Вокруг света за 280$. Интернет-бестселлер теперь на книжных полках - Шанин Валерий. Страница 34

Первую ночь в Джакарте мы провели на стоянке дальнобойщиков. А на следующее утро ее хозяин повез нас в центр города, прямо к дверям российского посольства.

Консул, едва увидев нас, сразу же спросил:

– Что случилось? Паспорта украли?

Судя по тому, что нам уже рассказали о Джакарте, украсть их здесь могли запросто. Но у нас был вопрос важнее.

– А ходят ли российские грузовые суда из Индонезии в Австралию?

Консул в этом вопросе разбирался не лучше, чем его коллега в Сингапуре. Он, естественно, летал на самолете, так же, как и все российские специалисты и пока еще редкие туристы. Помочь он нам не мог, но совет все же дал:

– Я, конечно, не могу запретить вам ехать в Западный Тимор, но не советую. Обстановка там очень неспокойная. А о Восточном Тиморе и речи быть не может.

На центральной площади Джакарты – Медан Мердека (площадь Свободы) отгрохали помпезный монумент-музей Монас (Национальный монумент). Его венчает 137-метровый обелиск из итальянского гранита с позолоченным «Факелом Независимости», а перед входом, куда тянется длинная очередь, как в Мавзолей Ленина, стоит конная статуя национального героя – принца Дипонегоро. Тут же перед входом раскинулся стихийный рынок.

В северо-восточном конце площади видны купола и минареты мечети Истикал – одной из крупнейших в Юго-Восточной Азии. Прямо напротив мечети стоит католический кафедральный собор, неподалеку от него протестантская церковь Святого Эмануэля и англиканская церковь Всех Святых. Как в них относятся к «братьям-христианам», мы так и не узнали. На несколько дней нам предоставили приют в Российском культурном центре на улице Дипонегоро.

Игорь Петрович Василюк извинился за то, что отдельной комнаты для нас нет.

– Мы можем поселить вас в кинозале. Только вам придется каждый вечер возвращаться сюда не позднее девяти часов вечера. Нас недавно ограбили, поэтому мы теперь по вечерам включаем сигнализацию.

На следующий день мы зашли в представительство АПН – мне нужно было срочно отправить статью в журнал «Учеба, работа, бизнес за рубежом». Сергей Мельников встречался со Стасей и Эдиком.

– Они приплыли в Джакарту на каком-то попутном судне с Батама, прожили у нас в представительстве три недели. Каждый день ходили в порт, пытаясь попасть на попутное судно до Австралии. Но успеха так и не добились. Виза у них заканчивалась, дольше оставаться у нас они не могли. Я краем уха как-то слышал, что Стася выяснила: якобы существует регулярная пассажирская линия, связывающая остров Ломбок с Австралией. Они купили билет на ночной поезд до Сурабаи – это крупный порт на восточном побережье Явы, и уехали. С тех пор я о них ничего не слышал.

– Мы знаем, что до Австралии они добрались. Но как им это удалось, неизвестно. На связь они не выходят – не хотят нам мешать своими советами.

На следующий день мы для очистки совести все же съездили в грузовой порт. Нас, как европейцев, на территорию пропустили без вопросов. Судов на Австралию в тот день не было, а повторять «трехнедельную осаду» мы не стали.

Автостопом по Яве

На станции Гамбир мы попали в перерыв между электричками. Нужно было ждать три часа. Чтобы скоротать время, мы пошли прогуляться по центру и совершенно случайно оказались у сикхского храма. Оттуда вышла индийская супружеская чета и пошла к одиноко стоявшему джипу. Они пригласили нас в храм и даже устроили экскурсию.

Вечером мы вчетвером приехали в современное здание, по внешнему виду напоминающее типичный областной Дворец культуры. Там начиналась индийская свадьба. Среди примерно пятисот гостей большинство было индийцев, но встречались и европейцы. Они, скорее всего, так же, как и мы, попали туда случайно. Или их специально привезли – как «свадебных генералов». В Азии белый человек является желанным гостем на любом празднике.

Свадебная церемония была сложной: молодоженам вручали многочисленные подарки; на сцене выступали с торжественными поздравлениями родственники, друзья и знакомые; какие-то полупрофессиональные творческие коллективы пели песни и танцевали… Гости вначале внимали всему происходящему с интересом, но как только в зале появились пиво и виски с содовой (для трезвенников, которых там было немного, в углу стоял столик с кока-колой) началось безудержное веселье: в зале была кутерьма, на сцену лезли все, кто хотел петь или танцевать, – вне зависимости от наличия голоса и сноровки.

На следующий день мы приехали на станцию как раз к отправлению электрички. Она поначалу поразила своей пустотой и удивительной, прямо-таки европейской чистотой. Но чем дальше мы отъезжали от центра, тем больше внутрь набивалось народу (те, кому не хватило места внутри, висели на подножках снаружи или сидели на крыше) и тем толще становился слой мусора на полу. По вагону сновали торговцы, по полу на четвереньках ползали детишки с вениками, собирая с пассажиров мелочь – как своеобразный «налог на чистоту» (в России этот бизнес не приживется – наши пассажиры электричек не способны с такой скоростью производить мусор).

Всему хорошему в нашей жизни приходит конец, закончилась и наша поездка на электричке. Пора опять возвращаться к автостопу. Ориентируясь по дорожным указателям, мы вышли на трассу.

– Вы на Кракатау? – спросил водитель туристического джипа.

– А где это?

– Садитесь, я по дороге расскажу.

Водитель, очевидно, работал туристическим гидом, поэтому я сразу предупредил:

– Мы автостопом едем.

– Это я уже понял, но мне все равно по пути – я еду за группой немецких альпинистов на вулкан Кракатау.

Когда мы сели, он продолжил:

– Этот вулкан стал известен на весь мир в 1883 г. Тогда началось сильнейшее извержение: ударные волны, рожденные подземными взрывами, трижды обошли земной шар, а рев был слышен на расстоянии тысячи километров. Водяной вал, поднятый подземным взрывом, достиг берегов не только Америки и Африки, но даже Англии и Франции! На Яве волна в 30–40 метров высотой сметала на своем пути прибрежные деревни. Огромная черная туча закрыла солнце. С неба сыпался пепел и жирная, липкая грязь. После этого вулканического взрыва в атмосфере скопилась огромная масса пыли, и в течение нескольких лет на Земле наблюдали необычные кроваво-красные зори.

Чуть ли не в каждой деревне на дороге стояли пикеты местных жителей. Они размахивали сачками (типа тех, которыми ловят бабочек) и что-то выкрикивали – собирали с проезжавших мимо водителей деньги на благотворительность.

– Смотрите, как здорово они придумали. Когда деньги кончатся, мы тоже выйдем на дорогу и будем пожертвования собирать.

– У нас же сачка нет, – Татьяна Александровна сразу вернула меня на землю.

– Значит, не будем ждать, пока деньги кончатся совсем, а на остаток купим сачок побольше, – согласился я и стал размышлять на тему «Сколько денег мы бы собрали, если бы вышли на дорогу».

Сожженная церковь

Водитель пикапа обещал довезти нас до Тасикмалаи, но высадил в каком-то маленьком поселке в тридцати километрах до города, а сам свернул куда-то в джунгли. Мужчина, сидевший на лавочке возле своего дома, случайно стал свидетелем того, как мы вышли из машины, и сразу же стал звать нас к себе на чашку чая. Оказалось, и эта маленькая безымянная деревня в индонезийской глубинке связана с нашей далекой Родиной. В 1961 г., когда в космос летал Юрий Гагарин, индонезиец через советское посольство выписывал журнал «Советский Союз». А его сосед все еще катается на автомобиле «Москвич» 1968 г. выпуска.

Для голосования мы вначале выбрали самое удобное место – под единственным на весь поселок уличным фонарем. А зря! Тут же чуть ли не весь поселок взялся нам «помогать» – автобус останавливать! Еле отбились. Пришлось уходить в темноту.

Раньше понятие «религиозная война» ассоциировалось у меня исключительно со средневековой историей, с романтикой Крестовых походов. Но в Индонезии и в наше время мусульмане и христиане продолжают убивать друг друга. Хотя все, с кем мне удалось разговаривать, в один голос утверждали: «Никаких религиозных противоречий в стране нет. Все межконфессиональные конфликты порождаются политическими и экономическими противоречиями».