Кровавый глаз - Кристиан Джайлс. Страница 45

— Я пойду следом за Сигурдом, и он даст мне славу, — добавил я, смущаясь собственного признания.

— Ха! Ее никто не дает, парень, — презрительно поморщился Маугер и сплюнул. — Ее нужно взять самому на конце окровавленного меча. При этом тебя запросто может убить другой воин, гоняющийся за той же самой гребаной мечтой. Остаться в живых — вот единственное, на что надо настроить свое сердце. Не стоит надеяться на большее.

— Маугер, но нас ведь помнят за наши поступки. За великие подвиги, — возразил я, гадая, скольких людей он убил. — Улаф говорит, что скальды в северных залах уже поют песни о Сигурде. Это имя известно людям. Его боятся, и даже суровое море не может обуздать славу ярла. — Я ускорил шаг, вынуждая Маугера последовать моему примеру. — Наши имена будут звучать под сводами чертогов королей. Они впитаются в память, как копоть в прочные дубовые балки. Их будут помнить наши сыновья и внуки. Так говорит Сигурд. Один пошлет за нами дев смерти лишь тогда, когда придет наш срок.

— Ты тоже веришь в их богов? — недовольно спросил Маугер.

— Я видел волчью стаю в бою, Маугер, как и ты сам, на деле знаю, что норвежцы убивают с такой же легкостью, с какой дышат. Их боги любят сражения, ведущие к славе. Теперь они и мои боги. Быть может, так было всегда, — осмелился предположить я, надеясь, что христианский бог меня не слышит.

Я снова двинулся вперед, чтобы Маугер больше не тратил сил на разговоры. В те дни я был честолюбив, уверен в себе и опьянен скандинавами. Я верил, что норны плетут наше будущее, но наивно полагал, что человек может направлять их руку. В этом была огромная глупость.

— Наверное, вот оно, — сказал я через какое-то время, указывая на восток, где можно было различить струйки серого дыма, загрязнявшие небо.

Одинокая тучка внезапно заслонила водянистое солнце, погрузила в тень желтые кусты дрока и жесткую траву, оборвала пение птиц. Я посчитал это за доброе предзнаменование, говорившее о том, что великий воин, король Мерсии, не раскроет наш обман. Щит уже начинал натирать мне спину, и я с нетерпением ждал возможности его снять.

— Да, ты прав, оно самое, — подтвердил Маугер, почесывая густую бороду. — Мы доберемся вон до того далекого холма, затем повернем на восток и выйдем с севера. Ты не забыл нашу сказочку? — Он вытер пот со лба.

Я долго смотрел на дым, поднимающийся к небу, и гадал, что же ждет нас в твердыне короля Кенвульфа, затем прикоснулся к рукоятке меча, того самого, которым убил человека.

— Не забыл.

Я пощупал амулет Одина, засунутый глубоко под одежду, затем оглядел кольчугу, ножны и шлем на тот случай, если на них были какие-нибудь языческие узоры, которые сразу не попались мне на глаза. С нами приветливо поздоровался подросток, пасший свиней. Маугер в ответ поднял руку. Мы опустили головы и пошли по дороге, покрытой подсыхающей грязью, к селению, обнесенному стеной. В мой нос, распухший после драки с Аслаком, ударил запах дыма и домашних животных. Я поежился при мысли о том, какая опасность нам угрожала. Ведь обман уже начался. Мы несли плохие новости королю Кенвульфу.

— Ров не составит проблем для твоих дружков, но стены выглядят достаточно прочными, — пробормотал Маугер. — Яйца и задница! — завопил он, случайно вляпавшись в свежую коровью лепешку. — Без приглашения вы внутрь не попадете, — добавил телохранитель олдермена, вытирая сапог о клочок травы, торчавший рядом с тропой.

— Стены сгорят, — сказал я, вспоминая Эбботсенд, угодивший в объятия желтого пламени.

Через пару минут, которых не хватило бы на то, чтобы оперить стрелу, мы уже стояли у ворот крепости короля Кенвульфа. Я даже не успел подумать, а не повернуть ли обратно. Моя спина между лопатками покрылась холодным потом. Маугер вдруг показался мне чужим и зловещим.

— У нас важные известия для короля, — сказал он старшему из двух стражников, торчавших по обе стороны распахнутых ворот.

Эти люди, одетые в кожаные доспехи и сжимающие в руках длинные копья, оглядели нас с головы до ног. Похоже, наши кольчуги и оружие не произвели на них никакого впечатления.

— Какие еще известия? — спросил стражник, направляя на Маугера острие копья. — Какое у вас дело к нашему королю?

Его молодой напарник таращился на мой глаз, налитый кровью. Поэтому я нарочно повернулся к нему, и он поспешно отвел взгляд.

— Известия, которые я принес, предназначаются для слуха моего короля Кенвульфа Сильного, — надменно заявил Маугер. — Я не намерен тратить время на какого-то мелкого бездельника, которому нужно объяснять, что он не достоин слушать то, что предназначается для повелителя Мерсии, победителя валлийцев и будущего короля Уэссекса. Да отвалится твой гнилой язык, недостойный ты лист лопуха, которым вытерли задницу!

Стражник побледнел и стиснул копье. На мгновение я испугался, что он попытается поднять оружие на Маугера и за это умрет. Стражник, вероятно, тоже все понял.

Он неуклюже вытянул шею, повернулся к своему молодому напарнику и приказал:

— Стой здесь, Кинегильс. Внутрь никого не пускать, это понятно, парень? Даже самого долбаного епископа Вустерского с целым ящиком индульгенций. — Стражник снова осмотрел нас с головы до ног и пожал плечами. — Ладно, пошли.

Он развернулся и с копьем в руке направился внутрь твердыни короля Кенвульфа. Мы последовали за ним.

Там царил громкий шум. Скрипело колесо водяной мельницы, стонал огромный железный жернов. Кудахтали куры, бегая по земле, превращенной в чавкающую грязь бесчисленным количеством ног. Хрюкали свиньи, мычали коровы, блеяли козы, жующие кустики молодой травы. В кузнице размеренно стучали два молота, мужчины и женщины окликали друг друга, ржали лошади, играли дети, плакали грудные младенцы. Мне показалось, что я тону в море звуков.

— Подождите здесь, — велел нам стражник и направился к двум воинам в кожаных доспехах, охранявшим дверь, за которой находился королевский зал.

Один из них скрылся внутри. Старая охотничья собака подбежала к Маугеру и принялась его обнюхивать, но тот отшвырнул ее ногой. Она жалобно посмотрела на меня, словно недоумевая, как я мог такое допустить, после чего вернулась обратно и улеглась у входа в зал.

Наконец стражник вернулся и сказал нам:

— Король Кенвульф, повелитель Мерсии, покоритель валлийцев и защитник истинной веры, дарует вам аудиенцию. Перед тем как войти в тронный зал, вы должны оставить здесь все оружие.

Мы отдали часовым мечи и ножи, вошли внутрь и тотчас же закашлялись, так как под толстыми старыми балками перекрытий висел густой дым. В дальнем конце зала на троне, украшенном затейливой резьбой, восседал сам король. У него за спиной висел гобелен с изображением крылатого воина, держащего в руках большой огненный меч. Вышивка была довольно посредственной, но образ тем не менее получился очень выразительным. Какая-то женщина помешивала варево в большом котле, висящем над очагом, расположенным между нами и королем. Две девочки сидели в углу и вышивали при тусклом свете огарка.

Кенвульф кивком пригласил нас подойти ближе. По бокам от него стояли два огромных воина, оба в кольчугах и стальных шлемах. Они сжимали в руках копья с древками из ясеня.

Маугер кашлянул и начал:

— Милостивый король, для нас большая честь…

Кенвульф поморщился и оборвал его взмахом руки, унизанной перстнями. В наступившей тишине король поудобнее уселся на троне и согнул палец, предлагая Маугеру продолжать.

— Мы пришли из Эофервика, что на севере королевства, ваше величество, — снова заговорил Маугер, переходя прямо к делу. — И принесли известие о том, что король Эрдвульф вторгся в ваши владения. Этот сукин сын спалил дотла наше селение и перебил множество славных воинов. Мы покинули поле боя только тогда, когда все уже было кончено.

Король недовольно нахмурился.

— Ваше величество, это далось нам нелегко, но мы понимали, что наш долг известить вас о вероломстве Эрдвульфа, — поспешил добавить Маугер. — Я могу лишь молить Христа простить нас за то, что мы не отдали свои жизни, отмщая за гибель невинных.