Последний тайник - Гамбоа Фернандо. Страница 13

– Привет, Джон. Как дела?

– Как всегда, хорошо. Работы у нас – хоть отбавляй…

– Да, похоже, дела у тебя действительно идут неплохо. Ты, кстати, и свой испанский заметно улучшил.

– Улисс, ты ведь знаешь, как много испанского золота я поднял с морского дна. Так что не грех было бы и поднатореть в этом языке. Шучу, конечно, – хохотнул Джон. – Истинная причина моей тяги к испанскому заключается, как обычно, в женщине. Есть тут одна кубиночка, от которой я становлюсь просто crazy [9].

– Что касается женщин, то в твоем возрасте, Джон, с этим следует быть поосторожнее, а то можно нарваться на инфаркт.

– Да ладно, у меня хоть и брюхо стало теперь побольше, а волос на голове – поменьше, I'm still [10] в прекрасной форме, – ответил, задиристо улыбаясь, Хатч. Затем, засучив рукав, он продемонстрировал мне свой накачанный бицепс.

– Вижу, вижу… – кивнул я и, показав жестом на профессора, добавил: – Познакомься: профессор Эдуардо Кастильо Мерида, один из лучших европейских специалистов по средневековой истории.

– Рад с вами познакомиться, профессор, – сказал Хатч, протягивая руку. – Как мне следует называть вас?

– Называйте меня «профессор», – ответил Кастильо. – Я, знаете ли, больше привык именно к такому обращению, сеньор Хатч. – Затем профессор пожал плечами и добавил: – Хотя, в общем-то, если вы станете называть меня teacher [11], это тоже будет вполне приемлемо.

– Замечательно! – с добродушным видом воскликнул Хатч. – Улисс, teacher, вы не против того, чтобы пройти в мой кабинет?

Через несколько секунд мы уже сидели в черных кожаных креслах, и я с невольным любопытством рассматривал многочисленные трофеи, добытые хозяином кабинета. Это были предметы, поднятые Хатчем с морского дна во время ранее проведенных им раскопок: прекрасно сохранившийся кремниевый пистолет, золотая монета, «замурованная» в большом прозрачном пластиковом кубике, который Хатч, похоже, использовал в качестве пресс-папье…

– Это золотой дублон, [12] отчеканенный в Новой Испании, – пояснил Хатч, заметив мой заинтересованный взгляд и переходя на английский язык. – Он был единственной ценностью, которую мне удалось обнаружить на затонувшем в семнадцатом веке испанском галеоне. Это жуткое фиаско произошло несколько лет назад, и я тогда едва не разорился – а все потому, что слишком увлекся энтузиазмом других людей и не провел, как того требует моя работа, предварительного анализа… – Пристально посмотрев на меня, Хатч добавил: – И раз уж жизнь преподала мне такой урок, я решил хранить эту монету здесь, у себя на столе, чтобы никогда больше не совершать подобных ошибок.

Заметив краем глаза, что профессор бросил на меня обеспокоенный взгляд, я, однако, сделал вид, будто бы не понял скрытого в словах Хатча намека, и с безмятежным видом произнес:

– Благодарю тебя за то, что ты согласился принять нас, Джон. Я ведь знаю, что ты всегда очень занят. Однако когда я объясню тебе, ради чего мы сюда приехали, ты поймешь, что наше предложение дает тебе самый большой шанс во всей твоей жизни. – Говоря все это Хатчу, я чувствовал себя ярмарочным шарлатаном, но при этом изо всех сил старался выглядеть так, словно у меня не было и тени сомнения в том, что предлагаемый нами проект обязательно увенчается успехом и что упомянутое Хатчем «жуткое фиаско» нам отнюдь не угрожает.

– Ну что ж, посмотрим, – сказал Хатч, откинувшись на спинку кресла. Он бросил на нас с профессором оценивающий взгляд и попросил: – А теперь расскажите-ка поподробнее, что вы там мне писали по электронной почте о самых дорогих за всю историю человечества сокровищах.

– Ну и какое решение он, по-твоему, примет? – спросил у меня профессор, когда мы уже стояли на улице у центрального офиса компании «Хатч Мэрин Эксплорейшнз», в котором до этого провели более двух часов, провозившись с ксерокопиями, рисунками и картами.

– По правде говоря, не знаю, – честно ответил я. – Если бы речь шла о затонувшем испанском галеоне, то не было бы никакой проблемы. Но когда я упомянул тамплиеров, Хатч неожиданно изменился в лице и мне показалось, что он готов вышвырнуть нас за дверь. Как бы там ни было, через пару дней Хатч даст ответ, а пока нам остается только наслаждаться морем, солнцем и мохо. [13]

– Нет, я лучше потрачу время на то, чтобы более тщательно изучить все те материалы, которые мы сюда привезли.

– Об этом не может быть и речи, – энергично возразил я. – Здесь вы у меня в гостях. Сейчас мы вернемся в гостиницу, переоденемся и отправимся ставить на уши этот городишко.

– Дело в том… Видишь ли, я не взял с собой соответствующей одежды.

– Не имеет значения. Тут почти все ходят в плавках и купальниках. Уж плавки-то вы с собой взяли? – Взглянув на профессора, я и без слов понял, что ничего этого у него нет.

Нам пришлось прождать целых три дня, которые мы, кстати, провели весьма насыщенно, прежде чем позвонившая нам секретарша Хатча сообщила, что ее босс ждет нас в своем кабинете сегодня в шесть.

Слегка нервничая, мы явились в офис Хатча минута в минуту. На этот раз Хатч держался уже не так радушно. Не говоря ни слова, он жестом пригласил нас присесть. Некоторое время мы сидели почти в полной тишине, нарушаемой лишь легким шелестом вращающегося на потолке вентилятора. Хатч смотрел на нас с профессором испытующим взглядом – то на одного, то на другого, но главным образом на меня, – и в глазах его, как мне показалось, светилось недоверие. Прошло несколько томительных минут, и я почувствовал, как от волнения мои ладони стали влажными. И когда я уже подумал о том, что, пожалуй, придется обращаться в какую-нибудь другую компанию, занимающуюся раскопками на морском дне, Хатч вдруг наклонился вперед, уперся локтями в крышку огромного стола из красного дерева и взял в руки свое драгоценное «пресс-папье».

– Сделка заключена, – сказал он, наклоняя «пресс-папье» то вправо, то влево. – Возможно, когда-нибудь я об этом пожалею, – добавил он, аккуратно ставя пластиковый кубик с монетой на стол. – Однако сделка заключена, – повторил он и протянул мне правую руку.

– Гениально! – восхищенно воскликнул я, крепко пожимая Хатчу руку. – Когда мы начнем работу?

– Мы? – удивленно спросил он, поднимая бровь. – Вы свою часть работы сделали, и если нам удастся отыскать эти сокровища, вы получите свой процент от прибыли. Однако работа для вас уже закончена.

– Нет, Джон, – категорически возразил я. – Мы хотим принимать участие в этих раскопках.

– Извини, но торговаться по этому поводу я не намерен. Моя бригада уже сформирована, подобраны самые лучшие специалисты. В моем распоряжении есть высококвалифицированные водолазы, океанографы, археологи и историки, – сказал Хатч и, сопровождая свои слова недвусмысленным жестом, добавил: – Больше нам никто не нужен.

– Но ведь профессор Кастильо – специалист по средневековой истории, и никто так не разбирается в том, что касается тамплиеров и их тайн, как он. А я – хороший подводный пловец. Так что мы оба можем принести большую пользу.

– Я уже сказал «нет», Улисс. Это вам не лекции в университете читать и не туристов плаванию с аквалангом обучать.

Я настаивал, но Хатч, похоже, не собирался уступать. Профессор Кастильо слушал наш разговор с погрустневшим лицом, на котором было написано: «Я и не сомневался, что этим все закончится». Однако мне даже в голову не приходило, что нам придется сдаться. Поскольку я обещал профессору, что мы оба будем участвовать в этой археологической экспедиции – в том случае, если она, конечно, состоится, – то так тому и быть. Глубоко вдохнув, я решил пустить в ход свой последний, а точнее, единственный козырь.