Том 2. Месть каторжника. Затерянные в океане (с илл.) - Жаколио Луи. Страница 137

Не успел он еще выйти за дверь, как Мануэль вскочил с кровати, далеко отбросил бинты и повязки, которыми была обернута верным негром его правая рука, и принялся одеваться. В это время вошел его брат.

— Ну? — сказал вошедший. — Как все сошло? Он ни о чем не подозревает?

— Абсолютно ни о чем! Он у нас в руках, как и его негодяй-папаша, — отвечал Мануэль.

Тогда старший брат с блестевшими ненавистью глазами загадочно произнес:

— Месть стоит дорого, но она дает наслаждение…

На другой день начальник полиции безопасности Фроле был конфиденциально приглашен к Эусебио Миранда и К°, банкирам с улицы Кастильон, с целью сообщить ему дело чрезвычайной важности. Фроле поспешил на приглашение и там узнал от директора банка, что накануне утром была уплачена Полю де Марсэ сумма в миллион пятьсот тысяч франков по предъявлении чека, снабженного подложной подписью Мануэля де Кастро. Начальника полиции безопасности просили взять на себя миссию секретно заставить семью уплатить эту сумму под угрозой, в случае отказа, принести жалобу на упомянутого де Марсэ в суд или даже главному прокурору по обвинению в подлоге.

Фроле с радостью взялся за это дело и тотчас же отправился к старому советнику Кассационного суда, отцу обвиняемого, которому и сообщил без дальнейших предисловий о том проступке, в котором обвиняется его сын, не преминув довести до его сведения и последствия, какие имел бы для Поля де Марсэ отказ семьи уплатить эту сумму в миллион пятьсот тысяч франков банкирам, владельцам этого чека; их клиент, Мануэль де Кастро, отказался принять на свой счет указанную сумму ввиду подложности подписи, имеющейся на бланке чека.

Прежде чем предъявить эту претензию, банк Эусебио Миранда и К° подверг документ экспертизе, которая, признав грубую подделку подписи де Кастро на бланке чека, тем самым устанавливала небрежность кассира, уплатившего всю сумму, и ответственность банка перед его клиентом, Мануэлем де Кастро.

Узнав об этом, де Марсэ-отец думал сначала, что его мистифицируют, но Фроле показал ему чек и так уверенно говорил о деталях этого дела, что несчастный отец должен был поверить и просил только отсрочки на один месяц, чтобы рассчитаться. Но, несмотря на все его просьбы, ему удалось добиться отсрочки лишь на сорок восемь часов.

Тогда он экстренно вызвал своего сына, который был в суде, и по окончании заседания тот поспешил на зов отца.

— Ах, несчастный, что ты наделал?! — вскричал бедный отец, увидев его.

— Объясните, ради Бога! Вы меня путаете, отец!

— Разве ты не получил вчера утром миллион пятьсот тысяч франков по чеку у португальского банкира Эусебио Миранда?

— Как, вы знаете?!

— Отвечай!

— Да, отец, карточный долг! Я совсем потерял голову и увлекся игрой.

— До того, чтобы сделать подлог, несчастный!

— Подлог! Что вы говорите? Да ведь сам Мануэль де Кастро предложил мне необходимую сумму, которую я действительно получил у Эусебио Миранда по его чеку.

— Ты клянешься мне?

— Я, отец, не лучше, чем три четверти мужчин нашего круга, которые готовы пожертвовать всем ради своих удовольствий, но я никогда ничем не запятнал своей чести и не лгал!

— Уф! Гора с плеч! Надо думать, что это Фроле преувеличил важность этого дела для того, чтобы…

— При чем тут Фроле, отец? — прервал молодой человек.

— А при том, что он приходил сюда сказать, что против тебя будет подана жалоба по обвинению в подлоге, если миллион пятьсот тысяч франков не будет уплачено Эусебио Миранда в продолжение сорока восьми часов.

При этих словах Поль де Марсэ побледнел, однако он еще не понимал всего ужаса страшной действительности.

— Подлог! Он совершил подлог! Это невозможно! О-о! Де Марсэ… и подлог! — И старик разразился нервным смехом. — Негодяй, — продолжал он, — хотел одурачить нас. Но я пойду к де Вержену, и его тотчас же уволят… Ну, мой сын, расскажи-ка, как все это произошло!

— А очень просто, отец…

Но вместо того, чтобы продолжать, молодой человек вскрикнул и закрыл лицо руками. Теперь он начал осознавать весь ужас ситуации.

— Нет! Нет! — вскричал он. — Мануэль не способен на подобное злоупотребление доверием, это было бы чудовищно!

— Что ты хочешь сказать? — спросил отец. — Умоляю тебя, не оставляй меня в этом ужасном состоянии неизвестности!

Поль немного успокоился и откровенно рассказал отцу все, что произошло, начиная с его прибытия в особняк д'Альпухары и до сцены на другой день у Мануэля де Кастро.

Пока его сын рассказывал, старый советник понемногу овладевал собой, и по мере того, как рассказ продвигался вперед, ему становилось ясно, что необходимо собрать всю свою энергию, чтобы отпарировать тот ужасный удар, который хотели нанести его сыну.

— Поль, — уверенно сказал он, когда сын его окончил рассказ, — боюсь, что ты сделался жертвой гнусного заговора!

— О! Я уже об этом подумал, отец; но смотрите, как мало логики во всем этом, если мы допустим подобное предположение. Для того чтобы мстить подобным образом, нужно иметь весьма веские причины для ненависти против кого-нибудь. Ничего подобного между мной и Мануэлем де Кастро нет; напротив, у нас имеются лишь доказательства дружеских отношений. Подобный образ действий мог бы быть понятен только при желании делать зло просто из любви к нему; но в наш век так не делается, отец.

— Я в самом деле не вижу причины, почему эти португальцы стараются тебя погубить; однако должен тебе сообщить нечто важное… настолько важное, что заставляет меня содрогнуться, так как, если не ошибаюсь, это служит очевидным доказательством, что тебя завлекли в западню.

— А это нечто, отец? О, как вы мучаете меня своим молчанием!

— Ну хорошо: это присутствие вчера вечером твоего друга Мануэля де Кастро в опере.

— Вас обманули, отец, он не мог встать с постели из-за своей раны!

— Я говорю вовсе не с чужих слов: я сам его видел.

— В таком случае он был с перевязанной рукой!

— Ничуть не бывало!

— Здесь кроется какая-то ошибка, это невозможно! Мало зная их, вы приняли старшего брата за Мануэля…

— Это еще возможно; но есть средство решить этот вопрос — это отправиться в особняк де Кастро.

— Я хотел предложить это вам, отец; моя карета уже готова.

Несколько минут спустя они с удивлением узнали, что оба португальца отправились в путешествие на несколько месяцев.

— Как! Несмотря на рану Мануэля де Кастро? — спросил Поль де Марсэ.

— Вы ошибаетесь, — отвечал слуга, принявший их, — господин Мануэль де Кастро совершенно здоров, как вы и я, и никакой раны у него нет!

Несчастный заместитель прокурора не знал, что и подумать, слыша все это.

— Нет раны! — повторил он машинально. — Но тогда…

— Тогда, мой дорогой сын, — с достоинством проговорил старый советник, — ты стал жертвой аферы международных авантюристов, которые теперь подло скрылись, чтобы у них нельзя было потребовать отчета в их действиях. Когда приходится иметь дело с подобными людьми, то им только платят, не вступая в пререкания… Подожди, мой сын… завтра эти люди получат деньги.

— Милостивый государь, — сказал в это время человек, который их принимал, — не разрешите ли вы мне сказать вам пару слов по секрету?

— Слуга этих…

— Я вовсе не слуга их.

— Так кто же вы?

Старый советник вдруг заметил, что из-за своего нервного состояния он не разглядел, что незнакомец выглядел весьма солидным и изящным господином.

— Я — первый секретарь при португальском консульстве.

Старик раскланялся и прошел в маленький кабинет, который указал ему собеседник. Когда он вышел, то был страшно бледен и держал спрятанный под сюртуком какой-то предмет, которого его сын не мог видеть.

— Что с вами, отец? — спросил молодой человек, энергия которого еще не ослабла благодаря клокотавшему в нем бешенству.

— Ничего, сын мой! Я только убедился, что эти люди способны на все… Не заботься ни о чем, я беру на себя заботу найти необходимую для уплаты сумму!