Приключения 1968 - Жемайтис Сергей Георгиевич. Страница 50

Сергей расстегнул верхнюю пуговицу рубашки.

— Дурак ты, — сказал он, позевывая. — У каждого свои недостатки. Я же ни слова не говорю про твой успех у местных женщин. Про гитару и романсы, эти свежие и оригинальные приемы.

— Отставной спортсмен на отдыхе, немножко бабник, немножко самовлюблен, самоуверен, — ответил Шахов и перевернулся на живот. — А гитара — это, так сказать, реквизит, реалистическое оформление.

— Станиславский. Вживание в образ. МХАТ. Может, ты и прав, Качалов — Немирович-Данченко. А что ты с валютой собираешься делать? — Сергей передвинулся к огромному валуну, стараясь спрятаться от солнца. — С Поддымовым шутки плохи, — добавил он после паузы. — Ходит, присматривается. С ним нужно держать ухо востро.

— Пусть ходит. Казаков тоже ходил, — сказал Шахов.

— Какой быстрый! На штуки считаешь? На глаза Поддымову не попадайся. Он может тебя в лицо знать. Тогда провал.

— Поддымов — твоя забота. — Шахов встал. — Давай расходиться. Машину не готовь. Нужно будет — достану. Если номер с Друяновым не пройдет, завтра утром тебя найду. Будем думать.

— Договорились. — Сергей тоже встал.

Шахов сделал уже несколько шагов, но потом вернулся и спросил:

— А где сейчас инженер?

— Час назад играл в шахматы, теперь, наверное, со своей рыжей обедает.

— До завтра. — Шахов встал на валун, огляделся, потом спрыгнул на гальку и широким шагом пошел к пляжу.

Через несколько минут ушел и Сергей.

Когда фигуры Шахова и Сергея затерялись в толчее городского пляжа, метрах в тридцати от места их встречи из-за нагромождения камней поднялся Друянов. Он постоял минуту в нерешительности и пошел вслед за ними.

Приходько действительно обедал. Но не в кафе, как обычно. Он сидел один в маленьком ресторанчике, спрятавшемся за высокими кустами акации. Трудолюбиво прожевав последний кусок шашлыка, он тщательно вытер кусочком хлеба металлическую тарелку и отодвинул ее в сторону. Потом взял бутылку пива и стал медленно наполнять бокал золотистой жидкостью. Когда тонкий слой пены выгнулся линзой, Приходько наклонился к бокалу и, довольно жмурясь, сделал несколько крупных глотков.

В ресторан вошел мужчина и окинул присутствующих быстрым оценивающим взглядом. Был он лет пятидесяти, с красивым энергичным лицом, серый цвет которого подтверждал, что где-то есть другие города, без моря и солнца. Мужчина замешкался при входе, но потом легкой спортивной походкой подошел к Приходько и спросил:

— Как пиво, дорогой?

— Исключительно замечательно! — ответил Приходько и, не отрываясь от бокала, добавил: — Садитесь, Поддымов.

Поддымов сел и подозвал официанта. Сделав заказ, он повернулся к Приходько и недовольно сказал:

— Не ожидал я от вас, Иван Николаевич.

Приходько, прищурившись, оглядел Поддымова, отхлебнул пива и тихо ответил:

— Вы сами, Поддымов, говорили, что дело предстоит сложное. Вы же говорили, что полностью доверяете моему опыту. Теперь вы прилетели проверять. Ваше право. Но дело начал я. Я и буду его заканчивать. И именно так, как считаю нужным.

— Так я же волнуюсь за тебя, Ваня, — перешел на «ты» Поддымов. — Если ошибешься, за Казакова отвечать придется.

— Не за меня вы волнуетесь, а за себя, — не поддерживая дружеского тона, ответил Приходько. — Сейчас не этот покойный деляга главное. Вы это отлично понимаете. И никакой ошибки не будет.

— Какие-то амурные дела на работе, ты же не мальчик, — продолжал Поддымов.

— Именно поэтому вас мои личные дела не касаются. — Приходько налил пиво, подождал, пока официант поставит на стол минеральную воду и салат. — Не выпутаться из этой истории дорогому Александру Викентьевичу, — продолжал Приходько, — уверен, что не выпутается. Я об этом позабочусь. Ордена за это дело вы, Поддымов, не получите, но неприятностей тоже иметь не будете.

— Обижаешь ты меня, Иван. — Поддымов укоризненно покачал головой.

Приходько встал и посмотрел на часы.

— Завтра здесь в это же время. Доложу, как идут дела, — сказал он и пошел к выходу.

После обеда Шахов вышел из гостиницы и стал прогуливаться у входа. Он несколько раз поднимал руку, пытаясь остановить проезжавшие мимо такси. Наконец одна из машин остановилась. Шахов сел рядом с шофером, проехал два квартала, положил на счетчик пять рублей и попросил подождать. Потом вылез из машины и прошел в аллею, ведущую от гостиницы к морю. Он сидел минут пятнадцать на лавочке, когда в конце аллеи показалась высокая сутулая фигура Друянова. Шахов встал и направился ему навстречу.

— Добрый день, Александр Викентьевич. Что-то вас с самого утра не видно?

— Здесь я. Куда мне деваться, — ответил Друянов, останавливаясь. — На пляж путь держите?

— Нет. Вас жду. — Шахов взял Друянова под руку. — Мне нужно с вами поговорить. Только здесь неудобно.

— И далеко мы пойдем, Михаил Алексеевич? — спросил Друянов, останавливаясь у выхода из аллеи.

— Только выедем из центра. Чтобы не отсвечивать на глазах у всего города. — Шахов открыл дверцу такси.

— У вас и машина наготове, — удивленно протянул Друянов и остановился в нерешительности.

— Садитесь, Александр Викентьевич. — Шахов настойчиво подсаживал спутника в машину.

— Подождите. — Друянов отстранил руку Шахова и захлопнул дверцу. — Минуточку.

Он пересек улицу и подошел к табачному киоску.

— Михаил Алексеевич, — крикнул он, — идите сюда! У меня мелочи нет.

Шахов нехотя подошел и протянул ему двугривенный.

— Понимаешь, Рашид, — сказал Друянов продавцу, — едем с приятелем кататься, а у меня сигареты кончились, — он показал рукой на Шахова. — Знакомься. Мой друг Михаил. Хороший человек.

Продавец, сгорбленный старик с непропорционально большой головой, протянул Шахову жилистую коричневую руку.

— Здравствуй, Миша. Приходи ко мне. Гостем будешь. Вот мой дом, — и показал на соседнюю с киоском дверь. Потом строго посмотрел из-под лохматых бровей на Друянова. — Обижаешь ты меня, Саша, — и бросил полученную монету в ящик.

— Это же не твой ларек, Рашид, — Друянов потрепал старика по плечу. — Завтра жди в гости. Готовь вино и сыр.

Шахов молча стоял рядом, глядя со скучающим видом в сторону.

— Поехали, я готов. — Друянов распрощался со стариком и пошел к машине. — Хороший человек Рашид. Старый очень, но память у него отличная. — Друянов заглянул Шахову в лицо и добавил: — Особенно на лица. Меня с пятьдесят шестого года помнит.

— Завидую людям, которые имеют на юге друзей, — сказал Шахов, усаживаясь с Друяновым на заднее сиденье. — А вы, значит, в этом городе постоянный гость?

Заждавшийся водитель рванул сразу на вторую скорость.

Виктор пришел на место за час до условленного времени и стал внимательно изучать подходы к гостинице, хотя видел все здесь десятки раз.

— Уже работаешь, сынок, — услышал он за спиной чей-то голос и обернулся.

Рядом стоял какой-то курортник в мятом парусиновом костюме. В руках он держал полотенце и сумку для фруктов. Виктор узнал Сергея Сергеевича.

— Товарищ старшина, — начал было строго Виктор, но тот перебил:

— Зови просто — дядя Сережа.

Виктор увидел, что глаза у основателя городской милиции совсем не сонные, а внимательные и добрые. Наступившую паузу прервал вынырнувший из-за угла Толик. Подойдя к ним, он почти шепотом доложил:

— Милиционер Мухин для выполнения задания прибыл.

Без формы Толик был худощавым, но мускулистым парнем, только выглядел он еще моложе. С бритой головой, в застиранной тенниске, рваных шароварах и тапочках на босу ногу, Толик был не подделкой, а самым настоящим сыном курортного города, который знал всех и все, мог появиться в любом месте, не привлекая к себе особенного внимания.

Они сели втроем на скамейку.

— На Портовой улице, в доме шесть, — начал объяснять Виктор, — живет один курортник. Толщины он такой же, как ты, Толик. Но в два раза выше. Носит соломенную шляпу. В общем найти его не трудно.