В краю гоацинов - Линдблад Ян. Страница 5
Место это отлично подходило как обитель для анаконды, к тому же прозрачная вода позволяла производить подводные съемки, и мне очень хотелось запастись кадрами, показывающими одного из самых знаменитых обитателей "страны вод" в его стихии. Условились, что Дени снимает с берега, я - под водой. Я надеялся, что это позволит потом смонтировать интересный эпизод для будущего фильма.
Просвет в листве над заводью пропускал солнечные лучи, обеспечивающие достаточно яркое освещение, что так важно при подводных съемках. Вместе с молодым индейцем Вильямом я отбуксировал ящик со змеей к большому камню; глубина кругом составляла два - три метра. Поднатужившись, мы извлекли анаконду из ящика, и она приняла идеальную для съемки позу на камне. Теперь осталось запечатлеть желанный кадр: снятая снизу зеркальная гладь воды... вдруг зеркало расступается и пропускает голову змеи... и змея скользит, скользит навстречу мне и телезрителю.
Мы живо поплыли обратно к берегу, надеясь, что анаконда соизволит задержаться на камне. Она пошла навстречу нашим пожеланиям.
Место было незнакомое, неизведанное, поэтому она лежала тихо, изучая обстановку языком. Я тоже быстро оценил обстановку. Все в порядке. Кроме одной детали: погоды. Туча, закрывшая просвет в листве, оказалась не случайным прохожим. Предвещая обложной дождь, она неумолимо заволокла всю небесную синь и погасила столь необходимый мне свет. Тут дай бог над водой поснимать!..
Обидно было терять такую возможность. Выходит, рано отпускать змею. В прошлый раз мы впятером затолкали эту самую анаконду в ящик. Это было не очень трудно, и я даже подумал, что вот ведь пугают народ, публикуют снимки, на которых целая вереница служащих зоопарка возится со змеей такой же величины, водворяя ее в террариум. Да я и сейчас так думаю.
Считая Дени, нас было трое. Я попросил Вильяма сбегать в лагерь за большим мешком, в котором мы обычно держали наши рюкзаки. Конечно, камень не совсем удобный, и рядом достаточно глубокая вода, но все же как-нибудь справимся, затолкаем змею в мешок, пусть посидит там, пока мы будем пережидать непогоду.
Дени стоял около камеры, я медленно направился к анаконде, чтобы не терять времени, когда вернется с мешком Вильям.
Осторожно ступаю на затонувший ствол, от поверхности до него полметра, и он доходит до самого камня. Змея продолжает старательно изучать обстановку высовывающимся языком.
Ждем. Проходит минута. Другая. Вдруг змеиная голова поднимается, язык нацелился на поверхность воды. Аппаратура сработала, сообщила анаконде, где ей надлежит находиться. Сила анаконды в мышцах, а не в мозгах, мне в этом предстояло убедиться лишний раз.
Осторожно приближаюсь к змее по стволу, рассчитывая отвлечь ее внимание от воды. Она замирает и приветствует меня хриплым, не очень громким шипением.
Меня осеняет, и я прошу Дени стоять наготове у камеры. Пусть снимет, как мы с Вильямом будем ловить змею. Кстати, где же Вильям запропастился? Целую вечность ждем!
Змея опять наклоняет голову к воде, петли расправляются, тело подается вперед. Еще немного - и нырнет, а тогда ищи-свищи. Ждать больше нельзя.
Я схватил змею обеими руками сразу за головой и метнулся прочь от ствола, к берегу, чтобы анаконда не успела обвить дерево хвостом и затащить меня под воду.
Дальше все происходило так быстро, что я помню только железное объятие. Хорошо, что пленка в кинокамере Дени все запечатлела. Петля за петлей обвили мои руки и шею, и то, что прежде представлялось мне ничуть не опасным, вдруг обернулось совсем иначе. Хватка анаконды оказалась куда крепче, чем я ожидал. У меня перехватило дыхание. Будто не мускулы, а какая-то сплошная масса стискивала меня с каждым вдохом все сильнее и сильнее. Как я ни работал ногами, вес змеи увлек меня под воду. Я отталкивался ступнями от дна, стараясь выбраться на более мелкое место. Не в пример анаконде, я отнюдь не чувствовал себя в воде, как в родной стихии. Высунул голову из воды... Уперся ногами в песчаное дно... Одна петля сместилась и зажала мне рот, вторая обвилась вокруг шеи. Кончик хвоста лег на глаза и надавил так, что в мозгу замелькали белые и красные пятна. Казалось, голова сейчас будет оторвана от тела. Я попытался выпрямиться, но снова упал, судорожно стискивая пальцами змеиную шею. Открыл рот, чтобы сделать вдох, - и чуть не подавился живым кляпом. Впился в змею зубами - петля подвинулась, зато остальные сжались еще сильнее, как бы в злобе. Похоже, лучше не рыпаться, вести себя спокойно. Животные, попавшие в объятия удава, только себе хуже делают, когда начинают биться. Каждое движение помогает змее сильнее сжать оковы.
Прижимая одной рукой голову анаконды к ноге, я другой быстро отдернул змеиный хвост от лица. При этом я старался не дышать слишком глубоко. Мне оставалось только ждать, тем более что я в отличие от попадающих в такой переплет четвероногих мог рассчитывать на помощь.
Как только прибежал Вильям, мы вместе раскрутили петли. Я продолжал стискивать пальцами шею змеи, и казалось - уже не смогу их разжать. Вдруг голова анаконды с разинутой пастью метнулась к моему лицу. Я едва успел отвернуться.
Но вот наконец змея находится в мешке, мешок лежит на земле, и я могу вдохнуть полной грудью. И даже улыбкой встретить слова Дени:
- Жуткое зрелище, но зато какие кадры!
Как хорошо, что можно было обойтись без дублей.
На горе "золотых петушков"
К сожалению, вокруг горы Ариваитава совсем не водились скальные петушки. Оставалось только сделать новую попытку в районе, где я пытался снимать этих птиц годом раньше. Хоть бы на этот раз вирусная лихорадка не сорвала работу...
Дени не приходилось рассчитывать на иммунитет, поэтому я решил ехать в Моко-моко без него; оттуда вместе с Атти и Вильямом доберусь до горы "золотых петушков". Я запасся палаткой, надежно защищающей от комаров, и специальной жидкостью, призванной отпугивать всяких насекомых. Утром, перед выходом из палатки, я намазывался этим зельем с ног до головы; по вечерам мы не зажигали фонарей, чтобы не привлекать крылатых мучителей. Возможно, эти меры предосторожности были излишними. В прошлом году в это же самое время, почти в том же месте нас по ночам осаждали тучи мошкары. Теперь же Атти и Вильям спокойно спали в гамаках под открытым небом, и никто их не тревожил. Если не считать хора ревунов1. Да и то этот хор я не назвал бы помехой, мне он по душе, голоса ревунов еще больше, чем крик филина или дуэт краснозобых гагарок, оттеняют атмосферу дикой природы.
1(Ревуны - обезьяны фауны Южной Америки.)
Токовище "золотых петушков" с прошлого года почти не изменилось, но ямки переместились, так что из старого укрытия я не видел целиком новую арену. Тем не менее я там же соорудил себе шалаш из тряпок, проволоки, палочек и пальмовых листьев и приготовился наблюдать из зеленого убежища.
На другое утро я был на посту. Быстро провел в полумраке шалаша репетицию, чтобы без лишнего шума включать ту или иную аппаратуру, доставать печенье и консервированный компот, убедился, что рука дотягивается до углубления под камнем, где лежала фляга с водой и запасные пленки. И вот уже зашелестели крылья, а точнее - вторые маховые перья. Они заканчиваются еле видимыми бородками, придающими перу особую, заостренную форму, и это-то острие и создает в полете характерный свистящий звук. Пернатые рыцари в оранжево-красных доспехах собрались на турнир. И разыгрался спектакль, который я видел годом раньше, но на этот раз никакие хвори не мешали мне наслаждаться зрелищем. Кокетливые позы, кивание округлым хохлом-гребнем, напоминающим шлем, быстрые подскоки, крики, ложный бой, резкие переходы от покоя к бурной активности...