Чародей - Смит Уилбур. Страница 75

Несколько сотен мятежников избежали резни и бежали в пустыню. Трок не стал преследовать их за восточной границей, поскольку этот мелкий вопрос уже чересчур занял его внимание и на месяцы задержал его свадьбу. Он поспешил обратно в Аварис, в яростном нетерпении загнав три пары лошадей.

Пока Трок был далеко, Минтака еще дважды пыталась послать сообщение Таите в Фивы. Первым из ее посыльных стал один из евнухов гарема, толстый, добрый чернокожий, которого она знала всю жизнь. Между евнухами обоих царств существовала особая связь, которая была выше расы или страны. Даже в те годы, когда царства были разделены, Сот, так звали евнуха, поддерживал эту особую связь с Таитой и оставался его другом и доверенным лицом.

Однако шпионы Трока были бдительны и вездесущи. Сот не добрался до Асьюта и был привезен назад едва живой в кожаном мешке. Он умер, когда его голову погрузили в котел с кипящей водой. Затем с его черепа удалили сварившуюся плоть, кость обесцветили и отполировали, а в глазницы вставили шары из лазурита. В таком виде череп Сота преподнесли Минтаке в качестве особого подарка от фараона Трока.

После этого Минтака не решалась привлечь другого посыльного и таким образом обречь его или ее на ужасную смерть. Однако одна из ее ливийских девушек-рабынь, Тана, знавшая о глубине любви своей госпожи, вызвалась отнести ее сообщение. Она была не самой симпатичной из девушек – один глаз косил, нос был большой – но была преданной, любящей и верной. По ее предложению Минтака продала ее торговцу, отправлявшемуся на следующий день в Фивы. Он взял Тану с собой, но три дня спустя она вернулась в Аварис, привязанная за запястья и лодыжки к боковой раме колесницы пограничной стражи.

Трок расправился с Таной после возвращения из Манаши: он осудил ее на смерть от любви, и ее отдали отряду, который вел бой у Манаши. Более четырехсот солдат получили с ней удовольствие, а на закате третьего дня она умерла от кровотечения. Три дня без перерыва Минтака оплакивала ее.

Свадьбу фараона Трока Урука и принцессы Минтаки Апепи сыграли по старой гиксосской традиции, зародившейся на тысячу лет раньше и на тысячу лиг восточнее, в обширной безлесной степи за горами Ассирии, откуда их предки отправились на завоевание Египта.

На рассвете в день свадьбы группа из двухсот родственников и членов племени принцессы Минтаки ворвалась в царские палаты, где с возвращения в Аварис ее держали пленницей. Стражники, ожидавшие этого налета, не оказали никакого сопротивления. Родичи увели Минтаку и поехали на восток плотным строем, с принцессой посередине, выкрикивая дерзости и размахивая дубинками и палками. Клинковое оружие любого вида было запрещено в связи с празднеством.

Похитителям невесты дали фору, а потом жених повел в погоню своих родичей, племя леопардов. Беглецы не выказывали никакого намерения ехать быстрее и как только позади показались преследователи, повернули обратно и радостно кинулись в драку. Даже при том что мечи и кинжалы были запрещены, два человека получили переломы рук и ног и было несколько треснувших черепов. Даже жених не избежал синяков и ушибов.

В конце концов Трок потребовал свою добычу. Он обхватил Минтаку рукой за талию и поставил в свою колесницу. Сопротивление Минтаки было совсем не наигранным – она глубоко расцарапала правую сторону лица Трока, чуть не задев глаз, и капающая кровь испортила красочный блеск его костюма.

– Она подарит вам много воинственных сыновей! – кричали его сторонники, восхищаясь свирепостью сопротивления Минтаки.

С довольной ухмылкой, вызванной воинственным нравом невесты, Трок торжествующе повез ее к своему храму, где недавно назначенные жрецы ждали его приказа, чтобы провести заключительные ритуалы.

Храм пока еще представлял собой всего-навсего открытые траншеи фундамента и высокие груды каменных строительных блоков, но это не умаляло ни удовольствия гостей, ни удовлетворения жениха, стоявших под навесом из плетеного тростника, пока верховный жрец связывал Минтаку и Трока ремнем от лошадиной упряжи.

В завершение церемонии Трок перерезал горло своему любимому боевому коню, красивому каштановому жеребцу, в знак того, что ценит свою невесту более высоко, чем эту драгоценную собственность. Как только животное упало, дергая ногами – из разрезанной сонной артерии струей била кровь – все одобрительно закричали, подняли новобрачных и поставили на украшенную цветами колесницу.

Трок повез невесту ко дворцу, одной рукой продолжая крепко обнимать ее, чтобы не дать ей бежать снова. Все войско выстроилось вдоль дороги; солдаты протискивались к колеснице, чтобы бросить в нее подарки – приносящие удачу амулеты. Другие, когда колесница проезжала мимо, подавали Троку чаши с вином, и он осушал их, проливая большую часть вина на тунику, где оно смешивалось с кровью из его расцарапанной щеки. К тому времени, как они достигли дворца, Трок вымок в крови и красном вине, потный и покрытый пылью от езды и драки за невесту, безрассудный от вина и с полным похоти взглядом.

Он пронес Минтаку через толпу в их новые палаты, и стражники у дверей, обнажив мечи, погнали прочь свадебных гостей. Однако те не разошлись, а окружили дворец, выкрикивая слова ободрения жениху и грубые советы невесте.

В спальне Трок бросил Минтаку на белую овчину, покрывавшую матрац, и обеими руками стал снимать портупею, пытаясь ослабить ее и грязно ругаясь, потому что она не поддавалась. Минтака оттолкнулась от кровати и соскочила с нее будто кролик, выпрыгивающий из норы от хорька.

Она побежала к двери на террасу и рванула, чтобы открыть. Однако по распоряжению Трока с внешней стороны был поставлен засов. Она в отчаянье попыталась оторвать дверную панель ногтями, но дверь, твердая и толстая, даже не дрогнула от ее натиска.

Позади нее Трок наконец избавился от портупеи, и ножны с грохотом упали на мозаичные плитки пола. Он подошел к ней сзади, покачиваясь.

– Сопротивляйся сколько хочешь, красавица, – проговорил он заплетающимся языком. – Когда ты пинаешься и кричишь, мой зубец воспламеняется.