Потерянная империя - Касслер Клайв. Страница 5

Собственно, мисс Рэдфорд зацепила кончик лишь одной из тончайших нитей — чтобы она не оборвалась, понадобилось бы тщательное профессиональное расследование. А вот Фарго — другое дело… Они, похоже, знали, как по отдельным ниточкам распутать клубок… как на ровном месте докопаться до сенсации.

— Она могла разболтать кому-нибудь о находке? — спросил Гарса. — Возможно, у Фарго есть команда осведомителей. Не почуяли ли они, откуда ветер дует? — Сузив глаза, он в упор посмотрел на Риверу. — Итцли, ты ничего не пропустил?

В ответ на испепеляющий взгляд, приводивший в трепет не одного секретаря и политического оппонента, агент лишь пожал плечами и невозмутимо обронил:

— Вряд ли. Но возможно.

Гарса кивнул. Скверно, конечно, если мисс Рэдфорд сообщила кому-то о находке, но хорошо, что Ривера не отпирается, признает вероятность своего промаха. Президентов обычно окружают льстецы и подхалимы, однако Итцли заслуживал доверия: он всегда говорил правду и улаживал самые трудноразрешимые вопросы, — словом, ни разу не подвел.

— Так выясни, — приказал Гарса. — Отправляйся на Занзибар. Разведай, почему Фарго там крутятся.

— А если они на острове не случайно? Тут не разберешься легко и быстро, как с англичанкой.

— Ты-то разберешься, я уверен, — ответил президент. — Как показала история, Занзибар — опасное место.

ГЛАВА 3

Занзибар

Немного вздремнув после разговора с Сельмой, Фарго приняли душ, переоделись и, оседлав мотороллеры, помчались вдоль океана к Каменному городу, в свой любимый прибрежный ресторан танзанийской кухни «Экунду кифару» (что на языке суахили означает «красный носорог». Ресторан располагался между зданием таможенного поста и Большим деревом, огромной старой смоковницей, под которой ежедневно толпились мастера-лодочники и чартерные капитаны, предлагающие прогулки к островам Призон или Баве.

Для Сэма и Реми Занзибар (или Унгуджа на языке суахили) олицетворял Старый Свет, Африку. Многие века островом правили военачальники и султаны, работорговцы и пираты; торговые компании размещали тут штаб-квартиры; тысячами стекались сюда европейские миссионеры, исследователи, охотники. Именно с Занзибара сэр Ричард Бёртон и Джон Хэннинг Спик отправились разыскивать истоки Нила. И знаменитые поиски упрямого Дэвида Ливингстона Генри Мортон Стэнли начал с лабиринта улочек Каменного города. А воды вокруг острова, как считается, бороздил на своем корабле капитан Уильям Кидд: то пиратствовал, то гонял пиратов.

Каждый переулок, каждый дворик Каменного города имел историю, каждая постройка хранила будоражащую воображение тайну, так что всякий раз Фарго покидали остров с новой порцией восхитительных впечатлений.

Когда они въехали на парковку, солнце уже стремительно клонилось к закату, рассыпая по волнам золотисто-красные блики. В воздухе стоял запах запеченных на гриле устриц.

— Мистер Фарго, миссис Фарго! С возвращением! — поприветствовал их парковщик и знаком велел двум служащим в белой униформе отогнать мотороллеры.

— Добрый вечер, Абаси.

Танзаниец пожал Сэму руку, потом тепло обнял Реми.

С неизменно улыбчивым Абаси Сибале они подружились шесть лет назад, когда впервые приехали на Занзибар, и теперь каждый раз, отдыхая на острове, по меньшей мере однажды ужинали в кругу его семьи.

— Как дети, как Фараджа? — поинтересовался Сэм.

— Спасибо, живы-здоровы. Заглянете поужинать?

— Непременно, — улыбнулась Реми.

— Думаю, вас уже ждут, — сказал Абаси.

В дверях ресторана стоял другой старый знакомец Фарго, метрдотель Элиму.

— Добро пожаловать, добро пожаловать! Вот ваш любимый столик с видом на гавань.

— Спасибо, — поблагодарил Сэм.

Элиму проводил их к угловому столику, озаренному красным светом фонаря. Сквозь распахнутые по обе стороны от стола окна виднелось море. Внизу, в Каменном городе, начали загораться огни.

— Вино? — спросил Элиму. — Принести меню?

— У вас еще есть то самое, «пино-нуар»… «шамони»?

— Разумеется. Есть девяносто восьмого года, есть двухтысячного.

Сэм вопросительно глянул на жену.

— Вино девяносто восьмого… ммм… незабываемо, — промурлыкала Реми.

— Желание дамы — закон, Элиму.

— Хорошо, сэр.

Метрдотель мгновенно удалился.

— Как чудесно… — вздохнула Реми, устремив взгляд на океан.

— Не могу не согласиться.

Обернувшись к мужу, она с улыбкой сжала его руку:

— Ты немножко обгорел.

Обгорел Сэм Фарго весьма странным образом — порозовели только переносица и кончики ушей. Впрочем, завтра обожженные места наверняка приобретут бронзовый оттенок.

— Потом будет чесаться.

— Да уже чешется.

— Ну и?.. — спросила жена, доставая ромбовидную монетку. — Есть какие-нибудь предположения?

Монетку удалось частично отчистить: сперва она «промариновалась» в десятипроцентном растворе азотной кислоты, затем полежала в изготовленном по секретной формуле Сэма растворе белого уксуса, соли и дистиллированной воды; довершила процедуру мягкая щетинка зубной щетки. Между оставшихся пятен налета виднелся женский профиль и два слова: «Мари» и «Реюньон». Новые сведения о монетке Фарго перед уходом передали по телефону Сельме.

— Ни одного, — ответил Сэм. — Форма только странная.

— Может, негосударственной чеканки?

— Возможно. А качество отличное. Ровные края, хорошая обработка, приличный вес…

Рядом со столиком снова появился Элиму. Метрдотель декантировал вино, налил Сэму и Реми немного попробовать, а затем, после их одобрительного кивка, наполнил бокалы как положено.

В пряном южноафриканском красном вине «пино-нуар» чувствовались нотки гвоздики, корицы, муската и… что еще — Сэм не мог определить.

Реми сделала второй глоток.

— Цикорий, — подсказала она.

Зазвонил мобильник. Глянув на экран, Фарго беззвучно проартикулировал: «Сельма» — и принял вызов.

— А, Сельма, добрый вечер.

Жена подалась вперед, чтобы лучше слышать разговор.

— У меня, между прочим, утро. Только что подошли Пит и Венди, штудируют танзанийское законодательство.

— Отлично!

— А вы сейчас… попробую угадать… созерцаете закат из окон «Экунду кифару»!

— Ага, мы такие. Рабы привычки, — улыбнулась Реми.

— Есть новости? — спросил Сэм.

— Ну да, монета… — Вондраш откашлялась. — Поздравляю, вы загадали себе очередную загадку.

— Минуточку, — прервал ее Фарго, заметив приближающегося официанта.

Приняв заказ — самакаи ва кусонга, вали (рыбные крокеты, рис, хлеб чапати) и н’дизи но кастад (банановый крем по-занзибарски) на десерт, — танзаниец ушел. Сэм возобновил разговор с Сельмой:

— Продолжай! Я весь внимание.

— Монета отчеканена примерно в начале девяностых годов семнадцатого века. Всего было изготовлено пятьдесят штук, но их никогда не пускали в обращение. Собственно, эти деньги — символ любви, по-другому не скажешь. Имя «Мари» — часть названия французской общины Сент-Мари, обосновавшейся на северном побережье острова Реюньон.

— Никогда о таком не слыхала, — заметила Реми.

— Ничего удивительного. Он ведь крошечный! Расположен в четырехстах милях к востоку от Мадагаскара.

— А кто эта женщина? — поинтересовался Сэм.

— Аделиза Молинье. Ее супруг, Демонт Молинье, возглавлял общину с тысяча шестьсот восемьдесят пятого по тысяча семьсот первый год. По слухам, к десятой годовщине свадьбы он расплавил личные запасы золота и выковал монеты с профилем жены.

— Вот это подарок! — восхитилась Реми.

— Число монет символизировало годы. Именно столько лет Демонт надеялся прожить с Аделизой. До самой смерти. Его мечта почти осуществилась. Оба умерли в течение одного года, незадолго до сороковой годовщины супружеской жизни.

— Как же монетка добралась до Занзибара? — удивился Сэм.

— А вот тут начинается путаница. Где правда, где вымысел, ничего неясно, — ответила Сельма. — Вы, наверное, слышали о Джордже Буте?