Немыслимое путешествие - Блайт Чэй. Страница 16

27 декабря ненадолго выглянуло солнце и ветер сместился к юго-востоку. И подул было слабее, но вскоре опять достиг 6 баллов. Похоже, что 5, 6 и 7 баллов — обычная сила ветра в этой части земного шара. Пока светило солнце, я воспользовался случаем искупаться и побриться, да и то пришлось укрыться за рубкой от холодного ветра. Заодно постирал носки. Бинт на голове затвердел от соли, но я решил подождать с перевязкой до следующего дня. Удалось наконец связаться по радио с Порт-Стэнли, и я передал сообщение о поломке рулевого устройства.

Записи в журнале показывают, как менялось мое настроение от малейших происшествий.

«28 декабря. 57°10 ю.ш., 78°10 з. д. Приятно удивился, определив место: я не думал, что прошел так далеко на запад. Пока что навигация не проблема. Да и вообще не стоит чрезмерно беспокоиться — был бы общий курс западным, это главное.

Связался с Порт-Стэнли. Получил радиограммы от Морин и Фила, они явно озабочены, как я собираюсь поступить. Очень просто: идти вперед, пока могу.

Радио сообщило о двух танкерах, терпящих бедствие в Атлантике. Хоть бы людей спасли… Хуже нет — погибать в море.

Перешел на тихоокеанские карты. У правого обреза — Южная Америка, дальше — пусто. Сложил лист пополам, чтобы не видеть эту пустоту. Все-таки расстояние кажется поменьше; вздор, конечно, но мне помогает.

Второй день меня сопровождает Альби — большей альбатрос. Не берусь точно определить его размеры, во всяком случае я такого здоровилу еще не видел. Белое брюшко, коричневые крылья, на каждом по белому пятну. И он хоть удостаивает своим вниманием брошенную ему галету. Не знаю, ест ли, но во всяком случае присматривается.

Я представляю себе, как вернусь домой и на целую неделю поеду куда-нибудь с Морин и Сэмэнтой.

29 декабря. Чертова катавасия. Ветер западный с тенденцией перехода на северо-западный. Придется идти бейдевинд, но какой выбрать галс — правый или левый? Если я лягу на правый галс, то смогу идти курсом на юго-запад. Если следовать левым галсом, то буду удаляться в северо-северо-западном направлении, даже в северном. Таким образом, правым галсом я буду продвигаться все же на запад, но и спускаться к югу. Однако опасаюсь за металлические конструкции яхты — с усилением холода металл становится хрупким. Кроме этого я могу попасть в зону льдов. Если же я пойду левым галсом — потеряю продвижение в западном направлении, но выиграю в северном.

Запад, запад — я на нем помешался. В общем выбираю курс правым галсом — на юго-запад.

Молю небо, чтобы наставило меня на путь истинный и чтобы подул зюйд-вест. Непременно будет зюйд-вест, весь вопрос — когда?

Связи с Порт-Стэнли не было, я проспал сеанс.

Ага, молитва услышана, ветер 260° (азимут магнитный); это дает мне курс 283° (истинный). Замечательный курс. Надолго ли? Буду и впредь уповать на силы небесные.

На обед — любимый пирог с мясом, отличная вещь. Перед едой — стопочка хереса.

30 декабря. Барометр падает. Самочувствие отвратительное. Сильный крен, холодно, не хочется вылезать из спального мешка. В довершение ко всему из-за протечек приходится спать на койке у наветренного борта. Продвинулся на север, но очень немного — всего 30 миль.

Становится заметным расход провианта. Раньше всего кончатся конвертики с чайной заваркой. Жаль, я люблю выпить чашечку чаю, если заварка очень хорошая. Нет, Морин не ошиблась в расчетах, просто я не предусмотрел, что будет такой пронизывающий ветер. Из-за него я пью гораздо больше чая, чем если бы я шел по ветру.

Меня серьезно заботит снаряжение. За что ни возьмись — признаки износа. Волны непрерывно треплют яхту, так что я даже слегка отупел. Работаю через силу. В этом одна из причин, почему меня так тянет на север. Будет потеплее — сразу станет легче».

Я предполагал — ведь все мои консультанты так говорили, — что здесь, в высоких южных широтах, я смогу делать длинные галсы, оставаясь по целому дню на одном и том же галсе. Пока что все галсы получались короткими, от 50 до 70 миль. Ветер без конца менялся, не всегда сильно, но менялся; устойчивого ветра я не видел. И холод оказался сильнее, чем я ожидал, а печка упорно бастовала. Я ее всю разобрал, пытаясь найти неисправность, но мои усилия были без толку, и в конце концов я махнул на нее рукой.

Если не считать раны на лбу, физически я был в приличной форме. Правда, руки покрылись ссадинами и появились мозоли, особенно на правой руке, между большим и указательным пальцами, где скользит трос, когда убираешь парус. Я старался выполнять всю свою программу физических упражнений. Приходилось заставлять себя, но зато потом я чувствовал себя намного лучше.

При лавировке против ветра было особенно трудно сохранять ноги теплыми. Стоит выйти на нос, как непременно промочишь ноги насквозь. Носовая скула поминутно врезается в волны, и брызги окатывают палубу. Я иногда надевал резиновые чулки от гидрокостюма — они неплохо согревали. И при каждой возможности стирал носки, правда их не так-то просто было высушить. Я заметил, что наденешь чистые носки — вообще что-нибудь

чистое, — настроение сразу поднимается. Или если умоешься, побреешься. Готовить пищу было подчас довольно трудно: на камбузе лихо скачущей яхты сохранять равновесие около плиты совсем не просто. Но горячая пища очень важна для настроения. И хотя один вид плиты подчас вызывал у меня крайнее отвращение, самодисциплина и армейская выучка помогали мне, и редко случался день, чтобы я не приготовил что-нибудь существенное.

В последний день года я достал новогодний сверток. В нем лежал шотландский календарь и вымпел первого коммодора Антарктического яхт-клуба — изобретение Энн Ингрем и ее детей. Подниму его на мачте, когда буду подходить к финишу, — то-то встречающие будут озадачены! Кроме того, в свертке был консервированный цыпленок, крабы и другие вкусные вещи. Морин, Морин, сколько ты потрудилась, готовя для меня все эти маленькие сюрпризы!..

Еще один приятный сюрприз ожидал меня, когда я взял высоту солнца. Перед этим я передал в Порт-Стэнли координаты — 57°20 ю. ш. и 84°40 з. д. Теперь же у меня получилось 56°08 ю. ш. и 87°00 з. д. Другими словами, я прошел намного дальше к северу и западу, чем думал. Видно, мне помогло какое-то течение.

Новый год я отметил дважды — по Гринвичу и по местному времени. Разница составляла около семи часов. И когда приблизилась полночь по Гринвичу, я живо представил себе, что происходит дома. В яхт-клубе начался праздничный ужин. В Шотландии — и, конечно, в Хоике — хозяйки хлопочут вовсю, на столе булочки с изюмом, коврижки и бутылочка ждут мужей, которые сейчас нетвердыми шагами выходят из пивных… Я спел «Это было давным-давно…», все куплеты до одного, выпил за здоровье Морин, Сэмэнты и всех родных, а также за Фрэнка, Одри и прочих друзей и пожелал им всех благ.

Мой новогодний обед состоял из цыпленка, бобов, фасоли, бокала вина. Перед обедом я выпил хереса, а в двенадцать часов откупорил виски и сделал маленький глоток. Затем я лег спать. Дул западный ветер силой около 4 баллов, и «Бритиш стил» развивала всего 4 узла. Ночь выдалась сравнительно спокойная, и я решил, что могу позволить себе еще одну роскошь — спать, не вставая, до самого утра.

Первый день нового 1971 года был лучшим ходовым днем с тех пор, как сломался автопилот. Я заметно продвинулся на север, и только буйная волна, которая накрыла меня и залила половину кокпита, несколько омра- чила мою радость; вода проникла даже в кают-компанию.

Здесь было уже потеплее. Я управился с очередной книгой из моей библиотечки и начал писать письма, чтобы передать их при следующем рандеву, у берегов Тасмании. Было много перистых облаков, однако барометр не падал. Я плотно пообедал — бифштекс, пирог, фасоль, бобы, лук, жареный картофель. Словом, могучий обед, и ел я с великим наслаждением.

Чувствовалось, что я скоро выйду за пределы радиоконтакта с Порт-Стэнли. 2 января я установил связь, услышал, как оператор говорит: «Для вас есть сообщение», — и тут он пропал. Зато мне невероятно повезло с Веллингтоном в Новой Зеландии. Еще раньше мне передали, что Веллингтон будет слушать меня от 12.00 до 15.00 по Гринвичу. В 13.00 я настроился и поймал вызов, однако ни на минуту не надеялся, что смогу установить связь на таком расстоянии. На всякий случай сделал попытку — и услышал: «ЗЛВ отвечает «Бритиш стил». Слышу вас на тройку». Я ликовал, словно мальчуган при виде новой игрушки. Отправил радиограмму для Британской стальной корпорации, сообщая, что есть связь с Новой Зеландией, и условился с оператором о графике на неделю. Наговорился я с ним всласть. Узнал от него, что в Веллингтоне около 25 градусов тепла. Скорей бы продвинуться еще на север!