Зачистка в Аризоне - Костюченко Евгений Николаевич Краев. Страница 41
Куда направляется банда? В Сухую долину ее не пропустили, и она скрылась в горах. Но там, за горой, только котловина, из которой один выход — в Тирби.
Они пойдут по скалам? Вдоль хребта? Дожидаясь возможности спуститься в Сухую долину? Но кто ж им даст такую возможность? Мексиканские патрули предупреждены, они будут шастать у подножия хребта, пока Сайрус Тирби не разрешит их командиру вернуть людей в казармы.
Ну, а если Мясник — не выдумка? Если это неизвестный бандит? Тогда у него, конечно, есть свои люди на той стороне. И они могут договориться с патрулями.
Так что же теперь? Самому, что ли, мотаться вдоль границы, ожидая, пока банда Мясника решится спуститься с гор?
«Нет, — решил Бен Гаттер. — Все это бред. Сказки для трусов. Мне известны все, кто действует в округе. Ближе всех сейчас околачивается Туко Вилья, но он побоялся бы сунуться к нам. Кто еще? Шайка Датчанина ушла в Техас. Здесь остались только апачи. Может быть, эта шайка снюхалась с Джеронимо? Нет, индейцы одинаково ненавидят и нас, и мексиканцев. Значит, это какая-то новая банда. А новичкам ни за что не прорваться в Мексику».
— Хватит, — сказал он Акуле. — Уже темнеет. Ребята, готовьте веревки. И приведите сюда лошадь покойного Уоллеса. Том будет рад, что она поможет казнить его убийц.
Фернандо Васкес и раньше подозревал, что милосердный Господь не слишком расположен к нему. Но теперь его просто распирало от возмущения. Когда его окружили рейнджеры, он бросил коня и, словно ящерица, стал карабкаться по отвесной стене каньона. Он был уже почти у самого верха, когда пуля чиркнула по голове. Не повезло. Просто не повезло. Разве не могла пуля пройти чуть левее и попасть точно в затылок? Ну ладно, стрелок промазал. Но разве нельзя было грохнуться со скалы башкой на камни, а не жопой на песок? Столько было возможностей для быстрой и достойной смерти — и Бог не использовал ни одной, чтобы Фернандо Васкес поскорее предстал перед ним.
«За что, Господи!» — мысленно возопил Фернандо.
«Да уж есть за что», — назидательно ответил кто-то.
«Значит, мне еще рано умирать?» — спросил Фернандо.
«Помучайся, помучайся, помучайся… « — прозвучало в ответ. И он мучился. Не столько от боли, сколько от душившей его злобы. Ведь он уже почти перехитрил этих недоносков. Он пропустил мимо своего укрытия всех рейнджеров. И долго лежал, затаившись под камнями, зажимая рот лошади, лежавшей рядом. Он все сделал правильно, но эти рогоносцы заблудились и повернули обратно. И застали его, когда он уже садился на коня. Если б они не заблудились… А теперь, конечно, у них хватало отваги измываться над безоружными и связанными…
Первым на лошадь усадили Пита. Это было нелегко, потому что он так и не пришел в сознание. Двое рейнджеров поддерживали его с боков, пока третий, оседлав сук, набрасывал петлю.
— Плеснуть бы в него водой, чтоб очухался! Да воду жалко, — посетовал кто-то.
— Надо было подождать.
— Чего? Пока он сам загнется?
— Несправедливо это! Что за казнь, если он и не знает, что его казнят!
— Хватит возиться, — приказал начальник рейнджеров.
Фернандо Васкес отвернулся, чтобы не видеть постыдного зрелища. Он бы и уши зажал, если б руки не были связаны. Свистнула плетка, лошадь обиженно всхрапнула и скакнула вперед. Хрустнул сук под тяжестью тела, с громким треском переломились шейные позвонки, а потом Васкес слышал только мерное поскрипывание веревки, на которой раскачивалось тело…
— Фернандо, прощай, — сказал Шон. — Без обид, амиго?
— До встречи, брат, — ответил Васкес, глядя, как ирландца подводят к лошади.
Палач уже приладил вторую веревку рядом с той, на которой висел Пит.
— Ничего, ничего, — громко и весело заговорил Шон, когда его усадили в седло. — Мясник не станет вас вешать, парни. Хорошая веревка в хозяйстве нужнее, чем несколько патронов. Он вас будет ставить парочками, нос к носу, и стрелять под лопатку. А с тебя, Гаттер, он снимет шкуру. Целиком. Набьет соломой и отправит в Тирби. Верхом на осле. Вот будет потеха…
Он не договорил, взвизгнув от боли. Фернандо зажмурился, слушая, как бьется в воздухе его тело.
Две веревки скрипели на разные голоса, протирая в коре дорожки, которые уже никогда не зарастут.
«Трупы снимут и зароют, — думал Фернандо, — веревки истлеют, а шрамы на дереве останутся навсегда. Потому что дерево сухое… «
И вдруг он ясно представил все, что с ним случится через несколько минут. Сук уже пару раз хрустнул под тяжестью. Он не выдержит еще одного висельника. Он обломится! Он даже может переломиться пополам, и тогда веревка, которую набросят на Фернандо, может соскользнуть с него! И Фернандо останется жить!
«Ну да, — уныло добавил он. — Останешься жить. Пока тебя не пристрелят. Тут же, на месте. С петлей на шее…»
Его пнули в плечо:
— Пошел!
Он неловко поднялся и направился к лошади. Вставил босую ногу в стремя и без помощи рейнджеров забрался в седло. Ни один из его палачей не смог бы сделать это как он — со связанными за спиной руками. Седло было липким от крови Пита. Фернандо привычно обхватил стремена большими пальцами ног и огляделся.
Рейнджеры, обмахиваясь шляпами, сидели возле лошадей, прячась в их тени от низкого, но все еще обжигающего солнца. Их начальник расстелил на песке карту и тупо уставился на нее. Казалось, им всем нет никакого дела до казни.
Никогда еще Фернандо не был так зол. Самый распоследний преступник в самом захудалом поселке имеет право услышать приговор, пусть и несправедливый, а потом еще и молитву. А многим даже дают выпить перед смертью. Или хотя бы выкурить самокрутку. А эти недоноски собираются придушить его, как паршивого цыпленка!
Он не раз видал, как вешают. Однажды из-под ног приговоренного выбили скамейку, а тот вдруг оказался таким длинным, что его ноги достали до помоста. Так он и стоял, хрипя и мотая языком, пока ноги не подломились. Лучше всего, когда в помосте имеется сдвижной люк. А еще удобно вешать на подъемной балке амбара, там и блок имеется, и крюк. Только вот потом лошади еще долго будут испуганно останавливаться, не доезжая до амбара… И все равно, вешать надо на виселице, и чтобы рядом был священник, и чтобы люди пришли посмотреть. Совсем другое дело, когда видишь людей, а не этих недоносков…
Васкес обернулся, окинув прощальным взглядом закатное небо и зелень долины, до которой ему так и не удалось добраться. Последнее, что он увидит в своей жизни, — это мертвые скалы каньона.
Рейнджер подвел лошадь под дерево и отошел подальше. Видно, не выдержал резкого запаха мочи и крови, который шел от повешенных. Палач тоже морщился и отворачивался, суетливо набрасывая петлю на шею Фернандо.
Глядя на него, Васкес подумал: «Сейчас ты грохнешься отсюда вместе с суком, и сам свернешь шею. Вот братцы-ирландцы обхохочутся, когда твоя душа полетит за ними вдогонку!»
Веревка скользнула по его лбу, но петля прошла мимо. Палач выругался и наклонился, обвив сук ногами. Его руки приблизились к лицу Васкеса.
«Вот сейчас! — подумал Фернандо. — Сейчас переломится! «
И вдруг, сам того не ожидав, он впился зубами в руку палача.
Тот завопил — и грохнулся на землю.
Лошадь рванулась вперед, испугавшись крика.
Фернандо припал к ее шее и укусил. Толстая соленая кожа не поддавалась зубам. Но лошадь поняла, чего он от нее хочет. И понеслась вперед, в глубь каньона. Васкес мертвой хваткой сжал ее коленями и привалился к шее. Он знал, что теперь никакая сила не вышибет его из седла. Даже пуля. Даже десять тысяч пуль.