Том 4. Пожиратели огня (с илл.) - Жаколио Луи. Страница 53

— Право, Виллиго, ты теперь говоришь, как кораджи! — засмеялся канадец.

— Тидана правду говорит. Черный Орел действительно кораджи… Он предсказывает будущее, и очень недалекое будущее. Скоро раздадутся веселые крики вагуний, птиц смерти.

— Я ничего не понимаю, Виллиго!

— А когда брат Тидана поймет, он тоже запляшет от радости, потому что если бы дом Тиданы не подожгли, то бедная молодая белая женщина не умерла бы от страха. Так я говорю, скваттер Кэрби?

При этих словах вождя вся кровь прилила к щекам Дика. Он невольно перенесся мыслью к тому, что произошло с ним самим пятнадцать лет тому назад, и почувствовал в сердце холод.

— Зачем вспоминать старое, Виллиго? — печально упрекнул он своего друга.

Черный Орел наклонился к нему и тихо-тихо, так что никто не слышал, шепнул на ухо:

— Отчего не вспоминать старое, Тидана, когда мщение приближается?

Дик задрожал… Он хотел ответить, хотел спросить, но дикарь отошел от него, и Дик так и остался с вопросом, вертевшемся на языке. Было очевидно, что Черный Орел больше ничего не скажет.

Странные речи Виллиго помешали Кэрби докончить свое объяснение. Теперь фермер продолжал:

— Чертов пик — это огнедышащая гора, единственный в Австралии действующий вулкан, несмотря на вулканическое строение ее почвы.

— И он в течение всего года постоянно извергает такие фонтаны огня и пламени, как сейчас? — спросил Оливье скваттера.

— Нет, он отличается тем удивительным свойством, что сила его извержения обратно пропорциональна приросту и убыли месяца!

— Что вы хотите этим сказать, Кэрби?

— Именно то, что извержение пламени и горящей лавы усиливается по мере того, как луна идет на убыль, а когда от нее останется на небе только едва заметная серебряная полоска, сила извержения достигает своего апогея и затем начинает ослабевать по мере прибывания месяца, так что к полнолунию от извержения остается только едва приметная струйка синеватого дыма. Кроме того, у подножия этого вулкана находится озеро, наполненное серными осадками и жидкими выделениями нефти, в которое вулкан во время сильных извержений сбрасывает плоды своей деятельности, и, что при этом особенно странно, как бы велико ни было количество извергаемой вулканом в озеро серной жидкости, уровень озера неизменно остается все тот же, ни на йоту не повышаясь и не понижаясь!

— Это можно объяснить какими-нибудь подземными стоками, отводящими избыток жидкости в период наибольшего ее поступления! — заметил Оливье.

— Ваше объяснение, конечно, имеет под собой некоторую почву, но я не сказал вам, что два раза в год это озеро совершенно пересыхает, так что по дну его свободно можно пройти пешком, не запачкав обуви. Я сам проделал этот опыт и, несмотря на все свои старания, нигде не мог найти ни единой трещины в почве, которая могла бы служить стоком для вод!

— И это озеро находится на нашем пути в страну нагарнуков? — спросил граф.

— Да, вам придется перейти через Красные горы, а надо сказать, что в пору сильного извержения вулкана это путешествие не вполне безопасно!

— Как жаль, что наш почтенный мистер Джильпинг, не увидит этих чудес австралийской природы, о которых он мог бы сделать такой интересный доклад своему Королевскому обществу в Лондоне! — заметил Оливье. — Кстати, мистер Кэрби, не можете ли вы сказать, какая участь грозит нашему бедному другу? Виллиго, кажется говорил о столбе пыток!..

— Черный Орел, вероятно, несколько увлекается своим чувством ненависти к нготакам: это, быть может, единственное туземное племя, у которого белому человеку не грозят ни пытки, ни смерть благодаря их религиозным предрассудкам. В глазах нготаков белые люди — это их воскресшие и вернувшиеся с Луны предки, к которым они испытывают религиозное почтение. Они называют их «дедами» и относятся с уважением, но так как присутствие в деревне предка приносит, по их убеждению, счастье, то для того, чтобы он не мог уйти, его действительно приковывают к столбу на достаточно длинную цепь, чтобы он мог свободно двигаться, но не мог уйти за пределы селения. Быть может, именно об этом столбе и говорил вам Виллиго! Во всяком случае, Дик должен знать об этом, так как он не особенно встревожен участью вашего друга. Именно в силу этих убеждений нготаков их соседство для скваттеров более желательно, чем соседство какого-либо другого племени туземцев. Конечно, и они не откажутся при случае ограбить его, угнать скот, разорить ранчо, но никогда не решатся покуситься на его жизнь или жизнь его семьи.

В то время, как происходил этот разговор, канадец задумчиво прохаживался по веранде бельведера. Целый рой воспоминаний теснился в его душе, и перед его глазами разворачивались позабытые картины прошедшей юности. Так почти всегда в критические минуты человеку вспоминается его прошлая жизнь. Точно так же солдат, стоящий в траншее под свистом пуль и ядер, вспоминает веселые песни, которые он распевал в родном селе.

Наряду с воспоминаниями Дика преследовала еще одна мысль.

— О каком близком мщении говорил Виллиго? — спрашивал он себя мысленно в двадцатый раз и в двадцатый раз никак не мог придумать ответа.

Вдруг он почувствовал, что ему кладут на плечо руку.

Он обернулся.

Перед ним стоял Виллиго.

— Чего желает вождь?

— Виллиго хочет уйти с фермы.

— Один-то! В такую темноту! Да ведь тебя убьют!

— Нирбоа — трусливые собаки. Виллиго пойдет!

Дик знал упрямство нагарнукского вождя и перестал спорить. Он позвал Кэрби и велел ему стать на то место бельведера, где стоял прежде Черный Орел.

Бельведер окружала четырехугольная веранда. Было настоятельно необходимо, чтобы с каждой стороны стояло по дежурному, иначе ферму легко могли застать врасплох невидимые в темноте враги.

Когда Кэрби встал на место Виллиго, Дик быстро прошел по веранде и дал указание Оливье и Лорану, чтобы они все время глаз не сводили с вверенных их надзору сторон палисада фермы. Чтобы удостовериться в том, что ферма окружена врагами, канадец выстрелил из винтовки.

Не успел замолкнуть гул выстрела, как в окрестном лесу послышался треск сучьев и шорох ветвей. Это значило, что нирбоа тесно обложили блокгауз, готовые напасть на него при малейшей оплошности гарнизона.

— Ты слышишь? — спросил Дик Виллиго.

— Да. Нирбоа убежали, трусливые псы! — отвечал вождь с презрительной улыбкой.

Он сошел с бельведера, по жердочке перебрался через ров, хорошенько приладил за плечами винтовку, чтобы удобнее было ползти, и с минуту постоял на месте, приглядываясь к темноте.

Дик тревожно следил за ним глазами, готовясь каждую минуту бежать к нему на помощь. Но вот Виллиго выдвинулся вперед, прислушиваясь к смутному говору в неприятельском лагере, чтобы не наткнуться как-нибудь на враждебный пикет.

Число пикетов было так велико, что Виллиго сейчас же догадался о присутствии около фермы чуть не всего наличного войска нирбоа. И он не ошибся. Нирбоасский поселок находился на берегу Лебяжьей реки, в нескольких милях ниже блокгауза.

Трупы убитых, выкинутые в реку, принесло течением в нирбоасскую деревню, и все дикари поднялись для того, чтобы отомстить.

Нирбоа предварительно отправили своим союзникам — нготакам — послание, чтобы те присоединились к ним для нападения на ферму. Но последние отвечали, что они вступили в союз с нирбоа вовсе не для войны с белыми, что с белыми они воевать не желают, и потому расторгают союз.

Таким образом устроенный дундарупами с великим трудом союз трех племен против нагарнуков совершенно неожиданно распался. Теперь нагарнукам уже нечего было бояться; они были гораздо сильнее дундарупов и нирбоа, вместе взятых.

Известие о расторжении союза пришло как раз в то время, когда Виллиго задумал пробраться через нирбоасские аванпосты. Воины так заволновались, что начали сходиться кучками, перебегать с пикетов и вообще позабыли о предосторожностях. Это и дало Черному Орлу возможность благополучно пробраться через их ряды, да вдобавок еще подслушать их разговоры.