Шаман - Гордон Ной. Страница 133

Шаман совсем недавно закончил читать отцовский дневник, а потому все еще видел Ника глазами Роба Джея Коула. Последнее, чего он хотел, — так это делить с ним трапезу. Но он понимал, что будет просить его об одолжении, поэтому заставил себя смириться и поехать с Ником в его экипаже в столовую при пансионе на Мэйн-стрит. Конечно же, им пришлось несколько задержаться на общем этаже. Шаман терпеливо подождал, пока Ник, будучи хорошим политиком, пожмет руки всем сидящим на веранде и представит им своего «хорошего друга, нашего доктора».

В зале вокруг них засуетилась Анна Вайли. Шаман отведал ее тушеного мяса, которое оказалось очень вкусным, и яблочного пирога, который не представлял собой ничего особенного. Лишь после этого он рассказал Нику Холдену об Алексе.

Холден слушал его, ни разу не перебив.

— Три года в тюрьме?

— Да, сэр. Если, конечно, он вообще еще жив.

Ник вынул из внутреннего кармана пиджака сигару и предложил ее Шаману. Когда тот отказался, он обрезал головку и закурил, выдыхая маленькие кольца дыма в сторону собеседника.

— Почему ты пришел именно ко мне?

— Мать сказала, что вы также будете заинтересованы в решении этого вопроса.

Холден взглянул на него и кивнул.

— Мы с твоим отцом… Знаешь, мы были близкими друзьями в молодости. Не один пуд соли вместе съели, — улыбнулся он.

— Знаю, — сухо ответил Шаман. Должно быть, что-то в его тоне дало Нику понять, что не стоит касаться этой темы. Тот снова кивнул.

— Что ж, передавай матери горячий привет. И скажи ей, что я лично прослежу за решением этого вопроса.

Роб поблагодарил его. Но все равно, оказавшись дома, написал конгрессмену и сенатору письма с просьбой помочь найти Алекса.

Через пару дней после возвращения из Чикаго Шаман и Рэйчел рассказали своим матерям о принятом ими решении.

Сара поджала губы, услышав эту новость, но не выказала никакого удивления:

— Ты наверняка будешь хорошим отцом ее детям, станешь заботиться о них так, как заботился об Алексе твой отец. Если у вас родятся еще дети, вы будете крестить их в баптистской вере?

— Не знаю, мам. Мы еще не заглядывали так далеко.

— На вашем месте я бы это обсудила.

Это было все, что она сказала по этому поводу.

Рэйчел повезло гораздо меньше. Они с матерью стали ссориться еще чаще. Лилиан вела себя с Шаманом учтиво, но относилась к нему без искренней теплоты. Он частенько забирал Рэйчел с детьми, чтобы покататься в экипаже, но природа была неблагосклонна к нему — погода резко испортилась. В этом году лето было ранним, и жара пришла на смену холоду, оттеснив весенние оттепели. А теперь и зима укутала прерии снегом раньше срока.

Октябрь выдался холодным. В магазине Гаскинса Шаман купил детям по паре коньков с двойным лезвием и, прихватив старые отцовские коньки для себя, повел Хетти и Джошуа кататься на замерзшую часть реки, но задержаться там подольше не удалось — оказалось слишком холодно. Снег выпал как раз ко дню выборов, на которых Линкольн с легкостью победил. А восемнадцатого числа поднялась вьюга и укрыла землю Холден-Кроссинга снежным покрывалом, которое пролежало до самой весны.

— Ты осмотрел Олдена? У него дрожь, — сказала мать Шаману как-то утром.

На самом деле он наблюдал за Олденом уже долгое время.

— У него болезнь Паркинсона, мама.

— Это еще что за хворь?

— Не знаю, что именно вызывает дрожь, но из-за этой болезни он просто не может контролировать движение своих мышц.

— Это смертельно?

— Иногда от этой болезни умирают, но такое случается не очень часто. Скорее всего, он будет постепенно слабеть и, возможно, станет калекой.

Сара кивнула.

— Бедняга уже очень стар и слишком болен для того, чтобы заниматься фермой. Наверное, придется Дагу Пенфилду занять его место и взять себе еще кого-то в помощь. Мы можем себе это позволить?

Они платили Олдену двадцать два доллара в месяц, а Дагу Пенфилду — десять. Шаман прикинул в уме и кивнул.

— А что же нам делать с Олденом?

— Он будет и дальше жить в своей хижине, а мы, конечно же, будем ухаживать за ним. Но будет довольно сложно убедить его перестать делать всю тяжелую работу.

— Думаю, лучше всего будет просто оставить за ним мелкую работу, которая не требует особых затрат сил, — благоразумно предложила она, и Шаман кивнул в знак согласия.

— Я легко найду ему такую хоть сейчас, — сказал он.

Тем же вечером он отнес в хижину Олдена отцовский скальпель.

— Нужно наточить? — спросил Олден, забирая его у Шамана.

Шаман улыбнулся в ответ.

— Нет, Олден, я и так не давал ему затупиться. Это особый хирургический нож, который служит нашей семье уже сотни лет. Отец сказал, что в доме его матери он висел на стене в рамке под стеклом. И я подумал, что ты наверняка сумеешь сделать для него новую.

— Ну, не знаю, почему бы и нет… — Олден повертел скальпель в руках. — Хороший, стальной.

— Да-да. Делает очень ровные надрезы.

— Я бы мог сделать тебе такой же, если нужно.

Шаман заинтересовался его предложением.

— Это возможно? А можешь сделать лезвие подлиннее и потоньше?

— Думаю, это не составит мне труда, — ответил Олден. Шаман сделал вид, будто не заметил дрожи в его пальцах, когда тот вернул ему скальпель.

Шаману приходилось довольно сложно — он был так близко к Рэйчел и одновременно так далеко. Им даже негде было заняться любовью. Они пробирались через снега в лесу, заключали друг друга в объятия, как белые медведи, и усыпали ледяными поцелуями, ласкали через множество слоев теплой одежды. Шаман терял терпение и грустил, да и у Рэйчел под глазами он замечал темные круги, появившиеся из-за бессонных ночей.

Когда она уходила домой, Шаман подолгу бродил по лесу. Однажды он спустился по Короткой тропе и увидел, что часть деревянного надгробия на укрытой снегом могиле Маква-иквы откололась. Зима почти уничтожила знаки, похожие на руны, которые отец попросил Олдена вырезать на нем.

Он чувствовал гнев Маквы сквозь землю, сквозь снег. Это была игра его воображения или совесть не давала ему покоя?

«Я сделал все, что мог. Ниточка, ведущая к третьему убийце, оборвана. Я должен оставить это дело Господу», —сказал он ей сердито, развернулся и пошел в сторону дома.

В тот день он поехал к Бетти Каммингс, у которой оба плеча болели из-за ревматизма. Он привязал коня и направился к черному входу, как вдруг увидел прямо за сараем странные отметины. Он пробрался через сугробы и присел на корточки, чтобы рассмотреть их повнимательнее. Следы имели форму треугольника. Глубиной около шести дюймов, они лишь незначительно отличались размером. Эти треугольные следы были похожи на раны на снегу, хоть на них и не было крови. Шаман насчитал одиннадцать таких отметин. Он все сидел на земле, изучая их.

— Доктор Коул?

Из дома вышла миссис Каммингс — сейчас она стояла, склонившись над ним, с озадаченным видом. Она сказала, что эти следы на снегу остались от лыжных палок ее сына. Он немного улучшил свои лыжи и сделал сам к ним деревянные палки, придав их концам необычную форму.

Но все же следы были слишком большими.

— Все в порядке, доктор Коул? — Она уже дрожала от холода и все сильнее куталась в шаль, поэтому ему стало стыдно за то, что он заставляет пожилую женщину, страдающую ревматизмом, мерзнуть на улице.

— Конечно, миссис Каммингс, все хорошо, — заверил он, поднялся и последовал за ней в теплую кухню.

Олден соорудил чудесную рамку для скальпеля Роба Джея. Он вырезал ее из дубовой коры и раздобыл у Сары обрезки голубого бархата, чтобы расположить на нем скальпель.

— А вот стекла старого не смог найти. Пришлось купить у Гаскинса. Надеюсь, оно подойдет.

— Конечно же, подойдет! — обрадовался Шаман. — Повешу рамку в передней.

Еще больше он обрадовался, увидев скальпель, который Олден изготовил в полном соответствии с его пожеланиями.