала по мне? — спросил он, осклабившись, как акула.

Энн отодвинулась подальше в угол стола, подперев подбородок коленями.

— Куда мы направляемся? — вопросом на вопрос ответила она в надежде направить его мысли в другое русло.

— В край, где жарко и влажно.

— В Колумбию?

Пабло склонил голову к плечу, удивленный тем, что она знает — или догадывается — о его национальной принадлежности.

— Нет, но, может, когда доставим груз, слетаем вдвоем в Боготу в долгий романтический отпуск. — Он подобрался к самому краю стола.

— А когда состоится доставка?

— Вопросы, вечно вопросы… — Пабло наклонился, чтобы запечатлеть на ее лице слюнявый поцелуй.

Подняв подошвы к его груди, Энн уперлась и оттолкнула его ногами. К ее изумлению, великан неуклюже попятился, плюхнувшись на ее койку.

Энн содрогнулась. Не прикончит ли он ее за отказ? Но алкоголь настроил его на мажорный лад, и он поднялся с постели со смехом.

— Я знал, что в душе у тебя живет дикая кошка.

— Которой не нравится сидеть в клетке, — она подняла скованные наручниками запястья. — Почему бы сперва их не снять?

— И дикая, и умная, — прокомментировал он. — Нет, пожалуй, это единственное, что я не стану с тебя снимать.

Он принялся расстегивать рубашку, устремив на нее мутный плотоядный взор.

Энн дрожала в углу, по-прежнему сидя на столе и раздумывая, не попытаться ли прорваться к двери.

Угадав ее мысли, Пабло переместился, преградив ей путь, и начал подбираться ближе.

Энн уже готова была закричать, когда в каюте громко разнесся совсем другой звук — треск помех, раздавшийся из потолочного громкоговорителя, подключенного к сети внутренней связи корабля. А потом и в каюте, и по всему кораблю прогрохотал голос:

— Сеньор Пабло, пожалуйста, явитесь на мостик. Сеньор Пабло, на мостик!

Тряхнув головой, Пабло недовольно воззрился на решетку динамика. Неуклюжими пальцами застегивая рубашку, он продолжал озирать Энн голодным взглядом.

— Мы скоро продолжим, но тебе придется немного подождать, — он выскользнул из каюты и запер за собой дверь.

Энн скрючилась в своем углу, чувствуя, как по щекам струятся слезы облегчения и благодарности за избавление — лишь временное, как она боялась.

Покинув ее каюту, Пабло вскарабкался на мостик и с раздражением подошел к капитану.

— Чего там?

— Срочный вызов для вас по спутниковому телефону, — капитан указал на ожидающую его трубку.

Стряхнув алкогольный ступор, Пабло подал голос в микрофон. Беседа оказалась односторонней. Пабло хранил молчание до самого конца, завершив разговор словами:

— Есть, сэр! — и повернулся к капитану. — Далеко мы еще от канала?

Капитан изменил масштаб навигационного экрана.

— Всего чуть более шестисот миль.

Поглядев на цифровую карту, Пабло внимательно изучил ближайшую береговую черту.

— Нам нужно срочно зайти в Пуэрто-Кортес в Гондурасе, чтобы взять краски и принять груз.

— С доставкой в имение?

— Нет, понадобятся самому кораблю.

— Но на борту «Зальцбурга» лишь скелетный экипаж.

— Тогда пусть все из кожи вон лезут, — отрезал Пабло, — или сами станут скелетами.

Выполнив просьбу Чжоу, Питт-старший направился через джунгли на запад. Сперва он подумывал, не повернуть ли назад, чтобы найти судно, на котором Чжоу наверняка прибыл, но в конечном итоге отверг эту мысль, потому что оно наверняка надежно замаскировано. Пробираясь сквозь кусты, Дирк гадал, кто такой этот человек и зачем ему уничтожать фабрику Бёльке. Не то чтобы Питт и сам не испытывал такого желания, но заключил, что мотивы скорее связаны с торговлей редкоземельными элементами, чем продиктованы гуманитарными соображениями.

Вскоре после их расставания солнце опустилось за горизонт, и под лиственной кровлей джунглей наступили сумерки. Вокруг Питта вилась туча москитов, с закатом налетевших попировать его кровью. Идти дальше стало рискованно, потому что сгущающиеся сумерки стали почти непроглядными. Он начал натыкаться на острые ветки и спотыкаться о невидимые бревна, но ничего не мог с этим поделать.

Собаки продолжали преследование, медленно и методично. Питт надеялся, что ищеек отвлечет след Чжоу, но они сосредоточились исключительно на запахе Дирка. Судя по время от времени возобновлявшемуся лаю, они где-то в двух-трех сотнях ярдов позади. Каждые пару минут Питт останавливался и прислушивался, пытаясь засечь их местонахождение.

Джунгли обступали его со всех сторон, и он совершенно утратил чувство направления. Единственным ориентиром служил собачий лай. Боясь ненароком свернуть и выйти прямо к преследователям в зубы, Дирк настороженно прислушивался, не забывая о лае ни на минуту.

С наступлением ночи в джунглях поднялась настоящая какофония уханий, кличей и воплей. Питт крепко держал свою острую палку в руке на случай, если окажется, что звуки издают не птицы или лягушки, а ягуар или кайман.

Ночной концерт помогал рассудку Питта отвлечься от усталости. Без воды и протеинового батончика, которыми поделился Чжоу, он бы уже давно рухнул без сил, но это скудное пропитание поддержало его. Усталость сочилась из костного мозга, обращая каждый шаг в мучение. Непривычность жаркой обстановки, напоминавшей парную баню, лишь усугубляла его апатию. Но когда искушение остановиться и просто лечь становилось непреодолимым, мысль о Джордино и остальных невольниках продолжала толкать его вперед.

Хотя одежда после купания давно просохла, сейчас она вновь была мокра от пота. Питт молился о дожде, понимая, что тот поможет сбить ищеек со следа. Но обычно безотказные панамские небеса на сей раз прийти на помощь отказывались, время от времени ограничиваясь мелкой моросью.

Поскользнувшись на раскисшей грязи, Дирк привалился к стволу дерева, давая себе передышку. Похоже, преследователей темнота тоже заставила сбавить скорость. Дальний лай говорил, что у него по-прежнему хорошая фора, но вскоре Питт заметил сквозь листву призрачное мерцание фонарей следопытов.

Поднявшись на ноги, он двинулся сквозь шпицрутены невидимых ветвей. Час за часом ночь превращалась в нескончаемую череду: шагай, спотыкайся, вставай и вновь бреди через джунгли. И неизменно фоном прочим звукам джунглей служил собачий лай.