Священный союз - Черносвитов Владимир Михайлович. Страница 6

– А он кто – принц датского короля? – вызывающе нагло бросил тот в ответ.

– Он шапочный мастер, – спокойно пояснил следователь.

– А-а… нет, первый раз вижу.

В дверь просунулся Зинченко:

– Свидетель явился, товарищ капитан.

В кабинет вошёл церковный сторож. Следователь отпустил шапочника и пригласил сторожа присесть.

– Так вы категорически утверждаете, что не знаете и никогда не были у него? – спросил Сидоренко администратора, указывая на дверь, за которой только что скрылся шапочник.

– Категорически утверждаю. Он обознался.

Услыхав знакомый голос, сторож вздрогнул и уставился на администратора.

– Ну, что ж, – вздохнул Сидоренко, – бывают ошибки. Пожалуй, вы можете идти домой…

– То есть как это «домой»! – вскипел вдруг сторож. – Да ведь это – тот самый, что «лейтенантом» был!…

…Оставшись один на один со следователем, администратор пуще прежнего возмутился и стал настойчиво убеждать капитана, что шапочник и сторож ошиблись.

– Возможно, – неожиданно согласился следователь, – но я обязан был проверить, и вы напрасно волнуетесь. Давайте лучше закурим, – предложил он и любезно протянул Деднеру портсигар.

Тот взялся за папиросу – пустая, пощупал вторую, третью – все они оказались такими же.

– Разрешите уж лучше предложить вам мои, – смеясь, явно успокоенный, предложил он следователю и вынул из кармана пачку американских сигарет. – Прошу. Сигареты замечательные – здесь вы таких нигде не найдёте…

– Спасибо, но, представьте себе, – нашёл… И знаете где? В церкви! – приятно улыбнулся Сидоренко и, достав из ящика стола окурок, показал его администратору.

Наступившую тишину нарушил зуммер телефона. Следователь поднял трубку.

– Да. Уже? Замечательно! Ну и как?.. Спасибо.

Положив трубку и глядя уже на администратора, Сидоренко продолжал:

– И ещё одна «ошибка»: экспертиза сейчас установила, что волосы, обнаруженные на пилотке, которая использовалась как кляп, абсолютно тождественны с волосами, которые я только что остриг с вашей головы. А теперь тушите свою сигарету и рассказывайте. Хватит играть в обиженного.

«Администратор» начал врать, но скоро запутался и был отослан следователем подумать и «вспомнить».

Сидоренко выбросил из портсигара пустые папиросы, наполнил его хорошими, закурил и подошёл к окну. Приподнятой взволнованности уже не ощущалось: ей на смену пришло уверенное, деловое спокойствие.

Капитан посмотрел на улицу и увидел бодро шагавшего к нему племянника господина Шабеца. Рядом со свидетелем, чуть позади, шёл Бойков. Молодые люди о чём-то оживлённо беседовали.

Сидоренко разглядывал племянника – его рост, фигуру, походку. Особенно привлёк внимание следователя костюм свидетеля: чулки, брюки «гольф» и светлый спортивный пиджак. Внезапно мысль капитана заработала быстро-быстро, выхватывая из дела отдельные факты, данные, увязывая их меж собой. Зрительная Память вынесла из тьмы ночи вид церковной паперти, фантазия услужливо оживила этот вид фигурой мужчины, осторожно и торопливо взбегающего по ступеням. «Только в таком костюме и можно было пройти по росе, не замочив обшлага брюк, – определил следователь. – А что, если…» – неожиданно пришла дерзкая волнующая догадка. Сидоренко круто повернулся и вышел из кабинета:

– Зинченко! Ведро, тряпку и… Быстро! Понял?..

Возле особняка Бойков и племянник господина Шабеца были встречены Зинченко, который яростно мыл каменные ступени крыльца.

– Пожалуйста, пожалуйста, – посторонился солдат и бросил под ноги племяннику мокрую тряпку, – проходите, не стесняйтесь, – незаметно он сделал какой-то знак Бойкову.

Свидетель вытер ноги о тряпку, прошёл по мокрым ступеням в полутёмную прихожую, где был встречен суровым автоматчиком, молча указавшим ему место в другой комнате.

Бойков, следовавший по пятам свидетеля, приостановился на пороге прихожей. Когда тот скрылся в комнате, сержант нагнулся и осторожно поднял с пола большой лист обёрточной бумаги со свежими отпечатками следов племянника господина Шабеща. Аккуратно скатав лист, Бойков прошёл в кабинет Сидоренко и вскоре вернулся, сообщив свидетелю, что следователь сейчас занят и просит немного обождать…

– Извините, что задержал. Садитесь и рассказывайте, – предложил Сидоренко племяннику господина Шабеца.

– Да я уже всё рассказывал. Разве какую мелочь забыл…

– Во-во! Именно мелочь. Я вам напомню: расскажите, например, как в четыре часа десять минут вы подошли к церкви, перелезли через ограду, приблизились к дверям, послушали, вернулись. Ну и так далее, – пошёл ва-банк следователь и выиграл: уставленные на него глаза делались всё шире, шире, лицо племянника побледнело, покрылось испариной, а полуоткрытые губы вмиг пересохли:

– Вы узнали? Кто… Нет – не верю! Провокатор! – истерично взвизгнул племянник.

Сидоренко не шелохнулся, только глаза его сузились, и под их взглядом племянник тут же разжал пальцы, весь как-то обмяк и безвольно опустился на стул.

– Провокатор? – спокойно и тихо переспросил Сидоренко. – Хоть и не обязан делать это, но так и быть я вам докажу обратное. Так оказать, для вашего успокоения, – усмехнулся следователь. – Встаньте! Кусакин, проводите нас, пожалуйста…

Подведя племянника господина Шабеца к одной из дверей, Сидоренко открыл в ней маленькое окошко, так, чтобы племянник увидел сидевшего на койке «администратора» и тут же захлопнул снова.

– Ну-с, а теперь рассказывайте, – предложил Сидоренко племяннику, когда тот снова уселся перед столом следователя.

Уверенный в том, что следователю уже всё известно, племянник господина Шабеца повёл рассказ о гнуснейшей подлости.

Сидевшему под присмотром Бойкова в соседней комнате самому Шабецу пришлось довольно долго ожидать того момента, когда следователь, закончив допрос, выдал его племяннику ордер на занятие пустующего по соседству с «администратором» и «карасём» помещения.

Господин Шабец оказался человеком решительным и быстрым: он, не задумываясь, отверг всё рассказанное племянником, отказался от знакомства с «администратором» и категорически утверждал лишь то, о чём говорил на первом допросе.

– Вот и помоги Советской Армии – получишь «спасибо», – притворно-обиженно съязвил он напоследок.

Взяв его и понятых, Сидоренко направился в церковь, где приставил часть понятых к сторожу, а с остальными пошёл туда, куда вёл их «свидетель».

– Вот тут, – указал господин Шабец. Все остановились.

Понятые через пять минут вышли из церкви и вместе со сторожем, подойдя к «слухачам», спросили так, как их проинструктировал следователь:

– Стонал сейчас сторож или нет?

– Конечно, нет, – ответил господин Шабец. Понятые со сторожем вернулись в церковь и попросили старика застонать ещё раз, громко, с открытым ртом, – тот загудел, как пароход…

– А теперь? – повторили свой вопрос понятые.

– Н-не знаю, – неуверенно сказал господин Шабец.

– Что-то не слыхать было, – подтвердили понятые.

Первая группа не выдержала и расхохоталась.

– Ну так как же?. – спросил господина Шабеца Сидоренко.

Тот махнул рукой, вздохнул, постучал себя кулаком по лысине и лишь после этого заговорил начистоту.

Всё остальное для следователя уже не составляло трудностей.

Седовласый попик каждое утро и вечер приходил к начальнику политотдела и, мигая скорбными глазками, спрашивал Гаркушу, не внял ли господь молитвам, чем порядком уже надоел полковнику. Вечером на третьи сутки Гаркуша решил вообще не принимать липкого попа, но всё же принял.

На четвёртые сутки при виде елейно-смиренной физиономии Гаркуша вздохнул и, помня свой разговор с Серебряковым, взялся за телефон. Серебрякова у себя не оказалось. Подумав минутку, Гаркуша решил:

– Едемте со мной. Я сам хочу знать, как там идёт расследование.

Капитана Сидоренко начальник политотдела застал за подшивкой документов в «дело». Ответив на приветствие, полковник разрешил следователю сидеть, сел сам и без предисловий спросил: