Шаман - Гордон Ной. Страница 144

— Отгоняй их, парень, сдай назад!

И Билли послушался. На его месте было вполне логичным ожидать, что раз Олден приказал ему сдать назад, то сам отступит в сторону. Год назад Олден спокойно сделал бы это и ничего бы не произошло, но теперь, хотя умом старик и понимал, что ему нужно отойти в сторону, болезнь замедлила его реакцию и ноги ослушались его. Бревно съехало с телеги, ударило его в правую сторону груди и отбросило на несколько футов назад. Он неподвижно лежал на грязном снегу.

Билли ворвался в амбулаторию, где Шаман как раз осматривал новую пациентку по имени Молли Торнуэлл, которая, несмотря на беременность, проделала сюда долгий путь из Мэйна.

— Олден! Кажется, я убил его, — кричал Билли.

Они занесли Олдена внутрь и положили на кухонный стол. Шаман разрезал на нем одежду и тщательно осмотрел старика.

Побледневший от страха Алекс вышел из комнаты и самостоятельно спустился по лестнице. Он вопросительно посмотрел на брата.

— У него сломано несколько ребер. Ему нельзя оставаться в хижине. Посели его в гостевой комнате, а я перееду к тебе.

Алекс кивнул. Он отошел в сторону, наблюдая, как Шаман и Билли заносят Олдена наверх, чтобы уложить его в кровать.

Немного позже Алексу представилась возможность стать ушами Шамана. Он внимательно прослушал грудь Олдена и рассказал, что услышал.

— С ним все будет в порядке?

— Не знаю, — пожал плечами Шаман. — Его легкие не пострадали. Сломанные ребра — не проблема для сильного и здорового человека. Но в его возрасте и учитывая его болезнь…

Алекс кивнул.

— Я посижу с ним, поухаживаю…

— Уверен? Я могу попросить матушку Мириам, чтобы она прислала своих монахинь.

— Пожалуйста, позволь мне этим заняться, — попросил Алекс. — У меня уйма свободного времени.

Таким образом, помимо пациентов, которые вверяли ему заботу о своей жизни, двое членов его семьи тоже нуждались в его профессиональной помощи. Хотя он всегда проявлял сочувствие во время работы, он вдруг понял, что заботиться о своих родных — это совсем не то же, что работать с пациентами. Появилась какая-то новая, особая грань и первостатейная важность в ответственности и повседневной работе. Когда он спешил домой после каждого рабочего дня, ему казалось, будто тени сгущаются над ним.

Однако случались и моменты радости. Как-то раз, к его удовольствию, в гости пришли Джошуа и Хетти. Это было их первое самостоятельное путешествие по Длинной тропе, и они с достойным и очень серьезным видом спросили Шамана, не найдется ли у него времени поиграть с ними. Ему доставило несказанную радость прогуляться с ними по лесу около часа и увидеть первые васильки и четкие следы оленя.

У Олдена начались сильные боли. Шаман давал ему морфин, но лучшим обезболивающим для него был выдержанный виски.

— Хорошо, давай ему виски, — сказал Шаман Алексу, — но в умеренном количестве. Понятно?

Алекс кивнул и четко выполнил его указания. В комнате больного теперь пахло алкоголем — так же, как и в хижине Олдена, хотя ему и выдавали лишь положенные две унции днем и две унции вечером.

Иногда, сменяя Алекса, за стариком ухаживали Сара или Лилиан. Однажды вечером Шаман сидел с Олденом и читал журнал по хирургии, который получил недавно из Цинциннати. Олден метался на кровати, изредка проваливаясь в беспокойный сон. Когда ему удавалось задремать, он бормотал что-то во сне, разговаривая с какими-то незримыми тенями, выдавая указания Дагу Пенфилду, проклиная хищников, которые охотились за их овцами. Шаман смотрел на его морщинистое лицо, усталые глаза, большой красный нос с крупными ноздрями, из которых торчали волосы, и вспоминал того Олдена, которым он был раньше — сильного и сноровистого, бывшего солдата, который учил мальчишек Коул драться.

Олден на некоторое время успокоился и провалился в глубокий сон. Шаман сумел дочитать до конца статью о переломах по типу зеленой ветки и как раз приступил к статье о катаракте глаза, когда вдруг поднял глаза и увидел, что Олден спокойно смотрит на него ясным уверенным взглядом, какой бывает у человека в момент облегчения.

— Я не хотел, чтобы он убил тебя, — сказал Олден. — Просто надеялся, что он тебя припугнет.

Живя в одной комнате, Шаман и Алекс снова почувствовали себя детьми. Лежа в кровати без сна, однажды утром, на рассвете, Алекс зажег лампу и стал описывать брату звуки природы, расцветающей весной — трели птичек, звон ручейков, бегущих к морю, оглушительный рев реки, грохот трескающегося льда. Но Шаман мало думал тогда о сущности природы. Он больше размышлял над сущностью человеческой и вспоминал события и происшествия, которые вдруг оказались непосредственно связанными между собой. Он не раз просыпался среди ночи и бродил по холодному полу, надеясь вспомнить что-нибудь из дневников отца, что поможет ему все понять.

Он с особой тщательностью ухаживал за Олденом, со странной чуткой нежностью, несмотря на свои крепнущие подозрения. Иногда он смотрел на старика новыми глазами, будто видел его впервые.

Олден все никак не мог уснуть, лишь иногда проваливаясь в беспокойную дрему. Но однажды вечером, когда Алекс прослушивал его сердце с помощью стетоскопа, его глаза вдруг расширились от удивления.

— Какой-то новый звук… такой бывает, когда берешь в руку две пряди волос и перетираешь их пальцами.

Шаман кивнул.

— Такие звуки называются хрипами.

— Что они означают?

— Что-то не так с его легкими, — сказал Шаман.

Девятого апреля Сара Коул и Люциан Блэкмер поженились в Первой баптистской церкви Холден-Кроссинга. Церемонию провел преподобный Грегори Бушман, пост которого должен был занять в Давенпорте Люциан. Сара надела лучшее серое платье, которое Лилиан освежила новым воротничком и рукавами из белой шерсти, — Рэйчел закончила их вязать за день до свадьбы.

Мистер Бушман сказал много хороших слов — очевидно, ему доставляло удовольствие женить своего товарища и священника во Христе. Позднее Алекс рассказал Шаману, что Люциан произнес свою клятву ровным тоном священнослужителя, в то время как голос Сары был нежен и кроток. Когда церемония подошла к концу, Шаман видел, как мать улыбается всем из-под своей короткой вуали.

После свадьбы вся паства переместилась на ферму к Коулам. Большинство прихожан принесли угощение с собой, но Сара с Альмой Шрёдер готовили праздничный стол целую неделю. Люди все ели и ели, а Сара не могла скрыть своего счастья.

— Мы израсходовали всю ветчину и сосиски из погреба. Вам нужно будет пополнить запасы в этом году, — сказала она Дагу Пенфилду.

— Конечно, миссис Блэкмер, — галантно ответил Даг, впервые назвав ее новой фамилией.

Когда уехал последний гость, Сара взяла свой заранее собранный чемодан и расцеловала сыновей. Люциан увез ее в двуколке в свой дом, предоставленный ему общиной, откуда они через несколько дней должны были отправиться в Давенпорт.

Некоторое время спустя Алекс подошел к шкафу и достал оттуда протез. Он сам надел его, даже не попросив брата о помощи. Шаман сидел в кабинете и, перечитывая журналы по медицине, наблюдал, как неуверенными шагами Алекс проходит мимо открытых дверей и, дойдя до стены гостиной, тут же возвращается обратно. Шаман чувствовал стук искусственной ноги об пол, который то приближался, то удалялся от кабинета, и лишь догадывался о боли, испытываемой братом при каждом шаге.

К тому времени, как он вошел в спальню, Алекс уже уснул. Протез, на который были надеты носок и ботинок, стоял на полу рядом с правым ботинком Алекса, так, будто там всегда было его место.

Следующим утром Алекс надел протез, когда они пошли в церковь по просьбе Сары. Братья вообще-то не посещали служб, но мать пригласила их в это воскресенье, поскольку служба была частью ее свадебной церемонии; она глаз не могла отвести от своего первенца, когда тот миновал проход и сел на переднюю скамью, которая предназначалась для членов семьи священника. Алекс опирался на ясеневую трость, которую Роб Джей держал в амбулатории для своих пациентов. Иногда он немного волочил ногу, а иногда — поднимал ее слишком высоко, но он совсем не шатался и не терял равновесия, поэтому уверенно прошел вперед и подошел к Саре.