Миссия - Смит Уилбур. Страница 45

– Это препятствие?

Наконто пожал плечами.

– Еще один ночной переход, и мы доберемся до зарослей. И тогда увидим, достаточно ли понизился уровень воды, чтобы лошади могли пройти; иначе нам придется сделать большой круг к холмам на востоке. – Он покачал головой. – Тогда наш путь на юг будет гораздо длинней.

Как и предсказал Наконто, на другую ночь они добрались до зарослей папируса. Воины нарезали сухих стеблей и устроили низкие шалаши, чтобы защититься от солнца. Наконто и Нонту исчезли в зарослях и не возвращались две ночи.

– Увидим ли мы их снова, – нервничал Мерен, – или они, подобно диким зверям, убежали в свои деревни? Да они и есть звери.

– Они вернутся, – заверял Таита. – Я хорошо знаю этих людей. Они отличаются верностью и достойны доверия.

На вторую ночь Таита проснулся от окрика часовых. Из глубины зарослей отозвался Наконто. Шиллуки появились из ночной тьмы, в которой ранее бесследно растворились.

– Путь через болота открыт, – сообщил Наконто.

На рассвете проводники повели отряд через заросли. Отныне даже шиллуки не могли отыскивать путь в темноте, поэтому пришлось передвигаться днем. Болота оказались чуждым и грозным миром. Даже со спины лошади за высокими стеблями папируса ничего нельзя было разглядеть. Приподнимаясь в стременах, люди видели бесконечный волнистый зеленый океан, уходящий к самому горизонту. Над ним вились стаи водной птицы, и повсюду слышались шум их крыльев и жалобные крики. Иногда, приводя в движение верхушки растений, по тропинкам невидимками пробирались крупные звери. Невозможно было догадаться, к какому виду они относятся. Шиллуки изучали их следы, и Таита переводил данные ими описания:

– Стадо больших черных быков.

Или:

– Водяной козел. Удивительное коричневое животное со спиральными рогами, которое живет в воде. Длинные копыта помогают ему плавать, как водяной крысе.

Земля под папирусом была в основном влажной, но часто вода покрывала щетки над копытами лошадей. Тем не менее, жеребенку Вихрю удавалось не отставать от матери. В глубине зарослей скрывались водоемы; некоторые совсем маленькие, другие как большие озера. Шиллуки не могли видеть сквозь заросли, но безошибочно находили дорогу между водоемами. Колонне ни разу не пришлось поворачивать и искать другой маршрут. Вечером, когда приходило время устроится на ночлег, Наконто всякий раз находил сухое место. Разводили костры из сухих стеблей, внимательно следя, чтобы огонь не перекинулся в заросли. Лошади и мулы поедали зеленую траву, росшую в стоячей воде.

Каждый вечер Наконто брал копье, забредал в один из водоемов и стоял неподвижно, как охотящаяся цапля. Когда близко проплывала крупная зубатка, он протыкал ее копьем, вытаскивал, бьющуюся, разбрызгивающую воду, и поднимал высоко над головой. Тем временем Нонту плел корзину из стеблей папируса и надевал ее себе на голову; через щели между прутьями он мог видеть. Нонту погружался в воду, так что на поверхности оставалась только голова, скрытая корзиной. Он с бесконечным терпением, осторожно приближался к стае диких птиц. И когда оказывался близко, хватал птицу за лапы и тянул под воду. Она не успевала даже крикнуть, прежде чем он сворачивал ей шею. Таким образом ему удавалось добыть пять-шесть птиц, прежде чем остальные, что-то заподозрив, улетали, громко крича и хлопая крыльями. По вечерам воины ужинали свежей рыбой и жареной птицей.

Люди и лошади страдали от укусов насекомых. Как только солнце садилось, с воды поднимались гудящие тучи, и воинам приходилось сидеть в дыму костров, чтобы избежать нападений. Утром лица у всех были распухшие и усеянные укусами.

Так прошло двенадцать дней, а потом у одного из воинов появились признаки болотной лихорадки. Вскоре и его товарищи один за другим пали жертвами этой болезни. У них начиналась сильная головная боль, их неудержимо трясло, даже во влажной духоте, а кожа на ощупь делалась горячей и сухой. Утром те, кто покрепче, помогали больным сесть верхом, а потом ехали рядом, помогая держаться в седле. Ночами многие бредили. Утром у костров находили мертвых. На двенадцатый день умер Тонка. Его похоронили в неглубокой могиле и поехали дальше.

Некоторые оправлялись от болезни, хотя лица у них оставались желтыми, а сами они – слабыми и исхудавшими. Немногих, в том числе Таиты и Мерена, болезнь вообще не коснулась.

Мерен подгонял измученных лихорадкой людей:

– Чем быстрей мы выберемся из болот с их ядовитыми испарениями, тем быстрей к вам вернется здоровье. – И шепотом признавался Таите: – Я очень боюсь потерять из-за болотной лихорадки шиллуков. Тогда все пропало. Мы никогда не выйдем из этой глуши и все здесь погибнем.

– Болота – их дом. Шиллукам не страшны местные болезни, – успокаивал Таита. – Они останутся с нами до конца.

Они продвигались все дальше на юг, впереди открывались новые обширные заросли папируса – и оставались позади. Людям казалось, что они увязли, словно насекомое в меду, и не могут высвободиться, как ни стараются. Однообразие окружающего отупляло и утомляло. Но вот на тридцать шестой день пути впереди, у границ видимости, появилось множество черных точек.

– Это деревья? – спросил Таита у шиллуков.

Наконто забрался на плечи Нонту и выпрямился во весь рост, легко удерживая равновесие. Он часто так делал, когда нужно было посмотреть поверх зарослей.

– Нет, старик, – ответил он. – Это хижины луо.

– Кто такие луо?

– Их трудно назвать людьми. Это обитатели болот, питающиеся рыбой, змеями и крокодилами. Такие лачуги, как вы видите, они строят на сваях. Тела вымарывают грязью, пеплом и другой пакостью, чтобы защититься от насекомых. Нрава они дикого и свирепого. Когда мы их находим, то убиваем, потому что они крадут наш скот. Украденный скот они загоняют в свои крепости и там поедают. Это не люди, а шакалы и гиены.

Он презрительно плюнул.

Таита знал, что шиллуки живут кочевым скотоводством. Они любят свой скот и никогда не убивают домашних животных. Вместо этого они осторожно протыкают жилу на горле животного, набирают в калебас кровь, а потом заклеивают крошечную ранку глиной. Кровь они смешивают с коровьим молоком и пьют.