Испания: поздний обед - Ричардсон Поль. Страница 20

Эта небольшая дорна,по имени «Нука», десятилетиями была собственностью семьи. Хуло провел ладонями по окрашенному в красный цвет корпусу, показал мне примитивную мачту и парус, особый руль и конструкцию корпуса, напоминающую рыбью чешую. Он вспомнил, как детьми они обычно ловили осьминогов: прикрепляли палочку и крюк к живому крабу, забрасывали его через борт лодки, прикрепив к леске и бую, а затем возвращались на следующее утро и вытаскивали извивающуюся добычу.

Мы отправились в бар за пляжем, которым владеет и управляет дама вопреки своему свирепому виду довольно доброжелательная. Хоакина налила нам по стакану «Рибейро», галисийского столового вина (его чисто фруктовый и утоляющий жажду кисловатый вкус оставляет во рту ощущение зрелого белого винограда), и принесла пару домашних чебуреков: маленьких рогаликов с начинкой из мидий в слабом маринаде.

Разговор вертелся вокруг праздника ракушек в О-Грове, это десятидневный праздник, апогей которого как раз приходился на ближайшие выходные, и в гавани в связи с этим был выстроен ряд огромных палаток. Этот праздник регулярно отмечали в О-Грове последние сорок два года, и он стал одним из самых главных торжеств: настоящая вакханалия вкуса, поклонение различным продуктам питания, от картофеля до лука-порея и осьминогов. Теперь Галисию без него просто невозможно представить. Как я прочел в местной газете, лежавшей на стойке, праздник ракушек превратил маленький городок О-Грове чуть ли не в «мировую столицу морепродуктов». В статье на целую страницу приводилась разного рода статистика: 250000 посетителей, 125448 прилавков, предлагающих морепродукты, выручка более 500000 евро.

В последние годы жизнь городка была тесно связана с историей этого празднества. Когда закончилась Гражданская война, О-Грове был самым заурядным приморским городком, который существовал только на то, что мог выловить в море и реке и вырастить в садах и огородах. Беднейшие слои городского населения, когда не было никакой другой жизни, выживали, питаясь съедобными моллюсками, которые оставались на берегу после прилива. В Галисии, вплоть до 70-х годов, это было показателем поистине отчаянного финансового положения — только представьте, бедняга докатился до того, что питается моллюсками.

Однако никакого особого отчаяния среди любителей морепродуктов я не заметил, когда попозже в тот же вечер оказался в местном порту вместе с Хуло и его маленьким сыном. На рейде, в районе городского рыбного рынка, теснилось несколько каперов; столы на козлах были расставлены сплоченными рядами, и на прилавках вокруг палаток предлагалось на выбор все, что есть лучшего в мире галисийских морепродуктов: креветки разного рода, крабы, маринованные мидии и осьминоги по-галисийски, приправленные оливковым маслом с солью и красным жгучим перцем. А вот и блюдо из риса с местным моллюском; к счастью, организаторы удержались от соблазна присвоить этому блюду название « паэлья». Тут было представлено множество сортов хорошего галисийского хлеба (его надо долго разжевывать, он хрустит, как никакой другой сорт испанского хлеба), а еще здесь подавали в огромных количествах «Рибейро», вино свежее и бодрящее, как бриз, дующий с моря. Между столиками, прилавками и компьютеризированными кассами бродили огромные толпы участников праздника, и на всей территории порта было шумно от их веселых возгласов и попыток поторговаться. За палатками была установлена платформа, на ней в тот момент выступали оркестр галисийских музыкантов и танцоры. Волынки и тамбурины исполняли быструю и энергичную музыку, получалось нечто среднее между Шотландией и Андалусией, и все это вместе с пьянящим вином и бодрящей морской едой оживляло атмосферу праздника, как ветер взбивает волны.

За одним прилавком три крупные дамы в белых халатах безостановочно, как автоматы, готовили осьминогов: пока одна отработанными движениями выуживала истекающего водой розового осьминога из котлов с кипящей водой, другая быстро отхватывала от него щупальца и рубила их на куски на толстой деревянной доске, похожей на средневековый плуг, а третья добавляла приправы — порцию оливкового масла, горсточку поваренной соли и присыпала сверху красным перцем. Этих женщин называют пульпейрас— команда многоопытных поваров-специалистов по разделке осьминогов, они кочуют с одного праздника на другой, ездят вдоль и поперек всей Галисии, возя за собой свои большие медные котлы, ножницы для отрезания щупальцев осьминога и баночки с красным перцем. Это излюбленное блюдо жителей Галисии называется пульпо а фейра —осьминог в стиле фиесты. Интересно, что доска, на которой рубят осьминогов, обязательно должна быть деревянной. Это не влияет на вкус, просто на ней легче протыкать куски осьминога зубочистками, которыми снабжают клиента. Мне рассказали, что это древний обычай, он восходит к тем дням, когда пульпейраспутешествовали в запряженной лошадью повозке по весьма холмистым дорогам христианского мира, а, согласитесь, в этих условиях непрактично было бы возить за собой стопки фарфоровых тарелок.

Рядом с нами за столиком на козлах пожилой господин в черном берете выставил перед собой бутылку «Рибейро», достал большой ломоть хлеба и выложил горкой бумажные салфетки. Ждал ли он кого-то с тарелками морепродуктов? Или же собрался подзаправиться тем, что в этих обстоятельствах показалось мне весьма экономным воскресным обедом? Стоя у столика, я боковым зрением замечал разных посетителей: вот маленький ребенок с большим барабаном; вот когорта домохозяек, у всех одинаковый перманент, принарядились ради праздника в одинаковые кардиганы; а вот стройная молодая танцовщица в длинной черной галисийской юбке, надеваемой специально, чтобы под звуки волынки вертеться вихрем в танце, называемом муйньейрас,спешила мимо нашего столика с переполненной тарелкой дымящихся моллюсков; и раковины устриц были такого же блестящего угольно-черного цвета, как и ее длинная шелковая юбка.

Теперь по крыше забарабанил дождь, и с краев палатки ручьи воды потекли прямо в тарелки с едой, которые носили туда-сюда. Дождь портил прически сеньор, надевших свои лучшие воскресные наряды, превращал пол в настоящее болото из мокрых салфеток и устричных раковин. Однако в Галисии давно привыкли к дождю, так что он никак не мог испортить праздничную трапезу любителям морепродуктов. Наоборот, веселье только усилилось: ведь теперь, из-за проливного дождя, люди застревали в палатке надолго, и приходилось перекрикивать шум дождя, грохочущего по крыше, а из-за резкой музыки волынок и барабанов надо было кричать еще громче, чтобы услышать собеседника сквозь всю эту какофонию. Во всяком случае, пока тут хватало запасов «Рибейро», не было смысла отправляться куда в другое место. А морепродукты все подносили и подносили к столам — тарелку за тарелкой, сочные моллюски по-приморски, огромные тощие лангустины, отдельно — клешни, в которых начинки из плотного белого мяса было не больше, чем жира в большом пальце руки, жирные омары, разрезанные пополам и мгновенно поджаренные на гриле на решетке в оливковом масле и чесноке, пульпо а фейра,улитки в маринаде и опять осьминог. Хуло с сыном попытались сделать несколько па танца муйньейрас, я же наелся до отвала и впал в легкое оцепенение: помню, подобное состояние я испытывал много лет назад, после обильного пиршества из морепродуктов в порту Сантандер. Вино, писк волынок, шум празднующих толп — все слилось в единую стихию коллективного веселья, единой всеобщей радости, ощущения благополучия и нежелания ни о чем думать.

Медленно пробуждаясь на следующее утро, я выглянул из окна, пытаясь увидеть спокойные воды реки, и с удивлением констатировал: их нет. Отлив, не характерный для побережья Средиземного моря, оставил после себя берег такой же болотистый, каким вчера был пол в праздничной палатке: коричневую грязь, скалы, заляпанные морскими водорослями, и бурлящую убывающую воду. На горизонте сквозь пелену тумана проступал остров Ароуса, за ним напротив реки Риа город Камбадос, колыбель вина «Альбариньо» и еще одного сорта — великолепного ароматного, душистого белого вина.