Кровавый глаз - Кристиан Джайлс. Страница 29

— Сигурд вытащит нас из этой заварушки, — тихо промолвил Свейн.

Я понял, что ошибался, полагая, будто скандинавы смирились с мыслью о смерти. Свейн ни в коем случае не хотел ей поддаваться.

— Сейчас я не отказался бы от целой бочки тех капель доброго меда, которыми нас угощал Эльдред, — проворчал Улаф и зажмурился, чтобы дать стечь струям пота. — Язык у меня распух и стал больше члена! Как там дела, парень? — спросил он, вглядываясь в ночную темь.

Сигурд непоколебимо, словно скала, стоял в середине строя. Я увидел, как телохранитель Эльдреда, будто забитую тушу, оттаскивал своего господина из гущи схватки в дальний темный угол залы.

— Сигурд сдерживает англичан, — сказал я, протирая кулаками глаза. — Они пытаются обойти наших с боков, но мы пока что стоим.

Затем, словно последняя большая волна перед началом отлива, англичане снова сомкнули ряды в отчаянной попытке пробить строй скандинавов. Они понимали, что одной бреши будет достаточно, чтобы рассыпался весь боевой порядок норвежцев. Северные воины также это знали. Никто из них не желал оказаться слабым звеном в цепи, по крайней мере до тех пор, пока в жилах у него еще текла кровь и он видел рядом товарищей. Англичане в который раз потерпели неудачу и попятились назад. Впервые те, кто стоял в последних рядах, этому не противились.

Сигурд не упустил свой шанс. Перешагивая через тела убитых, он повел своих людей вперед. Скандинавы давили на щиты англичан до тех пор, пока люди Эльдреда не были вынуждены отступить к гобеленам с Христом и через дверь на улицу. Они выплеснулись, словно прокисший эль из разорванного бурдюка.

Когда последние двое англичан выскочили за дверь, ярл поднял щит и скомандовал:

— Стойте, ребята! Останавливаемся здесь!

— Надо преследовать врага, Сигурд! — воскликнул Брам. — Англичане отходят.

Предводитель покачал головой, разбрызгивая вокруг себя капли пота и крови.

— На улице они нас окружат, Брам. Их лучники разорвут нас на части.

— У меня нет ни малейшего желания собрать своей задницей кучу стрел. — Кнут скорчил гримасу. — Только не после всего этого.

Брам поджал распухшие, окровавленные губы и кивнул, принимая решение ярла. Снаружи ночь кишела кричащими людьми, жаждавшими отомстить нам. Улаф был прав. Похоже, все окрестные англичане собрались здесь, чтобы нас уничтожить. Тут были и женщины.

— Я не допущу, чтобы меня сразила стрела, выпущенная бабой, — сказал Свейн. — Скальды в своих преданиях ни за что не скажут такое о Свейне Рыжем.

— Скорее Асгот встанет на колени перед Белым Христом, — усмехнулся Брам, похлопал великана по спине и ногтем проверил остроту своего меча.

— Загородить дверь! — распорядился Сигурд.

Бьорн и Бьярни закрыли заднюю дверь и привалили к ней скамьи. С улицы по-прежнему доносились крики англичан, но в зале Эльдреда наступила странная тишина. Мы остались наедине с мертвыми.

— Асгот, займись ранеными. Эрик, помоги ему.

— Все это дело рук Кровавого глаза, — прокаркал Асгот, указывая на меня. — Он плюнул на твое везение, Сигурд, и оно прокисло.

Ярл оглянулся на меня, ткнул мечом в сторону жреца и спросил:

— Ты все еще дышишь, годи?

— Боги сохранили мне жизнь, потому что я их почитаю, — ответил тот.

Намек на то, что Сигурд богов не почитает, был слишком очевиден. Какое-то мгновение ярл и годи пристально смотрели друг на друга. Мне казалось, что даже неподвижный воздух между ними охватила дрожь.

— Ты слышал, что сказал наш предводитель, мой мальчик? — вспорол гнетущую тишину Улаф, обращаясь к сыну. — Займись ранеными.

Тут он поймал на себе мой взгляд, и я с благодарностью кивнул ему. В ответ Улаф чуть склонил голову и снова повернулся к Эрику. Тот с сосредоточенным мрачным лицом приступил к работе. Сын Улафа больше не был неопытным юношей. Он стал равным со всеми прочими. Эрик проливал свою и чужую кровь вместе с ними. Они этого никогда не забудут. Мы уложили убитых — Сигтригга, Ньяла, Олега, Эйульфа, Гуннлауга, Нортри и Торкеля, расправили им руки и ноги и оставили неприкрытыми белые лица, сиявшие воском в дрожащем пламени свечей. Асгот исполнил над ними обряд смерти. Все остальные тем временем занимались своими ранами, проверяли оружие и присматривали за дверями.

— Сегодня ночью наши товарищи будут пировать в Валгалле, — сказал Сигурд, который держал спину прямо, хотя его взгляд выдавал усталость. — Они сядут за стол Одина рядом со своими отцами. — Ярл сверкнул глазами и посмотрел на уцелевших бойцов. — Ни один из нас, живых, не может просить о большем.

Воины глухими восклицаниями выразили свое согласие. Мне показалось, что они завидовали своим товарищам, которые лежали мертвыми на соломе, перепачканной кровью. Ведь душам убитых предстояло вскоре войти в Зал павших, к Одину.

— Надо сломать стол, — предложил Улаф, вытирая поте лица. — Часть его мы используем, чтобы загородить дверь, а остальное сожжем в очаге. Не исключено, что нам предстоит провести здесь всю ночь. Парни, мне не хотелось бы, чтобы вы простудились.

Мы оттащили убитых англичан в угол, где я прятался в начале боя, и прикрыли их же собственными окровавленными плащами. Всего их было десятеро, не считая тех, кто остался в темноте, озаренной факелами, за дверью, которую оборонял Улаф.

— Вот вам и английское гостеприимство, — проворчал Флоки Черный, снял шлем и запустил пятерню в спутанные грязные волосы.

Он пнул перевернутую миску, разбрызгивая объедки по соломе, затем посмотрел на котел, висевший над очагом.

— Бьярни, там еще осталась похлебка? Ничто не пробуждает чувство голода так, как смертельная схватка.

Я не понимал, как Флоки мог думать о еде среди всей этой крови.

— Тебе надо было бы выпотрошить этого пса Эльдреда, как только он впервые попался тебе на глаза, Улаф, — сказал Гуннар, ощупывая зазубренное острие своего меча.

Он выругался, обнаружив глубокую щербину у самого костяного эфеса, отделанного серебром. Потребуется несколько часов работы точильным камнем, чтобы ее заровнять.

— Если нам удастся отсюда выбраться, то вернусь со следующим же приливом, чтобы спалить эту выгребную яму дотла!

Улаф внезапно побледнел и схватил ярла за плечо.

— Сигурд, а ведь англичане могут подпалить зал! Сжечь его, и нас вместе с ним.

Предводитель покачал головой.

— Эльдред на такое не пойдет. Он скользкий гад, но это его зал торжеств. — Ярл скорчил гримасу. — Он заплатит за это кровью.

Сигурд понял, что Улафа вряд ли убедили его слова, и спросил:

— А ты сам поджег бы собственный зал?

Кормчий подумал, покачал головой и признался:

— Нет.

— Возможно, Эльдред убит, — возразил Брам, похожий на медведя, и глаза на лице, покрытом шрамами и ссадинами, сверкнули яростью. — Молодой Эрик хватанул его секирой. Олдермен визжал, как свинья.

Улаф с любовью похлопал сына по плечу. Светловолосый Эрик гордо выпрямился и скромно сказал, что удар получился лишь скользящим, не смертельным.

Сигурд покачал головой и уверенно заявил:

— Чтобы ни думал Эльдред, у него есть сыновья, каждый из которых будет рад иметь такой зал. Нет, англичане его не подожгут. — Ярл повернулся к Асготу, который сидел на корточках перед убитыми, и водил в воздухе костлявыми руками, завершая посмертный обряд. — А ты что скажешь, годи?

Асгот поднял взгляд на почерневшие балки крыши, расчистил перед собой солому, отцепил от пояса мешочек и бросил кости на утрамбованный земляной пол. Его лицо сморщилось, сжалось, но глаза, неестественно яркие в полумраке зала, широко раскрылись.

— Сигурд, англичане подожгут зал, — сказал годи.

Нас оставалось восемнадцать. Улаф приказал мне вооружиться надлежащим образом.

Я присел рядом с коченеющим трупом Ньяла, стал отцеплять меч с его пояса, но тут на меня зашипел Асгот:

— Осторожнее, мальчишка! — Его древнее лицо было полно ненависти. — Здесь находятся девы смерти. — Желтые глаза годи закатились к балкам потолка. — Они встречают души павших, чтобы проводить их в Валгаллу. От этих сучек можно ожидать любого коварства, — усмехнулся жрец.