Рогнеда. Книга 1 - Рогачев Евгений. Страница 17

– Сам не знаешь? Когда войду хозяйкой в твой дом! – стрельнула в него лукавым взглядом. – Если захочешь.

– Пуще жизни этого хочу. Как и обещал, осенью зашлю в твой дом сватов. Дед-то не против будет?

– Дедка? Нет. Только, если доживет до того времени. Совсем он плох стал, помереть может… – Голос Рогнеды погрустнел. – Тогда и засылать сватов не к кому будет. Сам знаешь, сирота я.

– Не отчаивайся, любушка. Даст Бог, все образумится.

Помолчали. День угас окончательно. Где-то вдали над лесом поднялся легкий ветерок, шевеля кроны деревьев.

– Расскажи что-нибудь, – попросила Рогнеда.

– Сказку?

– Сказки малым детям сказывают. А я не ребенок уже… Былину какую-нибудь или сказание о былой жизни. Ну, такую, как в прошлый раз.

– Что я тебе тогда сказывал? Не помню… – Ульян наморщил лоб, вспоминая.

– Забыл уже? Про дворцы белокаменные, да про цариц заморских. Что в тех дворцах сиживают, да принцев своих дожидаются.

– А вспомнил! – Ульян хлопнул себя по лбу, раздавив комара, уже успевшего напиться крови. – Я тебе другую историю расскажу. Про девицу красную, да про суженого ее, что в лунную ночь оборачивался в серого волка, приходил к той девице и носил по полям и лесам. Хочешь?

– Страшная какая история! Но все равно – рассказывай. А откуда ты их знаешь столь великое множество?

– Бабка мне рассказывала, когда я еще совсем маленьким был. Вот с той поры и помню.

Рогнеда поудобнее устроилась у Ульяна на коленях, устремив взор к небу.

– Рассказывай.

Расстались они только к утру. Ульян проводил Рогнеду почти до околицы, хоронясь стражников, которые в ночное время обходили боярские владения. Дождался, пока она исчезнет за калиткой, и сам отправился почивать.

На следующий день случился в боярской усадьбе переполох. С утра прибежал на кухню разгневанный Матвей и ну охаживать плетью поваров и всех, кто подвернулся под руку. Дворня бросилась врассыпную и попряталась, кто где смог. Рогнеда замешкалась, не успела вовремя уберечься. Получив плетью по руке, отскочила в сторону, непонимающе и удивленно тараща глаза. Матвей орал, брызгая слюной и поводя вокруг налитыми кровью глазами.

– Кто, я вас спрашиваю, сегодня днесь готовил баранину к боярскому столу!!! Кто, я вас спрашиваю!!! – Матвей сел на перевернутый чурбак, где разделывали мясо, отер пот. – Совсем с ума посходили, нечестивцы!!! Чего удумали, смерды – свежатину тухлятиной заменять! А батюшка с утра животом мучается, лежит в лежку и не встает. Злой, аки черт из преисподней. Мне досталось за просто так. Я, что ли, за вас отдуваться должен? Ванька, ты где, пакостник!!!? Вылазь на свет божий, держи ответ.

Из-под скамьи вылез Ванька-повар и робко приблизился к Матвею.

– Не было такого, кормилец. Мясо наисвежайшее, сам пробовал. В том крест могу целовать. А у боярина, может, хворь от иного чего приключилась.

– Врешь, нечестивец! – Плеть взвилась и опустилась на плечи Ваньки. Тот вздрогнул, вжал голову в плечи.

Удар получился несильным, Матвей уже остывал. Все знали, что ключник вскипал быстро, но, выплеснув злость, остывал. Не мог долго злобу в себе копить, но сегодня что-то больно он разгневан. Видно, крепко досталось ему от боярина. Выпустив пар, Матвей поднял глаза, заметил Рогнеду, все так же прижавшуюся к стене.

– Пойдешь со мной, – велел, тяжело поднимаясь. – Да накинь на себя чего не то. А то стоишь, как растрепа.

Когда шли по длинному коридору, Матвей поучал:

– Боярин разгневан сильно. Надо его ублажить. А то все батогов испробуем или того хуже – сошлет с глаз своих и сгинем все. Так что, ты уж постарайся. Поняла меня?

– А как ублажать-то его? – Рогнеда остановилась, непонимающе смотря на ключника. – Дядька Матвей, как?

– Тьфу ты, Господи! – Матвей выругался, больно ухватил крепкими пальцами за локоть. – Сама должна понимать, не маленькая! – И добавил, зло сощурив глаза: – Будешь артачиться, сгниешь в подземелье. Ты и Ульян твой. Знаю я про шашни ваши, да молчал до времени.

Сказал и подтолкнул к дверям боярской опочивальни.

Василий лежал, обложенный подушками, и смотрел в потолок. На шум от двери скосил глаза, увидел Рогнеду, робко застывшую у порога, спросил:

– Ты кто?

– Рогнеда я, боярин… – Девушка поклонилась, длинная коса опустилась на пол. Она почувствовала, как бешено колотится сердце, готовое выскочить из груди. В ногах появилась слабость. Захотелось упасть тут же, у ложа боярина, и не вставать более.

– А здесь зачем? Тебя кто звал?

– Дядька Матвей велел к тебе прийти. Говорит, что худо боярину нашему и благодетелю.

– Матвейка? – Боярин закрыл глаза, как будто уснул враз. Но – нет, проговорил строго, не глядя на девушку: – Покличь-ка его.

На зов тут же явился ключник, низко поклонился.

– Вели баню истопить, да пожарче. Пусть веников пихтовых приготовят. Хворь будем изгонять.

– Сейчас, батюшка, сейчас. Сполню все что велишь, – заторопился Матвей. Взглянув на боярина, спросил с умыслом: – Банщика велишь позвать?

– Не надо! – Боярин выпростал руку из-под одеяла, махнул в сторону Рогнеды. – Она меня попарит. Авось, недуг и пройдет.

– Дай-то Бог, батюшка, дай-то Бог, – вторил ключник.

– А того, кто зло это учинил – найди, Матвейка. Да батогами крепко поучи, а потом в железа. Не найдешь, самого велю в железа заковать. Понял все?

Матвей судорожно сглотнул, кивнул, не сводя взгляда с хозяина.

– Тогда пошел вон! Да порасторопнее там пошевеливайтесь, оглоеды! А то чего удумали – боярина травить?

Матвей исчез за дверью, успев напоследок несильно толкнуть Рогнеду. Но та и не заметила этого. Стояла ни жива, ни мертва. Будто и не человек вовсе, а изваяние каменное. Услыхав, что ей придется парить боярина в бане – обмерла со страху. Хотела тут же бежать без оглядки, но ноги будто приросли к полу.

– Помоги подняться! – От голоса боярина Рогнеда вздрогнула и на негнущихся ногах направилась к ложу.

На вечерней зорьке Ульян ждал Рогнеду в условленном месте. Но так и не дождался, сколь ни выглядывал, взобравшись на высокую сосну. Когда совсем стемнело, понял, что, скорее всего, не удалось ей улизнуть от всевидящего ока ключника. Погоревав самую малость, пошел обратно в деревню. По дороге завернул к знакомой калитке. Под ноги сунулась приблудная шавка, которую иногда прикармливал дед Рогнеды. Узнав Ульяна, завиляла хвостом. Ульян наклонился, потрепал пса по загривку.

– Где Рогнеда-то? Не видал?

Пес, блеснув в темноте глазами, радостно оскалил пасть.

– Чему радуешься, тварь неразумная? А у меня горе. Ждал любушку, ждал и не дождался… Пойти что ли у деда спросить? Может, он чего знает, если не спит еще? Зайду.

От деда оказалось мало проку. Он и Ульяна то узнал с трудом, едва спросонья глаза разлепив. Рогнеды рядом не было, и где она он не знал и сам встревожился не на шутку. Устав слушать дедово кудахтанье, Ульян отправился спать, по дороге решив, что Рогнеду не отпустили с боярского подворья, потому и не показалась она дома. Хотя такого и не случалось ранее, но все может быть.

Еще два дня Ульян пытался разыскать и увидеть Рогнеду. Сколь ни бродил он вокруг боярской усадьбы, так ничего и не узнал. Строгие стражники не пускали вовнутрь, а один даже кнутом огрел, когда Ульян пытался про девушку расспросить.

На исходе второго дня юноша встревожился не на шутку. Не иначе с любушкой случилось что-то нехорошее, но дурные мысли от себя гнал, стараясь не отчаиваться. На третий день, поутру, возле боярской усадьбы встретился знакомец Митька. Поговорили о том, о сем, и Митька неожиданно сказал, что появилась у боярина новая наложница. Младая дева с русой косой почти до пят и с глазами, что два озера.

– Не выпускает боярин ее никуда. Я только глазком и узрел, когда шторенка в комнатке чуть приоткрылась. Но хороша-а, – Митька весело ощерился.

– Чего скалишься? – Ульян от дурных вестей аж почернел весь. Сжал кулаки, придвинулся ближе к Митьке. – Сейчас дам в зубы, вмиг улыбку спрячешь.