Голос сердца - Лаудэн Дороти. Страница 34

Нарушителями спокойствия были люди, укреплявшие у въезда в город большой транспарант с извещением о предстоящем празднике танца, последнем ежегодном увеселении перед тем, как Колорадо-Спрингс окончательно погрузится в зимнюю спячку.

— Надеюсь, шум не очень помешает, — извинилась Грейс, подавая еду. — Ничего не поделаешь. Многие считают праздник танца самым важным событием года.

— В самом деле? — удивилась Микаэла. — Это почему же? Как мне представляется, существует множество более важных поводов для…

— Важнее этого нет ничего, — перебила ее Грейс, улыбаясь. — С тех пор как один из основателей города на этом празднике сделал свадебное предложение даме, с которой в этот момент танцевал, его так в народе и называют — «праздник любви». Считается, что его участники находят во время танцев своих избранников. Поэтому такое необычайное значение придается тому, кто с кем туда идет и танцует.

— Мне этот праздник всегда казался глупым, — нахмурился Салли.

— Почему? — изумленно взглянула на него Микаэла. — Танцевать ведь так приятно.

— Доктор Майк! Доктор Майк! — зазвенел вдруг с улицы голосок Брайена. Через несколько секунд он уже стоял у их столика. — Ты срочно нужна миссис Дженнингс. Она ждет тебя в кабинете. Беги скорее! — единым духом выпалил он.

— Извини, пожалуйста, Салли! — вскочив со своего места, проговорила Микаэла уже на ходу. Ей как врачу неоднократно случалось бежать по срочному вызову, бросая и более важные дела, чем разговор о значении и пользе праздника танца!

Колин, не дожидаясь Микаэлы, впустила миссис Дженнингс в кабинет. Последняя, без кровинки в лице, сидела на стуле, одной рукой судорожно вцепившись в его спинку, а другую прижимая к животу.

Микаэле с первого взгляда стало ясно, что женщина плохо себя чувствует.

— Проходите, Дороти, ложитесь на кушетку, вон там, в приемной. Что с вами произошло?

— Вчера… Вчера у меня было сильнейшее кровотечение, — косясь в сторону Колин, пояснила миссис Дженнингс тихим голосом.

— Говорите прямо, не стесняйтесь, — подбодрила ее Микаэла. — Мне придется обследовать вас, хотя я, кажется, догадываюсь, что с вами. Причин для беспокойства нет, это безусловно. — Бросив на пациентку обнадеживающий взгляд, она принялась вместе с Колин готовить нужные инструменты.

Обследование потребовало всего лишь нескольких минут, но результаты его оказались менее оптимистичными, чем предварительный диагноз Микаэлы.

— В последнее время вы, Дороти, скорее всего, заметили некоторые изменения в вашем организме, — осторожно начала разговор Микаэла.

— Да, разумеется, — подтвердила рыжеволосая женщина.

— В настоящее время вы переживаете переходный период, а он часто бывает связан с сильными кровотечениями. Следовательно, явление это совершенно естественное, — продолжала Микаэла. — Тем не менее, исключительно предосторожности ради, нам придется произвести еще одно обследование.

Дороти подавила вырвавшийся было у нее вздох облегчения.

— Но зачем же? Только что вы сказали, что все в пределах нормы.

— Да, это так, но все же следует полностью удостовериться, что мое предположение верно, — объяснила Микаэла. — Но не тревожьтесь раньше времени. Будете завтра проходить мимо, зайдите. А кровотечение, по-моему, должно ослабнуть.

Несмотря на эти утешительные речи, миссис Дженнингс, одеваясь, тяжко вздохнула.

— Одно для меня бесспорно, — заметила она с огорчением. — Наступает старость.

— И не думайте об этом, — возразила Микаэла. — По словам некоторых женщин, они в этот период снова расцветают и чувствуют себя… чувствуют себя… ну как бы это сказать… — Она скользнула взглядом по Колин, но та с задумчивым видом стерилизовала использованные инструменты и, казалось, ничего не слышала. — Чувствуют себя свободнее, — нашла нужное слово Микаэла, слегка покраснев.

— Свободнее? — Миссис Дженнингс в недоумении посмотрела на Микаэлу. — Ах вот что вы имеете в виду! Наконец до меня дошло! Но не думаете же вы, что мы с Лореном… — Она в свою очередь прикусила себе язык, хотя и покраснела. На губах ее появилась легкая улыбка. — До свидания, доктор Майк! И большое вам спасибо!

Она ушла, доктор Майк тоже повернулась к выходу, но тут заметила, что Колин держит перед лицом большое ручное зеркало, к помощи которого изредка прибегала при работе Микаэла. Девочка вытянула трубочкой губы, закрыла глаза и поцеловала свое отражение в зеркале. Потом еще раз и еще раз.

— Колин! — воскликнула Микаэла, не веря своим глазам. — Что ты делаешь?

— Ах! — Застигнутая врасплох, Колин быстро отложила зеркало в сторону. — Я немного замечталась.

Микаэла подошла к своей приемной дочери и ласково обняла ее за плечи.

— О чем-то прекрасном, очевидно? Колин передернула плечами.

— Ты помнишь, как поцеловалась в первый раз? — без обиняков спросила она.

Невольно вздрогнув от неожиданности, Микаэла все же ответила:

— Да, помню.

— И сколько же тебе тогда было лет? — Вопросы сыпались из уст Колин со скоростью пулеметной очереди.

— Двадцать пять.

— Двадцать пять! — В голосе Колин слышалось разочарование. — Но ты, верно, и раньше знала, как это делается?

— Нет, не знала. И надеюсь, ты тоже не знаешь, — не без лукавства ответила Микаэла.

— Да, не знаю, — вздохнула Колин. — Мы с Беки все гадали, как это происходит, не мешает ли нос. И приходится ли при поцелуях задерживать дыхание. — Она смущенно улыбнулась Микаэле. — В этом ведь нет ничего дурного?

— Дурного ничего нет, — быстро ответила Микаэла, — но девочке все же следует остерегаться. Мужчины, я хочу сказать — мальчики, порой ведут себя агрессивно и хотят от тебя больше того, что ты в этот момент хочешь им дать… — Она запнулась, не зная, в какие слова облечь свою мысль.

Колин глядела на нее выжидательно, но Микаэла не хотела продолжать разговор.

— Не понимаю, что ты имеешь в виду, — сказала наконец Колин растерянно. — Но это безразлично. Сейчас мне никого не хочется поцеловать. Кроме тебя. — Она обняла Микаэлу и вернулась к своей работе.

Микаэла еще несколько секунд смотрела на девочку, размышляя. Колин, конечно, находится на пороге зрелости, недаром же она начала интересоваться вещами, до которых ей раньше не было дела. Микаэла вынуждена была признаться себе, что непосредственность Колин вызывает у нее даже зависть.

Вечером Салли пришел к ним в гости. За ужином дети не переставали болтать о предстоящем празднике. Мэтью и Колин даже договорились в случае необходимости танцевать друг с другом, так как Ингрид уехала на несколько дней с семьей, в которой она работала.

Когда наступило время сна, дети ушли укладываться на ночь, благо после ремонта у них появилась отдельная комната, а значит, Салли не было необходимости немедленно покинуть дом. На прощание Колин мимоходом чмокнула его в щеку, быть может памятуя об утренней тренировке.

— В чем дело? — спросил Салли, как только они остались одни. — Ты чем-то расстроена?

— Да нет, что могло меня расстроить? — Микаэла старалась говорить как можно более равнодушно.

— Вот об этом я тебя и спрашиваю. За весь вечер ты ни разу даже не взглянула в мою сторону. Ты на меня обиделась?

— Нет, я не обиделась на тебя. — Микаэла энергично поставила свою чашку на стол. — Но понимаешь, — продолжала она более спокойным тоном, — мне бы хотелось пойти на этот праздник. А ты ни словом не обмолвился о том, чтобы мы пошли вместе.

— Да ведь я совсем не умею танцевать, — сообщил Салли как нечто само собой разумеющееся.

— В Бостоне, однако же, ты танцевал вальс.

— Да, вальс — это я могу. А вот здешние танцы мне не под силу.

— Нет ничего легче, я тебя сейчас научу. Смотри! — Микаэла вскочила со своего места, подобрала юбки, так что стали видны ее ноги до колен, и сделала несколько шагов. — Видел?

— Видеть-то видел, но лучше тебе показать еще раз, — признался Салли.

— Идем! — Она потянула его со стула. — Тебе надо просто попробовать!