О доблестном рыцаре Гае Гисборне - Никитин Юрий Александрович. Страница 3

Теперь женщин насиловали вволю, изощренно, переходя от одной к другой, наслаждаясь чувством власти, упиваясь страхом в глазах плачущих жертв.

Утром Гай собрал мешок с едой, стараясь не слышать плач и стоны, наполнил баклажку с вином, вроде все, перевязь с мечом уже приятно оттягивает пояс, выпрямился и пошел в сторону леса.

Армстронг вскрикнул:

– Мой лорд! Я с вами!

– Тогда не отставай, – бросил Гай раздраженно. – Ждать не буду.

Он шел, не оглядываясь и не останавливаясь. Немного погодя послышался настигающий топот, он понял, что догоняют трое, и даже понял по легкости шагов, что кроме Армстронга с ним теперь еще двое лучников, представителей самой мобильной и опасной для сарацин армии крестоносцев.

Армстронг сказал, запыхавшись:

– Вы правы, мой лорд. Это приятные пустяки, но не стоит из-за них задерживаться. Впереди Англия!

Лучники Сэм и Нил старались идти впереди, но Гай велел топать замыкающими, чтобы в случае опасности успели натянуть тетивы.

В лесу Гисборн сделал несколько шагов, насторожился, вскинул руку. По земле прокатился легкий гул, стал четче, все различили стук множества копыт.

Армстронг произнес с кривой улыбкой на лице:

– Видать, кто-то все-таки добежал…

С дальней стороны леса, где осталась распятая на земле молодая крестьянка, из-за деревьев вырвался конный отряд во главе с воином в кирасе и стальных наручниках, но с непокрытой головой. В руке его блистал обнаженный меч, за ним два десятка воинов, все пригнулись к конским гривам, готовые избегать смертоносных стрел английских лучников.

Сэм вскрикнул в тревоге:

– Это из гарнизона!..

Он сделал движение броситься обратно, Гай ухватил его за плечо:

– Не успеваем.

Армстронг яростно засопел, ожег его ненавидящим взглядом, хотя сам видел, бой начнется и тут же закончится, кто бы ни одержал верх, хотя понятно, кто победит: лучники хороши только на дистанции, а всадники слишком быстро очутятся среди них, у всех в руках длинные мечи, которыми так удобно рубить пеших…

Гай скомандовал резко:

– Уходим! Быстро.

Он не оглядывался, но слышал по топоту, что бегут за ним слаженно и беспрекословно. На помощь деревне пришли не из соседнего села, а из воинского гарнизона. Быстро допросят раненых англичан, и пусть даже те ничего не скажут, но крестьяне, давно пересчитавшие всех, с готовностью скажут, что четверо ушли вон в ту сторону…

Гай несколько раз менял направление, заставлял продираться через чащу, где не пройдут кони, перебираться через упавшие деревья, а то и, пригибаясь, под просто зависшими на ветвях соседей и готовых рухнуть в любое мгновение, кони там точно не пройдут, в первый раз позволил перевести дыхание только после двух ручьев, когда долго шли по воде вниз по течению.

Армстронг из-за своей массы устал больше других, но не роптал, о Гае Гисборне знали, что всегда или почти всегда выводит своих людей целыми из самых тяжелых боев.

Гисборн, как самый жилистый и выносливый, разобрал мешки и выложил на траву еду, ровно столько, чтобы утолить голод, но не отяжелеть. Вина не дал вовсе, да никто и не просил, представили, как французы рубили пьяных и беспомощных соотечественников.

– Сегодня выйдем к нашим землям, – объяснил он. – Они хоть и французские, но английские.

Армстронг пробормотал устало:

– Это как?

– Нормандия, – объяснил Гисборн, – была всегда нашей… ну, с тех пор, как викинг Ролло со своими норманнами отнял самые лучшие земли у франков. Потому и называется Нормандией. И хотя его правнук Вильгельм Завоеватель потом высадился в Англии и стал английским королем, он не перестал быть хозяином Нормандии, ясно? А потом Генрих II женился на Алиеноре Аквитанской, она принесла ему в приданое Аквитанию, так что половина Франции наша по закону…

Армстронг хмыкнул.

– Осталось завоевать другую половину, и Франция станет Англией?

Гисборн сказал невесело:

– Я не знаю, что думают наши короли. Но войны гремят всюду. Только что-то они мне в последнее время осточертели. Уже не хочу ни славы, ни добычи.

Армстронг покосился на него с сочувствием. Рослый, могучий и жилистый, рыцарь выглядит так, будто его породила сама война: жесткий, суровый и безжалостный, всегда успевающий предвидеть опасность, прошел через все войны, не получив ни одной серьезной раны, а мелкие не в счет, умеющий рассчитывать каждое мгновение боя как для себя, так и для отряда.

– Я вообще-то, – ответил он, – тоже… это самое.

Сэм и Нил помалкивали, в их мешках столько награбленной добычи, что воевать точно никуда не пойдут, купят богатые хозяйства и заживут почти лордами.

Гисборн поднялся, подхватил заплечный мешок.

– Пора!

– Еще ноги не отошли, – пожаловался Армстронг.

– По дороге отойдут, – сказал Гисборн неумолимо. – А вдруг нас все еще ищут?

Армстронг и лучники встали с кряхтением, но покорно, при Гисборне, как шла молва, всегда выживают. Да и сами знали, что случилось с теми, кто решил еще задержаться…

Как Гисборн и обещал, к полудню вышли на земли, что хоть и французские, но английские, и хотя английской речи так и не услышали, но местные от них не шарахались, а из попавшегося навстречу отряда всадников указали, где просторный постоялый дом.

Все четверо повеселели, Гисборн видел, как спадает страшное напряжение последних дней. На постоялом дворе оказалась прекрасная харчевня, еда и вино лучшего качества, в Англии такое только у лордов, да еще и так дешево, что Армстронг громко возжелал поселиться во Франции навеки.

Двое суток они отсыпались и восстанавливали силы, на третьи Гисборн собрался в путь, и Армстронг первым вскинул мешок на плечи. Сэм и Нил, довольные и хмельные, предложили купить коней, до побережья еще несколько дней, лучше проехать, чем топать своими натруженными ножками.

Дальше ехали верхами, кони здесь дешевле, чем в Англии, жаль только, что за их провоз через Ла-Манш придется платить очень дорого, лучше там же на берегу и продать…

Гисборн, сверяясь по карте, выбирал кратчайшие дороги, а то вел и по бездорожью, где не пройдут телеги, зато к побережью приближались вдвое быстрее.

Ему уже чудился грозный грохот волн, набегающих на скалистый берег, когда ехали через прекрасный лес, весь залитый солнцем, и увидели двух молодых крестьянок, собиравших хворост.

Сэм заорал весело:

– Девочки, мы вам поможем!.. И даже до дома довезем!

Обе женщины, завидев подъезжающих мужчин, бросили хворост и ринулись наутек. Гисборн в бессилии выругался. Оставайся женщины на месте, ничего бы не произошло, несколько шуточек, то да се, а если бы отказали, то всадники поехали бы дальше, хоть и громко сожалея, но когда убегают – в каждом просыпается инстинкт зверя-охотника: догнать, прыгнуть сзади, повалить…

Он даже не кричал вслед, повелевая остановиться, хороший командир знает, что есть черта, за которой подчинение заканчивается, и пытаться приказывать в подобных случаях – только ронять свой авторитет.

Ему подчиняются, потому что он спасает их от опасностей, но как отказаться, когда от тебя в лес убегает молодая и сочная, тряся выменем и колыхая двумя аппетитными половинками толстого зада?

Потом, когда они садились на коней, женщины в изорванных платьях, через которые у обеих просвечивает голое исцарапанное тело, исступленно кричали вслед:

– Чтоб вы все передохли, английские ублюдки!.. Да чтоб вас Господь покарал за все муки, что вы принесли в наши земли!..

Гисборн хмуро молчал, Армстронг тоже отводил взгляд, а Сэм ответил громко:

– Не противились бы законным требованиям нашего короля, никто бы вас и пальцем не тронул! А раз не признаете прав Ричарда Львиное Сердце…

Однако в его голосе звучал стыд за содеянное, а Нил пробормотал, что ну ладно, чего ж там, они же француженки, у них все это просто, как сопли вытереть…

Глава 3

Словно гневаясь, небо заволокло тучами, налетела гроза, быстрая, короткая, но мощная. Дороги мгновенно развезло, но, к счастью, гостиницы здесь на каждом шагу, здесь уже английские земли. Армстронг с облегчением увидел одну такую на развилке дорог, пустил коня вскачь, а во дворе соскочил на землю и набросил повод на крюк коновязи.