Проклятый манускрипт - Ванденберг Филипп. Страница 32

Над домом алхимика в небо поднимался столб дыма, и Афра пошла быстрее. Поднявшись на холм, она стала стучать в двери, пока они слегка не приоткрылись — точно так же, как и вчера. Но вместо алхимика в проеме двери показалось лицо Клары.

— Мне нужно поговорить с Рубальдусом, — задыхаясь, сказала Афра.

— Нету его, — ответила женщина и хотела уже захлопнуть дверь.

Но Афра просунула руку.

— Послушайте. Это не будет ему в убыток. Скажите ему, что я предлагаю десять гульденов за помощь.

Клара отодвинула засов и открыла двери.

— Как я уже сказала, мастера нет.

Афра не поверила.

— Вы меня, наверное, не поняли. Я сказала «десять гульденов»! — При этом девушка растопырила пальцы и показала женщине деньги.

— Даже если вы предложите мне сотню, я не смогу наколдовать вам Рубальдуса.

— Я подожду, — упрямо заявила Афра.

— Это невозможно.

— Почему?

— Мастер еще вчера уехал в Аугсбург. Он надеялся найти корабль, который сможет отвезти его на день-два вниз по реке. Рубальдус был очень взволнован и спешил к епископу.

Афра едва не заплакала.

Клара сочувственно посмотрела на нее.

— Мне действительно очень жаль. Если бы я могла вам чем-то помочь…

— Мастер Рубальдус говорил вам что-нибудь еще? — спросила Афра. — Пожалуйста, вспомните!

Клара пожала плечами.

— Ну… Он что-то говорил о тексте необычайной важности. А больше ничего не сказал. Вы должны знать, Рубальдус считает большинство женщин глупыми, так как мозг Евы, как он утверждает, был на треть меньше, чем у Адама. И он говорит, что с тех пор ничего не изменилось.

У Афры на языке вертелись злые слова, но, поскольку алхимик был ей еще нужен, она проглотила их. Вместо этого она спросила:

— Вы жена мастера Рубальдуса? Уж простите мне мое любопытство.

Сегодня, в отличие от вчерашнего дня, когда на Кларе был тонкий, почти прозрачный наряд, она надела платье из грубой ткани, такое, какие носят во время работы в поле. Клара была высокой, и в ее резких, но правильных чертах лица была определенная красота. Длинные темные волосы она завязала на затылке.

— Вы бы удивились, если бы я сказала «да»? — ответила Клара вопросом на вопрос. И, не дожидаясь, пока Афра что-нибудь произнесет, продолжила: — Это потому, что внешне мы же подходим друг другу?

— Я совершенно не это хотела сказать!

— Нет-нет. Вы совершенно правы. Но ни для кого не секрет, что низенькие мужчины любят высоких женщин. И чтобы все-таки дать вам ответ: нет, я ему не жена. Называйте меня его подстилкой, домохозяйкой или как угодно.

— Вам совершенно не нужно передо мной оправдываться! Простите меня за глупый вопрос. — Афра чувствовала, что задела Клару за живое. Ей стало жаль. Она и заговорила-то только затем, чтобы ее не прогнали. У Афры возникло чувство, что Клара знает больше, чем хочет показать.

— Вам должно быть известно, — снова начала Афра, надеясь все же узнать о пергаменте побольше. — Я нахожусь в щекотливом положении. Жизнь сыграла со мной злую шутку. Родителей я лишилась, еще будучи ребенком. Меня взял на работу ландфогт и, когда у меня появились женские формы, воспользовался мной для своего удовольствия. — Афра заметила, что у нее на глаза навернулись слезы. — Однажды я взяла и убежала, а когда я встретила мастера Ульриха, то впервые в жизни познала относительное счастье. Но у мастера Ульриха уже есть жена. А у счастья всегда найдутся завистники. Теперь меня хотят обвинить в колдовстве.

Клара растерянно глядела на молодую женщину в бархатном платье.

— Я не знала этого, — тихо сказала она. — Я думала, вы из богатых, одна из этих заносчивых дочерей бюргеров, которые интересуются только тем, как бы найти мужа побогаче.

Афра горько рассмеялась.

— На вас ведь не простое крестьянское платье, — задумчиво сказала Клара.

— Как видите, внешность обманчива.

— В таком случае мне тоже не стоит скрывать свое прошлое. Я работала банщицей, пока Рубальдус не забрал меня оттуда, — и Клара показала свои руки. Они были темно-красного цвета, а там, где выступали кости, едва ли не прозрачными. — Рубальдус сказал, это кожеед, и приготовил мне специальную микстуру. Но алхимик — не аптекарь, пока что это средство ничем не помогло. Но какое отношение имеет этот таинственный пергамент к тому, что тебя обвиняют в колдовстве?

— В общем-то, никакого, — ответила Афра. — Просто отец говорил, что пергамент очень ценен и мог бы помочь мне, если я окажусь в большой нужде.

— И вот этот день настал?

Афра кивнула.

— Мастер Рубальдус был моей последней надеждой. Вчера мне показалось, что он знает о пергаменте больше и просто хотел это скрыть.

— Вполне возможно, — задумчиво ответила Клара. — Трудно понять, что на уме у такого человека, как Рубальдус. Он только дал понять, что должен передать епископу Аугсбургскому срочное известие. Вот так внезапно. Может быть, я и глупа, но я уверена, что это известие связано с пергаментом. Минутку! — Клара повернулась и исчезла на лестнице, ведущей на верхний этаж.

Вскоре она вернулась с листком бумаги.

— Я нашла это на столе в его лаборатории. Может быть, для тебя это имеет значение. Ты читать умеешь? Но поклянись, что не выдашь меня!

— Обещаю, — взволнованно ответила Афра и уставилась на бумагу. Написанное алхимиком состояло сплошь из лент, петель и гирлянд, по крайней мере было похоже на то, что буквы скорее рисовали, чем писали, — настолько они были прекрасны. Прошло немало времени, прежде чем Афра сумела разобраться в двух строчках.

В первой строчке было написано: Монтекассино — Иоганнес Андреас Ксенофилос. А на второй — CONSTITUTUM CONSTANTINI. И ничего больше.

Клара вопросительно взглянула на Афру:

— Помогло чем-то?

Девушка разочарованно покачала головой.

Мрачные мысли одолевали Афру на обратном пути к Рыбацкому кварталу. Она сдалась и просто брела, опустив голову. Когда она дошла до места, где через Блау были перекинуты деревянные мостки с узорчатыми перилами, дорогу ей преградил молодой человек. Афра тут же узнала его, хотя они никогда прежде не встречались лицом к лицу. Это был Маттеус, сын Ульриха. На нем была бархатная шляпа с павлиньим пером, одет он был несколько франтовато, как и большинство молодых людей, у которых были богатые родители.

Его темные глаза сверкали яростью, когда он бросил ей в лицо:

— Итак, ты наконец добилась того, чего хотела, жалкая шлюха, ведьма!

Афра вздрогнула. Но тут же взяла себя в руки и ответила:

— Я понятия не имею, о чем ты говоришь. А теперь пропусти меня!

— Я тебе скажу. Это ты подговорила моего отца отравить мать. Она мертва, ты слышишь, мертва! — голос его захлебнулся. Маттеус схватил Афру и стал трясти.

Девушка испугалась.

— Мертва? — непонимающе сказала Афра. — Что произошло?

— Еще вчера, — снова начал Маттеус, — не было ни малейших признаков болезни, а сегодня утром ее нашли в постели, мертвую, с посиневшими губами и потемневшими ногтями. Медик, которого я позвал на помощь, сказал, что ее, да упокоит Господь ее душу, отравили.

— Но не твой же отец!

— А кто же еще? Мама целыми днями не выходила из дому. Нет, это ты околдовала моего отца, чтобы он отравил маму!

— Но это же чушь. Ульрих никогда не сделал бы этого!

— Не отрицай. Вас видел паромщик, тебя и моего отца, видел, как вы навещали алхимика, чтобы купить у него яд!

— Действительно, мы были у алхимика, но мы не покупали никакого яда! Клянусь всем святым!

Маттеус презрительно сказал:

— Такой, как ты, не стоит клясться. Но если хочешь совет, покинь город еще сегодня и беги, покуда ноги будут нести, если жизнь дорога тебе. Моего отца ты больше не увидишь, клянусь тебе. — Маттеус плюнул ей под ноги, повернулся и пошел по направлению к Соборной площади.

Вечером рыбак Бернвард заговорил с Афрой.

— Правда ли, что говорят люди: будто бы архитектор отравил свою жену?