Окно в природу - Песков Василий Михайлович. Страница 18

Так и случилось. Когда вернулся Виктор Васильевич домой из госпиталя, собрались повидаться друзья-охотники. Один, захмелев, попросил уступить ему собаку — зачем хороший охотничий пес одноногому человеку? «И тут я стукнул об пол костылем: тебе, говорю, Степан, не уступлю на охоте!..»

И человек, судьба которому уготовила сидение на лавочке около дома, не покорился судьбе. «По секрету скажу, лисы и зайцы — только предлог. Просто в лес меня тянет. Сяду на пенечке передохнуть, сниму шапку, пот вытру, прислушаюсь, как снегири посвистывают, как синицы перекликаются, — хорошо на душе…»

До глубокого вечера сидели мы с Виктором Васильевичем, прислонившись спиной к натопленной печке.

Такая вот встреча. Напоминанье: судьба человека, бывает, скрутит в бараний рог, а человек не сдается, не поднимает покорно руки. И побеждает. И других побеждать учит.

Я встретил его на волжском откосе под тогда еще Горьким (ныне — Нижний Новгород) в кругу людей, которым дед и был дедом. У многих из молодых бритва еще не касалась лица, у деда же была сивая борода, и был он в возрасте, в котором обычно становятся домоседами.

«Любознательный старичок, не поленился добраться сюда, на откос», — подумал бы каждый, глядя, как с волжской кручи взлетают, парят и спускаются в пойму летуны на диковинных «самолетах».

Э-э, да дед-то вовсе не зритель! Он застегнул брезентовые ремни-лямки, надел оранжевый шлем и тоже встал под матерчатый треугольник. Порыв ветра шевелит единственный «прибор» на летательном аппарате — красный шелковый лоскуток, привязанный к перекладине перед глазами. Есть, ветер пойман! Дед резво бежит по откосу — и… полетел!

Дельтапланеризм в то время был явлением новым, но уже и привычным. На тренировки собиралось много людей. Среди них был и дед. Леонид Степанович Елисеев.

Как и почему на седьмом десятке лет человека не покидает желание делить с молодыми хлопоты разных дел, риск путешествий или это вот удовольствие не без риска? Ответить на это непросто. Все дело, видно, в натуре людей. Есть такие неугомонные старики, которых годы не сажают на скамеечку перед домом. Леонид Степанович именно этой закваски старик.

Уйдя на пенсию и получив много «праздного времени», он стал присматриваться к спортсменам, но не в качестве болельщика. Тщательно расспросив знающих о купании в проруби, дед решил, что именно этим надо ему заняться для укрепления здоровья. И он стал завзятым «моржом».

К полетам он подошел основательно. По чертежам журнала «Техника — молодежи» Леонид Степанович сначала сделал метровую модель дельтаплана и опробовал ее на шнурке.

Полетела! «Новичок» не пропустил ни одного занятия. Он так же бегал, занимался вместе со всеми в гимнастическом зале, делал даже сальто.

Летать хотели бы все. Но сколько хлопот с этим планером!

Надо его везти на откос, собирать, после каждого приземления забираться снова на гору. «Ничего. Любишь кататься — люби и саночки возить», — говорит дед, не пропустивший ни одного воскресенья полетов.

— Это праздник! Не только тело летит. Летит душа!

Во время полетов, при неизбежной толкотне любопытных, болельщиков и зевак, положение у деда особенное. Борода его — в центре внимания. Одни глядят с восхищением, другие — с насмешкой: «Ну, дед, давай! Чего медлишь?»

Леонид Степанович родом из крестьян Пензенской области. В юности он ходил за сохой. Служил в армии на Дальнем Востоке. Более двадцати лет работал потом пожарным. Все его три взрослые дочери и четыре сестры были, конечно, не против развития дельтапланеризма в стране, но категорически против участия в нем деда. А дед им хладнокровно отвечал: «Живем один раз. И если мне радость от этого, так почему же не полетать?»

На самолете Леонид Степанович летал всего один раз: «для пробы слетал в Арзамас».

— Ну-у! Самолет — совсем другое дело. Там не летишь, а едешь. А тут летишь!

Снимки я сделал в момент приземления деда и в момент, когда, не слишком довольный полетом, он прочел мне занятную лекцию, почему эта матерчатая штука все же летает. «Тут все, как у птицы, каждое «перышко» должно быть в порядке…»

— Спросите: что еще есть в хозяйстве? Отвечу: швейная машина, топор, долото, рубанок, бурав, тиски, напильники, шило… И еще — гармонь. С этим богатством и доживаю свой век.

Друзья из берлоги

Это было в середине лета. После ходьбы по лесу мы присели передохнуть, и вдруг на поляну к нашему костерку выкатились два медведя-подростка.

От неожиданности медведи поднялись на задние лапы и, принюхиваясь, с полминуты нас изучали. Мы испугались: по всем законам на сцене вот-вот должна была появиться медведица. Но вышел из леса человек с палочкой, и обстановка сразу же разрядилась.

— Вы что же, им вроде матери?

— Точнее сказать — опекун…

Пока мы знакомились с одетым в спортивную куртку и резиновые сапоги нынешним «Сергием», медведи обшаривали поляну. Они заламывали кусты, подымали камни, слизывая с них какое-то лакомство, потом исчезали в лесу, и мы не видели их минут двадцать.

— Не тревожитесь?

— Прибегут…

К лесному поселку возвращаемся вместе. Для медведей дорога — сплошная цепь приключений: поймали в луже лягушку, подрались из-за брошенной кем-то тряпицы, отстают, забегают вперед, повисают, как дети, на гибких кустах черемухи, привстав на задние лапы, за чем-то пристально наблюдают…

Весной позапрошлого года зоолог Валентин Пажетнов наблюдал за медвежьей берлогой. Укрытие он сделал в полусотне шагов и хорошо видел: в полдень медведица выходила из логова, грелась на солнце и снова скрывалась. По звукам зоолог определил: в логове два медвежонка. Сделав большой полукруг, медведица скрылась в лесу и больше к берлоге не возвращалась. На руках человека остались два маленьких, с рукавицу, медведя.

Валентин попытался заменить медвежатам мать — выходить их, не отрывая от обычной среды обитания. Задача была непростой. Медвежата ходят за матерью целых два года — перенимают опыт добывать пищу, усваивают, что надо и чего не надо бояться. Воспитание у медведей — наука тонкая, кропотливая. Человек все тайны звериной жизни не знает, и надежды зоолог возлагал на инстинкты.

На третий день общения с медвежатами подтвердился известный закон поведения животных. В раннем возрасте у них проявляется «инстинкт следования». Малыши, еще не ориентируясь в сложном мире, следуют за движущимся объектом, доверяются ему. Происходит признание-запоминание этого объекта, запечатление в памяти, рождается привязанность к нему. В нормальных условиях таким объектом для многих животных является мать. А если это будет не мать? Закон все равно продолжает работать! Утята, вылупившись из яиц под курицей, за курицей и будут следовать, хотя во дворе они позже увидят и утку. Действие этого закона известно многим: чем раньше новорожденные зверь или птица попали в руки, тем больше шансов их приручить.

Как проявилось все это в истории с медвежатами? «Два дня они жили со мной в палатке. Я их кормил молоком, но, кажется, был для них безразличен. На третий день я вышел набрать в ведерко снега для чая, и тут медвежата, как по команде, бросились за мной, не обращая внимания на лужи и глубокие лунки в рыхлом снегу».

Два года прошло уже с этой минуты, поведение медведей полностью подтвердило закон привязанности. «Мне помогала работать жена. Но «матерью» для них был я. Испугались — ко мне! Я проявил в лесу к чему-нибудь любопытство — и они тоже. Смена одежды вводит их иногда в заблуждение. Но стоит мне надеть куртку, в которой они признали меня впервые, — спокойствие, преданность и доверие сразу же возвращаются».