Проклятый манускрипт - Ванденберг Филипп. Страница 61

Мысль о том, что пергамент потерян для нее навсегда, мучила Афру, и она зажала рот ладонью, боясь, что не выдержит, настолько сильно она волновалась.

Люсциниус, заметив это, попытался успокоить девушку.

— Я не знаю, стоит ли об этом упоминать, — спокойным голосом сказал он, — но почему бы вам не нанять кучера и не попытаться догнать молодого купца? У Гереона Мельбрюге два дня форы, но до Зальцбурга вы его еще десять раз догоните!

Афра посмотрела на однорукого так, словно он пытался прояснить для нее тайное откровение Иоанна.

— Ты имеешь в виду, что я могла бы… — запинаясь, начала она.

— Если пергамент действительно так важен для вас, то вам стоит по крайней мере попытаться. Скажите молодому Мельбрюге, что вас послал библиотекарь монастыря доминиканцев. Мол, он забыл в одной из книг важный для ордена документ. И я не вижу никакой причины, почему бы Гереону вам его не отдать.

Если только что Афра хотела задушить Люсциниуса, то теперь она готова была его расцеловать. Не все потеряно!

— День еще только начался, — заметил однорукий. — В это время извозчики собираются в тени собора и ждут пассажиров и грузы. Поторопитесь, тогда у вас будет целый день. Да пребудет с вами Господь всюду, куда бы вы ни направились!

Люсциниусу удалось моментально развеять сомнения Афры.

— Прощай! — спокойно сказала она и повернулась к выходу. — Я уйду через ворота Бедного Грешника. Не волнуйся!

Проходя мимо, она схватила отложенную «Алхимию».

Ночью похолодало, и Афра дрожала всем телом, уходя от монастыря доминиканцев по переулку Проповедников. Солнце еще не поднялось высоко над горизонтом. И ни один его луч не попал на сырые затененные переулки постепенно просыпавшегося города.

Афра направлялась в Соборный переулок, где жили менялы. Там у богатого менялы Соломона Афра хранила все свои сбережения. Какое счастье, думала она, потому что если бы она хранила деньги дома, то они стали бы добычей огня и у нее не осталось бы ни единого пфеннига.

Соломон, тучный мужчина средних лет с темной неухоженной бородой, носил черную шапку на лысом черепе. Он как раз открыл свою лавку и уселся за деревянный прилавок, с недовольством ожидая сделок, которые принесет новый день.

Лавка находилась на три ступени ниже уровня Соборного переулка, и даже Афре, которая была невысокого роста, пришлось втянуть голову в плечи в низком дверном проеме. Внутри было настолько темно, что невозможно было отличить страсбургский пфенниг от ульмского. Деньги делают человека жадным, и меняла отказывался тратиться на свечи после восхода солнца, если, конечно, не наступит вдруг тьма египетская.

Хотя меняла и знал Афру в лицо, тем не менее он придерживался своего стандартного ритуала, с которого всегда начинал разговор с каждым приходящим в его лавку. Склонившись над прилавком, он ненадолго поднял голову и, не глядя на вошедшего, невнятно завел свою обычную песню:

— Кто вы, назовите свое имя и сумму ваших долгов.

— Выдайте мне, пожалуйста, двадцать гульденов с моего счета. Но побыстрее, я спешу.

Требовательный тон в такую рань сделал менялу еще более раздражительным, чем обычно. Ворча, он встал из-за прилавка и вышел.

Афра ходила взад-вперед по лавке, когда в низкую комнату вошла статная женщина. На ней была дорожная одежда, а в руке — плеть. Афра приветливо кивнула ей, и та без околичностей начала:

— Вы, случаем, не жена архитектора собора Ульриха фон Энзингена? Я видела вас на пиру у епископа.

— Да, и что? — раздраженно ответила Афра. Она не могла припомнить, чтобы когда-либо видела эту женщину.

Тем более удивилась она, когда та продолжила:

— Я слыхала о вашей судьбе: дом сгорел, муж в темнице. Если вам нужна помощь…

— Нет-нет, — отмахнулась Афра, хотя у нее не было даже крыши над головой. Гордость не позволяла ей просить помощи у кого бы то ни было.

— Вы можете мне доверять, — сказала женщина, подходя ближе. — Меня зовут Гизела, я вдова ткача Реджинальда Кухлера. Женщине, которая осталась одна, нелегко. Слишком уж большой охотничий интерес у мужчин она вызывает. И епископ здесь не исключение.

Афра задумалась, ища в словах Гизелы скрытый намек на то, что она заметила заигрывания епископа. Но прежде чем Афра нашла, что ответить, женщина опередила ее:

— Он подкатывался к каждой, кого пригласил на пир. Вы в этом случае не исключение.

И тут же вернулись все те мрачные мысли, связанные с празднеством у епископа. Афра по-прежнему была в долгу у Вильгельма фон Диста. Конечно, епископ обладал властью и мог помочь ей выбраться из трудного положения. Но какой ценой! Жизнь хотя и ожесточила Афру, но вести себя, как продажная девка, она не собиралась — совесть не позволяла.

— Возможно, вам стоит исчезнуть на время из Страсбурга, — вдруг услышала девушка слова Кухлерши.

Афра посмотрела на нее неуверенно.

— Это я и собиралась сделать, — ответила она.

— Мне нужен попутчик для путешествия в Вену. Конечно, было бы желательно иметь извозчика, но дорога трудна, а мой груз шерсти не слишком велик. Думаю, две таких женщины, как мы, справились бы.

— Вы собираетесь в Вену? — удивленно спросила Афра. — Зальцбург — это по пути!

— Так и есть.

— Когда вы думаете уезжать?

— Лошади уже запряжены. Мой фургон стоит на площадке за собором.

— Само небо послало вас! — воскликнула Афра. — Мне срочно нужно в Зальцбург! Срочно, слышите?!

— За мной дело не станет, — ответила женщина. — Но скажите, что за причина у вас так спешить в Зальцбург?

Но прежде чем Афра успела ответить, вернулся меняла с маленьким кошельком, отсчитал двадцать гульденов и положил их на прилавок.

— Вы, похоже, собираетесь надолго, — заметила Гизела, увидев немалую сумму. — Вся моя поклажа столько не стоит.

Отсчитав деньги Афре, меняла повернулся к Кухлерше:

— Кто вы, назовите свое имя и сумму ваших долгов.

— Выдайте мне десять гульденов с моего счета.

Тут меняла хлопнул в ладоши над головой и запричитал оттого, что с самого раннего утра нужно выдать так много денег. Брюзжа и ворча, он снова скрылся.

Женщины договорились о встрече через час на площадке за собором. Афре нужно было еще купить себе одежду и все самое необходимое — ведь у нее осталось только то, что было на ней.

Глава 8

На один день и одну ночь

Они были голодны, им хотелось пить, и они настолько устали, что едва держались на козлах. Но когда перед ними, приехавшими с запада, показался отвесный холм с крепостью на нем и силуэт города, и голод, и жажда, и усталость — все словно рукой сняло. На последней миле Гизела пустила коней галопом, чего не случалось за все девять дней пути, и Афра испуганно вцепилась в скамью.

Хотя кобылы, два плотных тяжеловоза, были сильны, а Кухлерша правила ими опытной рукой, их поездка из Страсбурга в Зальцбург заняла на два дня больше времени, чем планировалось. Виноваты в этом были непогода и сильные ливни, настигшие их в Швабии. Гизела Кухлер боялась за груз, и им пришлось искать приюта неподалеку от Ландсберга, на одиноком хуторе. Но когда на следующий день они продолжили путь, дороги оказались размыты и колеса не раз увязали в грязи по самую ось. Кое-где дорогу им преграждали упавшие с деревьев ветви.

Осеннее солнце стояло прямо над Монхсбергом, и поэтому город, притаившийся в лощине между горой и рекой Зальц, утопал в густой тени. Зальцбург был небольшим городом, окруженным скорее милыми пейзажами, чем богатыми полями. Над городом возвышался гордый, немного страшноватый замок, по оба берега реки было несколько монастырей и богатых домов на рыночной площади — вот и все, о чем стоило упомянуть.

Важное значение Зальцбург приобрел скорее благодаря своему расположению. Здесь пересекались важнейшие дороги с севера на юг и с запада на восток, а по Зальцаху — так называлась горная, бурная подчас река — с гор сплавляли дорогую соль.