Пиратские широты - Крайтон Майкл. Страница 46

Что-то врезалось в грот-мачту над головой у Чарльза и шлепнулось ему на макушку, а потом соскользнуло по плечу на палубу. Хантер подумал было, что это какая-то птица, но потом взглянул вниз и обнаружил, что это оторванная кисть руки. На одном пальце красовалось кольцо.

— Боже милостивый. — прошептал капитан, затем снова поднял взгляд и увидел не менее поразительное зрелище.

Испанский корабль исчез в буквальном смысле слова. Вот только что он был тут, весь в огне и вспышках взрывов, но все-таки был. А теперь — исчез. На поверхности моря плавали горящие обломки, паруса и куски рангоутного дерева. Вперемешку со всем этим воду покрывали трупы испанских моряков. Хантер услышал крики выживших, но сам корабль исчез.

Команда галеона хохотала и прыгала от радости, переполнившись ликованием, а капитан не мог оторвать глаз от того места на воде, где только что находилось вражеское судно. Его взгляд зацепился за труп, плавающий лицом вниз среди горящих обломков. Судя по синему мундиру, это был какой-то испанский офицер. Как-то так получилось, что взрыв изорвал в клочья его брюки, и обнаженные ягодицы оказались выставлены на всеобщее обозрение. Хантер смотрел на эту нагую плоть, изумляясь тому, что тело осталось цело, а одежду каким-то образом с него сорвано. В этой случайности и хаотичности увечий было что-то непристойное. Потом, когда труп приподняло волной, Хантер заметил, что у него нет головы.

До его сознания вдруг дошло, что его команда больше не ликует. Все замолчали и развернулись к капитану. Хантер оглядел их уставшие, грязные окровавленные лица с темными кругами вокруг запавших глаз. На них было написано странное ожидание.

Все смотрели на него и чего-то ждали. Несколько мгновений Хантер не мог понять, чего команда от него хочет, а потом почувствовал что-то на щеках.

Это оказались капли дождя.

Глава 31

Ураган налетел с бешеной силой. В считанные минуты ветер, воющий в снастях, набрал скорость в сорок с лишним узлов. Струи дождя хлестали по лицам. Море бушевало. Волны превратились в пятнадцатифутовые валы и швыряли корабль словно щепку. Он взлетал в воздух на гребне волны, а через секунду уже несся вниз так, что все нутро выворачивало, а водяная гора нависала сверху.

Все знали, что это лишь начало. Ветер, дождь и волнение лишь усилятся, а буря будет бушевать несколько часов, если не дней.

Корсары ринулись работать с энергией, невероятной со для их усталости. Они очистили палубу, убрали изорванные паруса, спустили за борт холстину и затянули пробоины, располагавшиеся ниже ватерлинии. Люди молча трудились на скользкой качающейся мокрой палубе. Каждый понимал, что в любое мгновение его может смыть за борт и никто даже не увидит, как это произошло.

Но самая срочная и сложная задача состояла в том, чтобы привести корабль в порядок, переместить пушки с правого борта на прежние места. Это было нелегким делом даже при спокойном море и сухой палубе. Теперь же, в бурю, корабль захлестывали волны, а крен доходил до сорока пяти градусов. Такелаж и все, что находилось наверху, промокло насквозь и сделалось скользким. Это был просто кошмар. Сделать такое было невозможно, но необходимо, потому что речь шла об их выживании.

Хантер руководил работами. Каперы переставляли пушки по одной. Приноровиться к качке, когда приходилось сражаться с пятью тысячами фунтов бронзы, оказалось ой как нелегко.

Первое орудие они потеряли. Веревка лопнула, пушка помчалась через накренившуюся палубу подобно снаряду, разнесла в щепки ограждение противоположного борта и рухнула в море. Скорость, с которой это произошло, привела всех в ужас. Вторую пушку каперы обвязали веревками, сложенными вдвое. Она не просто сорвалась, но еще и задавила по пути одного моряка.

В течение следующих пяти часов они сражались с ветром и дождем, старались вернуть пушки на свои места и надежно закрепить их. Когда дело было кончено, весь экипаж «Эль Тринидада» был измотан превыше всяких сил. Моряки цеплялись за леера и оттяжки, чтобы их не смыло за борт, и здорово напоминали тонущих животных.

Однако же Хантер понимал, что буря еще только начиналась.

Ураган, самое ужасающее явление природы, был замечен первыми же путешественниками, явившимися в Новый Свет. Само это слово — «ураган» — принадлежало языку индейского племени араваков и обозначало бурю, подобную которой Европа не ведала. Экипаж Хантера знал о неимоверной мощи этого гигантского циклонического явления и отвечал на чудовищную сущность бури древнейшими моряцкими суевериями и ритуалами.

Эндерс, стоявший у штурвала, смотрел на водяные горы, вздымающиеся вокруг, и бормотал все молитвы, какие только помнил с детства. При этом он то и дело прикасался к акульему зубу, висевшему у него на шее, и жалел, что не может поставить больше парусов. В данный момент на «Эль Тринидаде» их было поднято всего три, а идти под тремя парусами — дурная примета, это всякий знает.

Мавр, находящийся на нижней палубе, взял кинжал, рассек себе палец, а потом начертил собственной кровью треугольник на досках. В его середину он положил перо, которое придерживал там, пока шептал про себя заклинание.

Лазю, оказавшаяся на носу галеона, сбросила за борт бочонок солонины и подняла к небу три пальца. Это суеверие было самым древним. Женщина знала, что в старину моряки бросали за борт какую-нибудь еду, а три пальца, поднятых к небу, вроде бы могли спасти тонущее судно. На самом деле этот жест символизировал трезубец Нептуна, а еда была жертвоприношением богу морей.

Сам Хантер не раз во всеуслышание заявлял, что презирает подобные суеверия. Однако же он ушел к себе, запер дверь, опустился на колени и принялся молиться. При этом мебель в каюте летала от стены к стене, ибо волны швыряли корабль из стороны в сторону.

Буря с дьявольской яростью завывала за стенками, корабль под ним трещал и протяжно, мучительно стонал. Поначалу Хантер не слышал ничего, кроме этих звуков, потом до него донесся женский крик, который тут же повторился.

Чарльз выскочил из каюты и увидел, как пятеро матросов волокли леди Сару Элмонт к сходному трапу. Девушка кричала и билась у них в руках, силясь вырваться.

— Стоять! — гаркнул капитан и рванулся к ним.

Волны перелетали через головы людей и с грохотом разбивались о палубу. Каперы отвели глаза.

— Что здесь происходит?! — спросил Хантер, но не получил никакого ответа.

В конечном итоге сама леди Сара пронзительно выкрикнула:

— Они хотят бросить меня в море!

Заводилой в этой группе, похоже, был Эдвардс, грубый моряк, участник десятков каперских походов.

— Она ведьма! — заявил он, с вызовом глядя на Чарльза. — Точно вам говорю, капитан! Мы нипочем не переживем эту бурю, если она останется на борту!

— Не мели чушь! — оборвал его Хантер.

— Попомните мое слово. Если не избавимся от нее — нам конец! Она ведьма, точно вам говорю! Настоящая ведьма!

— Откуда тебе это известно?

— Я это сразу понял, как ее увидел! — заявил Эдвардс.

— По каким признакам? — спросил капитан.

— Этот человек — сумасшедший! — вмешалась леди Сара. — Самый настоящий безумец!

— По каким признакам ты это понял?! — повторил вопрос Хантер, перекрикивая ветер.

Эдвардс заколебался.

В конце концов он отпустил девушку, отвернулся и буркнул:

— Да чего тут говорить! Но вы меня еще вспомните. Честно вам говорю.

Эдвардс ушел, остальные тоже отступили один за другим.

Хантер с леди Сарой остались одни.

— Возвращайтесь в свою каюту, заприте дверь на засов и сидите там. Ни в коем случае не выходите и никому не открывайте, — приказал капитан.

Девушка, глаза которой были круглыми от страха, кивнула и отправилась к себе. Хантер подождал, пока она запрется, а потом, после краткого колебания, вышел наверх, навстречу ярости бури.

На нижних палубах буря наводила страх, но на верхней она превосходила все мыслимые представления. К встрече с ней невозможно было подготовиться. Ветер набросился на Чарльза словно какое-то невидимое чудище. Тысячи сильных рук схватили его и принялись отдирать от всякой опоры и от всего, за что можно было бы ухватиться. Дождь хлестнул по нему с такой силой, что в первое мгновение Хантер не удержался от крика. Несколько секунд он ничего не мог разглядеть вокруг, потом увидел Эндерса, стоявшего у штурвала. Тот был надежно привязан.