По воле Посейдона - Тертлдав Гарри Норман. Страница 38

— Вот почему наемники устроились там, где устроились, — согласился Менедем. — И так как Кассандр и Полиперкон не многое способны сделать, чтобы помешать судам сюда причаливать, наемники могут творить все, что захотят, и наниматься служить тому, кому захотят.

Он собирался добавить еще что-то, но Соклей с возбужденным видом бегом бросился к нему.

Менедем не был уверен, чем именно вызвано возбуждение двоюродного брата — радостью или тревогой, — поэтому поинтересовался:

— Ну, кто пролил благовония в суп? Или что там у нас стряслось?

— Нет-нет, все в порядке. — Соклей замотал головой так яростно, что у него растрепались волосы. Забросив пару выбившихся прядей обратно за уши, он объяснил: — Я как раз хотел отпустить паву Елену побегать, как вдруг обнаружил, что она снесла яйцо!

— Да ты что!

Менедем уже видел мысленным взором целую кучу драхм…

— Хорошая новость! И если Елена начала откладывать яйца, остальные павы могут вскоре последовать ее примеру.

Мы выручим за яйца отличные деньги, как только пересечем Ионическое море.

Капитан почесал подбородок, щетина заскрипела под его ногтями.

— У нас есть солома, чтобы птицы могли устроить гнезда?

Соклей снова покачал головой.

— Нет, но я могу надергать каких-нибудь тонких прутьев из подстилки под грузом — осторожно, так, чтобы амфоры по-прежнему не стукались друг о друга. Это все же лучше, чем ничего.

— Хорошо. Так и сделай, — велел Менедем.

Соклей повернулся, чтобы идти, но брат окликнул его:

— Подожди! Я вовсе не имел в виду, чтобы ты занимался этим сам и немедленно. Это важное дело, но не настолько уж важное. Возьми пару моряков, и пусть они обо всем позаботятся.

— А, хорошо…

Честно говоря, такая мысль не пришла Соклею в голову.

Он указал вперед.

— Смотри, наемники устроили там настоящий город, верно? И это не самый маленький из эллинских городов.

— Согласен. И вероятно, управляют им тоже ничуть не хуже, чем любым из эллинских городов, — ответил Менедем.

Как он и ожидал, это замечание заставило его двоюродного брата поежиться.

— Настоящий город, — таким тоном, будто его это развлекало, продолжал Менедем. — Или нечто вроде города. Там живут не только одни наемники. Они привезли с собой жен, и наложниц, и детей, и рабов…

— И торговцев вроде нас, — вставил Соклей.

— Без торговцев им тоже не обойтись, — согласился Менедем. — Но ты не увидишь вблизи от стоянки наемников много судов. Большинство торговцев, которые прибывают сюда по морю, встают на якорь на расстоянии полета стрелы от берега.

— Надеюсь, ты собираешься поступить точно так же, шкипер, — поинтересовался Диоклей.

— Я и сам на это надеюсь, — ответил Менедем, что заставило келевста засмеяться, а Соклея улыбнуться. — Представьте, мне тоже хочется убраться с мыса Тенар целым и невредимым, — продолжал он.

— Это было бы неплохо, — сказал Соклей. — Генералы и италийские города не единственные, кто набирает здесь воинов. — Он указал на пару низких стройных судов, выкрашенных в голубовато-зеленоватый цвет. — Если это не пиратские суда, то я съем павлиньи яйца, вместо того чтобы продать!

— Даже без раскраски было бы ясно, что они пираты, — заметил Менедем. — Гемиолия, кроме этого, мало на что годится.

Галера имела два ряда весел, но верхний ряд банок, ряд транитов, не доходил до мачты: это давало команде больше места, чтобы снять мачту и рей, готовясь к атаке тараном. Ни одно другое судно из множества разновидностей галер не подходило для хищнического образа жизни лучше гемиолии.

— Надеюсь, они не присматриваются к нам точно так же, как мы присматриваемся к ним, — сказал Соклей.

— Ну, это исключено, — успокоил брата Менедем. — Лисица никогда не смотрит на зайца так, как заяц смотрит на лисицу.

— Такое облегчение это услышать! — пробормотал Соклей.

Менедем ухмыльнулся.

— Но мы не простые зайцы, — возразил Диоклей. — Мы показали тому триаконтору, что мы вооруженные зайцы. — Он засмеялся. — «Афродита» — хорошее имя для корабля, но я бы не возражал поплавать на судне под названием, скажем, «Хоплолагос» — просто чтобы люди подивились.

— Никто не дает судам таких нелепых названий, — ответил Менедем. — Их называют в честь богов, как тот пятиярусник Птолемея, с которым мы недавно встретились, в честь моря, волн, пены или еще чего-нибудь в том же роде. Корабль может называться «Свирепый», «Проворный», «Храбрый»… Но я никогда не слышал, чтобы судно носило такое дурацкое название, как придумал Диоклей.

— Разве это означает, что такого судна просто не может быть? — спросил Соклей, и глаза его вспыхнули. — Разве новое обязательно должно быть плохим просто потому, что оно новое?

У большинства мужчина такой блеск в глазах означал бы похоть. Но поскольку речь шла о Соклее, Менедем решил, что того одолела тяга к философствованию.

Он покачал головой.

— Прибереги это для Лицея, братец. Мне сейчас не до дискуссий. У нас есть более серьезные темы для размышлений, например как уйти от Тенара с неперерезанными глотками.

Он был готов к тому, что Соклей начнет спорить. Когда его двоюродный брат чувствовал склонность к абстракциям, проблемы реального мира частенько с трудом доходили до его сознания. Но Соклей сказал:

— Вполне справедливо. Причем настолько справедливо, что, пожалуй, тебе следует как можно быстрее всесторонне обдумать эту проблему. А ведь я пытался тебя в свое время переубедить, если помнишь.

— Ты же знаешь, я и сам сперва колебался, — ответил Менедем. — И решил, что шансы заработать, подобрав людей, которым нужно попасть в Италию, перевешивают риск. Но это еще не значит, что я приуменьшаю опасность.

— Вот там у них храм Посейдона, — показал Диоклей. — Похоже, его возвели совсем недавно, ибо здание стоит бок о бок с хижинами, лачугами и палатками.

— Храм с бронзовой статуей человека и дельфина, так? — спросил Соклей. — Я бы хотел ее увидеть, если представится такая возможность; эту статую певец Арион пожертвовал храму после того, как дельфин вынес его на берег: бедняга прыгнул в море, чтобы спастись от корабельной команды.

Келевст удивленно посмотрел на него.

— Откуда ты знаешь об этой статуе? Разве ты уже бывал тут раньше?

— Нет, он тут никогда не был, — ответил Менедем, прежде чем его двоюродный брат успел открыть рот. Он показал пальцем на Соклея. — Ну-ка признавайся, где ты об этом вычитал?

— У Геродота, — ответил Соклей застенчиво.

— Ха! Я так и знал!

Менедем повернулся к Диоклею.

— Пусть гребцы подведут судно к земле на пару плетров, но не ближе. А потом мы отправимся на берег в лодке и посмотрим, сможем ли раздобыть каких-нибудь пассажиров. И подбери в гребцы здоровяков… Я не хочу, вернувшись обратно из лагеря, обнаружить, что лодку увели у нас из-под носа.

— Будет сделано, — ответил начальник гребцов. — Откровенно говоря, если я не понадоблюсь здесь, на борту, я бы хотел сам командовать лодкой.

Менедем оглядел Диоклея с ног до головы и кивнул.

— Наемник, который окажется достаточно глуп, чтобы задирать тебя, получит по заслугам, не сомневаюсь.

— Я мирный человек, капитан, — сказал Диоклей. Улыбка медленно расползалась по его лицу. — Но я способен… просто способен, понимаете, припомнить, что надо делать, если кто-нибудь вдруг не захочет вести себя мирно.

— Вот и замечательно, — подвел итог Менедем.

— Суши весла! — крикнул Диоклей.

Гребцы выполнили команду. Лодка скрипнула по песку.

Соклей был облачен лишь в тунику, на поясе его висел нож. Шагнув на песок, он пожалел, что у него нет бронзового панциря и шлема с гребнем, наголенников и щита, а еще длинного копья и короткого меча. Доспехи и оружие помогли бы ему чувствовать себя в большей безопасности. С другой стороны, их все равно могло бы оказаться недостаточно.

— В этом месте не действуют никакие законы, — негромко сказал он Менедему. — Если кто-нибудь решит нас убить, кто ему помешает?