Том 1. В дебрях Индии (с илл.) - Жаколио Луи. Страница 56

Европейцы и туземцы вернулись в свои пещеры; мало-помалу все стихло в Нухурмуре, и молчание нарушалось только криком диких зверей, вышедших на поиски добычи, или мычанием буйволов, спешащих на водопой, в ответ на которые раздавался по временам раздраженный голос Ауджали, стоявшего недалеко оттуда в помещении, устроенном исключительно для него. Но авантюристы привыкли к этим крикам; лесные голоса вполне гармонировали своей суровой и дикой поэзией с их чувствами.

IV

НАШИ ГЕРОИ СПАЛИ УЖЕ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ, когда их внезапно разбудил странный концерт, раздававшийся, по-видимому, из внутренней долины. Это было нечто вроде смягченного рычания, сопровождаемого мяуканьем, похожим на мяуканье кошки, но более громкое и резкое; в ответ на это раздавалось другое, более нежное, но очевидно того же самого происхождения.

Сердар, Рама-Модели и Сами мгновенно вскочили на ноги, но Барнет и Барбассон продолжали спать спокойным сном людей, переваривающих пищу и не желающих беспокоить себя из-за пустяков.

— Ты слышишь эту дикую музыку, Рама? Что случилось? — спросил Сердар.

— Это рычание, Сахиб, походит на рычание пантеры, когда она в хорошем расположении духа и играет со своими детенышами и когда ничто не нарушает ее веселья. Слушайте… Это более нежное мяуканье издают ее детеныши, отвечая матери.

— Все это происходит в нашей внутренней долине, не правда ли?

— Да, крики идут оттуда.

— И ты думаешь, что это забавляются пантеры, а не сервалы… Это было бы менее удивительно.

— Это пантеры, Сахиб, — настаивал Рама-Модели.

— Странно! — прошептал Сердар.

— Пантеры так же ловки, как дикие кошки, и им ничего не стоит спуститься вниз, цепляясь за бамбук и кусты. Я же сделал это.

— Да, но детеныши?

— Они последовали за матерью.

— Удивительно! Сколько месяцев мы уже здесь, и только первый раз дикие звери осмеливаются проникнуть в эту долину.

— Верно, Сахиб! Но также первый раз в долине спит человеческое существо, то есть добыча.

— Твоя правда, но в таком случае, если эти животные привлечены запахом Ури, они съедят его.

Заклинатель пантер кивнул в знак согласия.

— О, нет, этого не будет, — сказал Сердар. Идем к нему на помощь, нашего присутствия достаточно, чтобы обратить их в бегство.

— Благоразумнее посмотреть сначала, что там происходит. Нам это будет тем легче, что луна освещает теперь всю долину, а слишком веселое настроение пантер не говорит о том, чтобы они ловили добычу.

— Ты уверен в этом?

— Тебе известно, Сахиб, что я всю свою молодость вместе с моим несчастным отцом, убитым в Хардваре, провел в изучении нрава молодых пантер, которых мы дрессировали для продажи фокусникам. Этих животных, особенно больших полосатых пантер из Малабара, которые достигают роста королевского тигра, легче всего укротить и приручить. Я очень хорошо изучил все особенности их голоса и могу уверить тебя, что те пантеры, которые находятся теперь в долине, думают только об игре, а не об утолении своего голода. Когда пантера преследует или подстерегает добычу, она молчит, поэтому-то она так опасна для охотника.

— Полагаюсь на тебя, Рама! Будем действовать осторожно и захватим на всякий случай карабины; мы должны быть наготове, чтобы помочь бедному тота. Сами останется здесь, он не вооружен и будет стеснять нас.

Оба дошли до конца узкого коридора, осторожно толкнули камень, служивший вместо двери, но открыли его не совсем, а лишь настолько, чтобы в случае надобности его можно было сразу закрыть. Они старались не производить шума, чтобы не встревожить пантер, и стали на пороге, задерживая дыхание и по возможности смягчая свои шаги. Перед ними открылось самое странное, самое оригинальное и в то же время самое прелестное в мире зрелище. На некотором расстоянии от того места, где они находились, Ури спокойно играл с двумя прекрасными полосатыми пантерами той породы, о которой говорил Рама-Модели. Они то катались по земле, причем все трое так сплетались между собой, что превращались в бесформенную массу, напоминающую одно из фантастических животных, придуманных воображением китайских живописцев, то принимались бегать друг за другом, перепрыгивая один через другого и принимая самые грациозные кошачьи позы. Зрители этой трогательной сцены сразу поняли значение криков, которые так заинтриговали их. Пантеры, играя со своим другом, нежно и шаловливо ворчали, а тота подражал им с таким совершенством, хотя и не мог придать той же звучности своему голосу, что даже Рама-Модели ошибся и приписал его крики детенышам пантеры.

— Я никогда не видел ничего более любопытного и необыкновенного, — шепнул Сердар на ухо Раме.

— Это случается не так редко, как думают, — отвечал последний таким же шепотом. — Тота-ведды берут пантер еще детенышами, кормят, постепенно приручают их и так привязывают к себе, что те никогда не расстаются с ними и ведут вместе один и тот же образ жизни. Когда тота поймает лань или дикую козу, он часть отдает пантере, и животное терпеливо ждет возле него, пока тот делит дичь на куски. Если, напротив, пантера задушит вепря или теленка буйвола, то животное предоставляет дележку своему хозяину и получает тот кусок, который тому вздумается дать ей. Тота-ведда старается всегда приучить пантеру брать пищу только из его рук, чтобы ей и в голову не приходило, что она может сама распоряжаться ею. Большая часть этих животных, которых мы обучали, была продана нам жителями леса. И всегда это были детеныши, взятые в логовище во время отсутствия матери, но никогда ни один тота не соглашался отдать нам взрослую пантеру, спутницу своей жизни.

Пока они шепотом разговаривали между собой, Ури и пантеры, все еще продолжая играть, удалились на другую сторону долины, и Сердар, не видя их больше, потому что они скрылись за деревьями, машинально продолжал двигаться в том же направлении, а за ним Рама, по-прежнему дававший свои объяснения.

Ни тот, ни другой не думали о том, как неосторожно они поступают, особенно если учесть что, увлеченные грациозной игрой, они оставили свои ружья у входа в пещеры, чтобы ничто не мешало им любоваться зрелищем, столь же любопытным, сколь и трогательным. Вдруг одна из пантер, прыжками возвращавшаяся назад, заметила двух неожиданных посетителей, которые осмелились нарушить их дружеские забавы. Она сразу остановилась и, положив морду на передние лапы, приняла кошачью позу, собираясь броситься на добычу и громко рыча… Сердар и Рама хотели бежать, но было уже поздно… они не успели бы преодолеть пространство, отделявшее их от входа, и были бы настигнуты пантерой… Вторая пантера, продолжавшая играть с Тотой, присоединилась к ней в четыре-пять громадных прыжков и приняла выжидательную позу.

Сердар и Рама почувствовали себя на краю смерти. Стоило им повернуться как кошки были бы у них на плечах; им ничего больше не оставалось, как стоять неподвижно и пытаться испробовать действие человеческого глаза на этих животных, чего нельзя отрицать, хотя подобное средство удается не всегда. Посмотрите на укротителя, усмиряющего своего льва или тигра: он ни на секунду не упускает их из виду, держа их все время под воздействием своего взгляда. Но ночью сила этого воздействия уменьшается; прошло несколько секунд — и обе кошки, как бы по обоюдному согласию, испустили еще более грозное рычание, чем в первый раз, съежились и, ударяя себя хвостами по бокам, приготовились прыгнуть, когда вдруг вся сцена мгновенно изменилась.

Тота подбежал к ним почти в одно время с пантерами, но, не понимая еще опасности, которой подвергались люди, остановился возле животных и скорее с любопытством, чем со страхом, наблюдал за представшим перед ним зрелищем. Прошло несколько секунд самого невероятного напряжения, в течение которых Сердар и его товарищ считали себя уже погибшими. К счастью, у людей, закаленных среди всевозможного рода опасностей, ум работает тем яснее, чем сильнее угрожающая опасность.