Под парусом в Антарктиду - Карпенко Георгий. Страница 37

Просидев четыре часа в машине, причины исчезновения масла не нашли. У мужиков объяснения такие: либо яхта лежала на боку, либо не долили до нормы в Мар-дель-Плате! Это меня немного успокаивает, хотя по-прежнему подозрительно то, что давление резко упало. Заводим двигатель — давление нормальное. Но ремонтная лихорадка продолжается: делается отвод охлаждающей воды от выхлопа, ставится паронитовая отсечка, на то время, когда двигатель не работает.

И вдруг навстречу яхте, потом вдоль борта, в метре от него, проплывает большое темное пятно. Я выхватил фонарь, стал светить на воду, но было поздно. А утром мимо яхты поплыли острова из водорослей и сидящих рядом с ними крупных белых чаек. Также появились неизвестные звери, которые лежат под водой, а наружу высовывают ласты.

Чайки сидят рядом и не боятся. Появились нырковые птицы. Все, как у нас в северном полушарии: ближе к холоду — больше жизни.

Иван полез в машину и не обнаружил масла на щупе двигателя. Опять заламываю руки, прощаюсь с экспедицией. Без движка мы действительно никуда не только не пройдем, но и к людям вернуться будет непросто. Спускаюсь в машину, вытаскиваю щуп. Есть масло!!! У Ивана оно отсутствовало по причине переутомления.

При подходе к проливу Ле-Мер встречный ветер отжал нас к западу, и мы увидели далекие горы Огненной Земли. Скорость была приличная, так что мы видели, как на глазах растут розовые в закате горы. Нечего было надеяться, что мы одним галсом въедем в Ле-Мер, в эти ворота между островом Эстадос и восточным мысом Огненной Земли. Уже в темноте мы поменяли галс и полетели назад, набирать высоту перед последним поворотом в пролив. Теперь, ориентируясь только по DPS, мы выехали восточнее пролива, где скрутили последний поворот и пошли в пролив. Небо было затянуто тучами, и поэтому берегов Эстадоса и Огненной Земли мы не видели. Хотя я по старой нашей Балтийской привычке, когда мы ходили по счислению, посчитал и передал в кокпит Боцману, что через столько-то минут по курсу справа 30 забьет маяк, и сообщил его характеристики. Было очень приятно, когда в ожидаемое время мы услыхали возглас Боцмана, который сообщил, что видит маяк.

Нам предстояло пройти пролив и не вляпаться в сулои, которые шли со стороны пролива Дрейк со скоростью до восьми узлов и создавали стоячие волны, о которых очень даже уважительно рассказывала Лоция. Ветер был достаточно сильный и благоприятный по направлению, мы шли полный бейдевинд. В какой-то момент наша скорость с семи узлов упала до двух, хотя мы не уловили никаких изменений по ходам яхты. Мы поставили почти всю парусину и «Ура-ния-2», как мустанг, на волнах пошла преодолевать мощное течение, валившее в Ле-Мер из пролива Дрейка. Дальше положение ухудшилось, и мы стали передвигаться со скоростью полтора узла, но только НАЗАД. Иван так и сидел на стуле за штурвалом, крутил его и смотрел вперед и думал, что он быстро едет вперед. Действительно, стоял грохот волн и снастей, на корму накатывались волны метров по пять, и «Урания-2», как утка, резко и часто ныряла и вскидывалась в этих действительно мощных стояках.

И когда я выполз наружу и уставился на это зрелище, Иван крикнул:

— Что, Гера?!

— Как ты?! — прокричал я Ивану.

— Я нормально! — ответил Иван, продолжая быстро крутить во все стороны штурвал, предполагая, что он так же быстро едет вперед.

— Ты знаешь, что мы едем на север! — проорал я ему в ухо.

— Все нормально! — крикнул Иван.

Хорошо, что еще не было встречного ветра, вполне вероятного. Так мы «простояли» два с половиной часа, пока Ивана не сменил Артур, и к пяти утра DPS показал небольшую положительную скорость. Исчезли суло-евские крутые волны за кормой, стало светать, «Урания-2» прибавляла ходов, уходя от заколдованного места, жизнь налаживалась.

Преодолев с рассветом Ле-Мер, мы вывалились в пролив Дрейка, и как будто угождая нам, он был спокоен, позволяя идти на «Беллинсгаузен». А нам еще нужно зайти в Ушуаю за Димой. Прохождение радиоволн было хорошее, и мы говорили с Валерой Тимаковым голосом, без Ивановой морзянки. Тима «порадовал», что мама волнуется и ждет моего возвращения к своему дню рождения. И еще он сообщил, что, по прогнозам нашего Гидрометеоцентра, погода в Антарктиде испортится с 31 января, это значит — через два дня, и уже не вернется в лето. Поворачиваем на запад и идем Дрейком в пролив Бигл. Опять ощущаем сильное встречное течение при почти полном отсутствии ветра. Рубимся под двигателем, но продвижение — не более трех узлов. Уходим под берег, и скорость возрастает. Слева по борту спокойный пролив Дрейка, за ним — Антарктида. Входим в пролив Бигл. Солнечная погода резко прекращается — в ущелье пролива свалились тучи и хлынул холодный встречный ветер. Это было совсем как у нас на Таймыре, куда в середине лета могла заглянуть зима. Пошел холодный дождь, и сыпанул град. Низкие косматые тучи, прочесывая вершины гор, делали их белыми. «Урания-2», преодолевая встречный ветер, бежала под мотором в узком проливе. Рано утром впереди у подножия трех гор, опоясывавших небольшой залив, мы увидели город. Хотя городом этот населенный пункт можно назвать с натяжкой — самые большие дома здесь были двух-этажными. В правом углу гавани у небольшого пирса стояли ледокол красного цвета и сверкающий белизной «научник» — «Профессор Мультановский», в левой части — десятка полтора яхт на якорях и бочках. Мы сделали круг, смело, по-хозяйски выискивая свободные бочки, и после некоторых маневров отдали якорь между ледоколом и яхтами. Первый раз за всю экспедицию я пришел в порт, как к себе домой, в свою стихию. Уверенность прямо перла из меня, и я наслаждался этим прекрасным состоянием души, которое появлялось всегда, при каждом приезде в Арктику.

Надуваем лодку и едем на берег. Высаживаемся и вытаскиваем лодку по песчаной косе в глубь берега, опасаясь прилива.

— Надо бы еще подальше, — слышим совет на чисто русском языке.

Над нами, на верхней террасе берега, стоит одетый в какие-то цивильные шмотки Дима.

Эмоции — словно не виделись целый год. Поднимаемся на террасу и попадаем в город. Дима здесь уже все знает и ведет нас по улицам и рассказывает про свои приключения. Семью он благополучно отправил, перелетел сюда и теперь живет в компании очень интересных людей за городом в палатке. За двадцать минут проходим город Ушуаю насквозь. Здесь три параллельных улицы, идущие вдоль берега, и около десятка — поперек, вот и вся Ушуая. Но это особый городок. Здесь, у этих ворот Антарктики, собираются сотни туристов, желая соприкоснуться в этой жизни с ледовым континентом. Авантюризм этих людей мечется в узких улочках Ушуаи, этого большого индейского поселка на территории Патагонии, лежащего в плотном кольце островерхих, белых от снега и ледников скал. В глазах прохожих восторг — они едут в Антарктиду! Прогуливаясь по главной улочке города, мы почти отовсюду видим «Ура-нию-2», дожидающуюся своего часа и получающую в свой красный борт заряды дождя и снега.

Дима говорит, что его новые друзья сегодня устраивают что-то вроде нашей пьянки, и мы безо всяких раздумий соглашаемся ехать к ним, наверное, впервые с такой легкостью оставляем дела по яхте и бросаемся в новые приключения. Но не все: Иван, Аркадий и Боцман почему-то не испытывают восторга от этой идеи и остаются на яхте. А мы вчетвером, прихватив спальники и «Смирновскую», ведомые Димой, выходим на окраину поселка, останавливаем попутный джип и едем в горы. Сначала дорога идет вдоль моря, а потом сворачивает в долину веселого ручья и следует вдоль двух заснеженных хребтов еще километров пять. Глядя на заснеженные горы, тянущиеся вдоль ручья, я постепенно понимаю, что надо было брать двойные спальники. Но странно, что везде, кроме России, зеленая трава, зеленые листья на деревьях могут вполне уживаться со снегом, и когда мы в сумерках вылезли из машины, то обоняние с вожделением откликнулось на запахи трав. Мы оказались на чистой травянистой террасе, поросшей отдельными деревьями, рядом журчала быстрая речка, и было удивительно тепло. Под прикрытием больших деревьев стояли две палатки, одна Димина, другая его новых друзей. Ими оказалась очаровательная молодая пара Пит и Джулия. Ребятам было по двадцать лет, они сбежали от родителей из Штатов, потому что родители Джулии запретили ей встречаться с Питом. И теперь они путешествуют по Южной Америке, деньги на пропитание зарабатывают на улицах маленьких городов, демонстрируя свои акробатические номера. Дима сказал, что они бы хотели нам их показать. Акробатика с жонглированием острыми кинжалами. И еще Дима сказал, что Пит раньше ходил на яхтах и очень хотел бы отправиться в Антарктиду на «Урании-2». Я отметил про себя заслуги Димы, догадываясь, что он отговорил Джулию от путешествия с нами в Антарктиду. Хорошо было бы влить свежие силы в команду, и Пит, кем бы он ни был, явно вписывался в эту ситуацию, и я сказал Диме, что возражений нет. Пока мы разговаривали, стоя у палаток, выяснилось, что осадо будет в другом месте, в ста метрах, у других друзей. Стало темнеть, только снежные вершины гор оставались освещенными розовым светом, я жадно вдыхал настоянный на травах воздух и радовался ощущению, что мы находимся в родных Саянах, где много точно таких мест: террасы с одиноко стоящими елями, горы и шум порогов…