Зачистка в Аризоне - Костюченко Евгений Николаевич Краев. Страница 45

— К заливу? — спросил Кирилл. — Это далеко?

— Всего двести-триста миль.

— Все это очень интересно, — сказал Остерман, — Но как вы собираетесь отличить одну реку от другой? С трудом верится, что на их истоках установлены таблички с надписями.

Профессор кивнул с видом глубочайшего удовлетворения, как учитель, услышавший дельный ответ ученика.

— Итак, господа. Если пренебречь астрономической точностью, то залив — там, — он вытянул руку, а затем развернулся, — нижнее течение Сан-Педро — вон там. А спускаться мы будем вот сюда.

С этими словами он опустил руку, указывая себе под ноги,

— Почему? — недовольно спросил Мануэль.

— Потому что в этой долине живут люди, способные различать все реки без помощи табличек. И они нам помогут. Мы находимся в районе, который на всех картах обозначен как горная пустыня. И испанцы, и современные исследователи никогда не заглядывали в западную Сьерру. Здесь нет дорог, только узкие извилистые тропы. Но это — не пустыня. Внизу нас ждут тропические леса, водопады, пение птиц и аромат орхидей…

— Птицы — это хорошо, — сказал Мануэль, почесывая живот. — Особенно дюжина здоровенных птиц, зажаренных над костром.

— Так чего же мы ждем? — спросил Рико.

— Дело в том, господа, что отсюда можно пойти и в другую сторону. — Адамс посмотрел на Кирилла. — Спускаясь по восточному склону, вы довольно скоро попадете в ущелье Рио-Норте. Оно петляет между хребтом и Сухой долиной. Дно его заросло папоротником и хвойными лесами, но оно вполне проходимо. Правда, об этом никто не знает. Таким образом, двигаясь по ущелью, можно примерно через три дня выйти к Рио-Гранде. Еще один шаг — и вы в Техасе.

— К чему такие географические подробности? — спросил Илья. — Кто тут говорил о Техасе?

— Возможно, мои рассуждения покажутся вам бестактными. Но я видел множество людей, которые бежали из Мексики в Калифорнию, Аризону и Техас. И не видел ни одного, кто стремился бы в Мексику. Естественно, за исключением… — он запнулся, — за исключением тех, кто не в ладу с законом.

— Девочек ждут дома, — сказал Мануэль.

— А в Техасе и без нас хватает голодранцев, — добавил Рико.

Майор Кардосо пожал плечами:

— Мне там тоже нечего делать.

— А мне — тем более, — сказал Кирилл. — Профессор, а в какую сторону собирались двигаться вы?

— Признаться, я и сам этого не знал до сих пор. Мне пришлось покинуть дом в спешке. — Адамс немного смутился. — Да, я был вынужден торопиться и не думал о том, куда идти. Но теперь я определился. Точнее, мой путь должны были определить вы, господа. Если бы вы решили направиться в Техас, я бы пошел с вами. Если же ваше решение возвращаться в родную деревню остается неизменным, то нам понадобится помощь жителей этой долины. Они дадут вам проводников, и после небольшого отдыха вы отправитесь дальше. А я останусь. Мне давно уже хотелось изучить долину Мертвой пумы.

Целый день они ехали вверх, вниз и снова вверх. Пробирались через заросли кустарника, затем долго поднимались по узкому ущелью, заросшему лесом. В изумрудной зелени мелькали разноцветные попугаи, сопровождая незваных гостей отчаянными криками. На ночь остановились в огромном дубовом лесу, где под раскидистыми кронами росла пышная трава высотой по колено. А утром увидели на склонах аккуратные прямоугольники полей.

— Вот мы и пришли, — сказал профессор. — Раньше здесь жили индейцы якви. Постепенно они перемешались с жителями западного побережья, которые двигались через горы на восток в поисках лучших земель. В результате получился абсолютно новый народ, ни на кого не похожий. Они говорят и на испанском, и на языке ацтеков. Услышав удары грома, они осеняют себя крестным знамением и приносят жертвы лесным духам. Их женщины возделывают землю, а мужчины охотятся. А меня они считают колдуном, брухо. Мой порошок лечит их от лихорадки, и местные жители убеждены, что я делаю хинин из печени белых змей.

— У змей есть печень? — спросил Кирилл.

— У белых — есть, — серьезно ответил Остерман. — Потому что у белых все есть.

— Как же они работают на таких полях? — удивился Мануэль. — Склоны крутые, как стена.

— Меня больше удивляет другое, — сказал Адамс. — Как на таких склонах удерживается почва? Почему ее до сих пор не смыло в долину? Я уже несколько лет пытаюсь разгадать секрет их агротехники.

В долине, зажатой между гигантскими утесами и лесистыми склонами, было очень жарко. Одежда мгновенно пропиталась потом, и постепенно путники сняли с себя все, что могли. Больше всех страдали девчонки, которые не могли раздеться при мужчинах, да Мануэль, ехавший рядом с ними.

Жители деревушки тоже не обременяли себя лишней одеждой. Между хижинами, крытыми разлапистыми ветками, показались женщины в набедренных повязках и накидках, едва прикрывавших грудь. Их тела были медного цвета, и у многих на плечах извивалась замысловатая татуировка. Они приветствовали Адамса радостными восклицаниями. Целая орава голых ребятишек окружила всадников, поднося им глиняные плошки с водой.

Мануэль, соскочив с лошади, вытянул из переметной сумы целый ворох своих драгоценных шелковых рубашек и с поклоном отдал их женщинам.

Остерман почесал затылок и сказал негромко:

— Кира, у тебя, случайно, не завалялись где-нибудь бусы и зеркала? А то неудобно получается. Первый раз вижу настоящих индейцев. Ну, прямо Фенимор Купер…

25

Кому-то нужны карты. А кому-то — нет

Хороший следопыт может по одному отпечатку копыта узнать очень много и о лошади, и о всаднике. Хезелтайн часто слышал хвастливые байки на эту тему. Сам он с трудом отличал следы мула от конских и никогда не ковырялся в навозе, чтобы узнать, как давно он валяется в пыли. Однако считал себя следопытом покруче, чем любой из рейнджеров Гаттера. Потому что в отличие от них он умел читать невидимые следы.

Например, пару дней назад Сайрус Тирби благодушно поддел его, сказав, что Хезелтайн никогда не станет удачливым политиком. Кто-то счел бы это обычной шуткой. Но Хезелтайн насторожился, словно охотник, заметивший на песке отпечаток медвежьей лапы. С чего бы это полковник вспомнил о политике? О каких избирателях он говорил? В городе выбирали только шерифа да судей народного трибунала, и на эти почетные должности Хезелтайн не претендовал. Значит, мысли полковника витали далеко. Возможно, даже слишком далеко от Аризоны.

Подозрения Хезелтайна подтвердились, едва он заглянул в хижину Адамса. Старик собирал вещи. Карты были скручены в рулоны, и профессор не стал их разворачивать, когда Хезелтайн завел разговор о перспективах рудника.

Не было никаких перспектив. Адамс сказал, что Медный холм обгрызли до кочерыжки. Новые месторождения? Они находятся за Сухой долиной. Возможно, их разработка окажется выгодной. А может быть, и нет. Они нуждаются в дополнительных исследованиях. Как и все остальные месторождения меди, свинца и серебра, обнаруженные профессором за последние шесть лет.

Да, нужны дополнительные исследования, но пусть этим занимается тот, кто будет вкладывать деньги. А самому Адамсу это уже неинтересно. Он уедет вместе с полковником.

Хезелтайн едва удержался от вопроса — куда? Он сделал вид, что прекрасно осведомлен о планах своего ближайшего друга Сайруса.

Поговорили еще немного о пустяках. Профессор обмолвился, что руднику осталось работать не больше года. А город исчезнет, возможно, еще раньше. Южный склон, на котором расположена деловая часть, довольно неустойчив. Не выдержав тяжести зданий, он начинает постепенно сползать. С какой скоростью? Ну, может быть, дюйм в год. Это незаметно. До тех пор, пока не начнут разваливаться дома.

Склонный к философии, профессор видел в судьбе города определенный символ. Сущность человека нового времени — прийти на девственную землю, взять от нее все, что можно продать, и двигаться дальше, оставляя за собой города-призраки и горы мусора.