Шаман - Гордон Ной. Страница 61

— Есть только четыре основных удара, — вещал Олден, — джеб левой, хук левой, боковой правой, прямой правой. Джеб похож на укус змеи. Немного жжет, но толку от него немного: он просто выводит противника из равновесия, открывает для кое-чего более серьезного. Хук левой хорош только на близком расстоянии, но эта штука уже помощнее: поворачиваешься влево, перемещаешь вес на правую ногу, с силой бьешь его по голове. Так, теперь боковой правой: перемещаешь вес на другую ногу, набираешь мощь от быстрого разворота корпуса, вот так… Мой любимый, прямой правой в корпус, я называю его «дубинка». Наклоняясь, поворачиваешься влево, перемещаешь вес на левую ногу и с силой выбрасываешь правый кулак прямо ему в живот, как будто у тебя не рука, а копье.

Он повторял удары по очереди, чтобы мальчишки ничего не перепутали. В первый день он заставил их колотить воздух в течение двух часов, чтобы движение кулаком перестало быть непривычным, а сокращение мышц — непонятным. На следующий день они снова пошли на небольшую полянку позади хижины Олдена, где им никто не помешает, и так каждый день. Они по многу раз отрабатывали каждый удар, прежде чем он позволял им боксировать друг с другом. Алекс был старше брата на три с половиной года, но благодаря крупной фигуре Шамана создавалось впечатление, что разница между ними — не больше года. Они старались не сильно ушибить друг друга. Наконец, Олден начал выставлять мальчиков по очереди против себя и убеждал их бить с такой силой, какую им придется прилагать в настоящей драке. К их изумлению, он крутился на месте и уклонялся, или же блокировал каждый удар предплечьем, или парировал кулаком. «Видите, в том, чему я вас учу, нет никаких секретов. Ваш противник будет стараться нанести удар первым, а вы должны научиться защищаться». Он настаивал, чтобы в бою они держали подбородок как можно ниже, чтобы он упирался в грудную кость. Он показал им, как связывать противнику руки, входя в клинч, но предупредил Алекса, чтобы во время драки с Люком тот старался избегать клинча любой ценой. «Тот парень намного крупнее тебя, не прижимайся к нему, не дай ему опрокинуть тебя на землю и навалиться сверху».

Маловероятно, что Алекс сумеет одолеть такого крупного мальчишку, думал про себя Олден, но, возможно, Алекс достаточно сильно накажет Люка, чтобы тот оставил их в покое. Он не пытался сделать классных бойцов из мальчиков Коула. Он просто хотел, чтобы они могли защитить себя, и преподавал им только основы, поскольку его знаний хватало лишь на то, чтобы научить детей кулачному бою. Он даже не пытался объяснить им, что можно делать ногами. Несколько лет спустя он скажет Шаману, что, если бы сам знал хоть немного, как работать ногами, то, вероятно, никогда не стал бы ярмарочным бойцом за три доллара.

Раз пять Алекс думал, что готов бросить вызов Люку, но Олден удерживал его, обещая сказать им, когда Алекс будет по настоящему готов. А пока это время еще не настало. И потому каждый день Шаман и Алекс шли в школу, зная, что перемена будет для них очень тягостной. Люк привык воспринимать братьев Коул как дичь. Он молотил их кулаками, оскорблял, когда вздумается, называя их исключительно Болваном и Ублюдком. Во время игры в салки он злобно бил их, а в драке тыкал лицом в землю.

Но школьные беды Шамана не ограничивались стычками с Люком. Он видел только маленькую часть того, что говорилось на уроках в течение школьного дня, и с самого начала безнадежно отстал. Маршалл Байерс вовсе не переживал по этому поводу: он пытался объяснить отцу мальчика, что для глухих детей обычная школа совершенно не подходит. Но учитель вел себя очень осторожно, понимая, что, когда этот вопрос встанет снова, ему лучше подготовить как можно больше доказательств своей правоты. И потому он тщательно вел записи плачевных результатов учебы Роберта Джея Коула и регулярно оставлял мальчика после уроков для дополнительных занятий, которые, однако, совершенно не поднимали его оценки.

Иногда мистер Байерс оставлял после уроков и Рэйчел Гайгер, к удивлению Шамана, так как Рэйчел считалась самой умной ученицей в школе. Когда это случалось, они возвращались домой вместе. И однажды, пасмурным днем, когда только что начал падать первый снег в году, она напугала его, разрыдавшись прямо посреди дороги.

Он перепугано уставился на нее, не зная, что делать.

Она остановилась и повернулась к нему, чтобы он мог читать у нее по губам.

— Этот мистер Байерс! Всякий раз, когда это возможно, он становится… слишком близко. И трогает меня.

— Трогает?

— Здесь, — ответила она, положив руку на верхнюю часть синего пальто. Шаман растерялся, не зная, как реагировать на подобное признание: он был еще слишком мал, чтобы понимать, что означают подобные жесты.

— Что мы можем сделать? — спросил он, больше себя, чем ее.

— Я не знаю. Я не знаю. — К его ужасу, Рэйчел снова разрыдалась.

— Значит, мне придется убить его, — тихо, но решительно заявил он.

Его слова так поразили ее, что она даже прекратила плакать.

— Это глупо.

— Нет. Я действительно это сделаю.

Снегопад усилился. Снежинки собирались у нее на шляпке и волосах. В ее карих глазах, на густых черных ресницах которых все еще блестели слезы, светилось удивление. Большая белая снежинка таяла на гладкой щеке, более темной, чем у него, где-то посередине между белизной кожи его матери и смуглостью Маквы.

— Ты правда сделал бы это ради меня?

Он попытался трезво рассмотреть такую возможность. Было бы здорово избавиться от мистера Байерса из-за собственных неприятностей, но именно ее проблемы с учителем склонили чашу весов, и он убежденно кивнул. От ее улыбки, удивленно отметил Шаман, ему стало хорошо-хорошо, как никогда раньше.

Она с важным видом коснулась его груди в том самом месте, которое объявила запретным для мистера Байерса.

— Ты мой преданный друг, а я — твой, — сказала она, и он понял, что так и есть. Они продолжили путь, и он неожиданно почувствовал, как девичья рука в рукавице скользнула в его ладонь. И ее синие рукавицы, и его красные связала ее мама, которая всегда дарила рукавицы членам семьи Коулов на день рождения. Несмотря на толстый слой шерсти, от ее руки исходили лучи тепла, согревшие ему руку до самого локтя. Но внезапно она снова остановилась и повернулась к нему лицом.

— А как ты… ну, ты знаешь… как ты это сделаешь?

Он помолчал, прежде чем извлечь из холодного воздуха выражение, которое часто и в разных ситуациях слышал от отца.

— Это нужно хорошенько обдумать, — ответил он.

Роб Джей получал удовольствие от встреч в Медицинском обществе. Иногда они проводились с образовательной целью, но чаще просто давали возможность посидеть вечером в компании людей, которые могли поделиться опытом и с которыми он говорил на одном языке. На ноябрьской встрече Джулиус Бартон, молодой практик из северного округа, делал доклад об укусах ядовитых змей, а затем привел в пример несколько странных случаев укусов животных, с которыми ему довелось иметь дело, включая забавный случай, когда женщину укусили за пухлые ягодицы — настолько сильно, что пошла кровь.

— Ее муж сказал, что ее покусала собака, и этот факт делает данный случай особенно редким, поскольку, судя по следам, у их собаки зубы человеческие!

Чтобы не ударить в грязь лицом, Том Беккерман рассказал о любителе кошек, обратившемся к нему с жалобой на царапины в паху — это могли быть следы кошачьих когтей, а могло быть и иначе. Тобиас Барр заметил, что такие случаи к необычным не отнесешь. Буквально несколько месяцев назад он лечил мужчину от повреждений на лице.

— Он тоже сказал, что его поцарапала кошка, но, если так, у той кошки было только три когтя, и они были широкими, как у человека, — произнес доктор Барр, вызвав новый взрыв хохота.

Он сразу перешел к другой байке и был недоволен, когда Роб Коул перебил его и спросил, не мог бы он вспомнить, когда именно лечил пациента с царапинами на лице.