Немыслимое путешествие - Блайт Чэй. Страница 33

Сидя на руле, учу стихи. За четыре дня выучил наизусть шесть поэм, теперь у меня в голове смешались Берне и Мейсфилд.

9 июня. Сегодняшнее астрономическое место меня огорчило: ровно 90 миль к югу от Святой Елены. Это значит, что за ночь я изрядно отклонился на зюйд-вест. Ветер сместился к северо-востоку, и яхта отвернула на юго-запад. Сегодня весь день норд-ост, сила (тоже мне сила!) — 1 балл.

Мои проблемы сводятся к следующему: (1) не могу заставить яхту держать курс при попутном ветре, пока сплю; (2) из-за коротких гиков не использую полностью площадь парусов; (3) тихие и попутные ветры — слабое место яхты; (4) корпус очень сильно оброс; (5) я устал, энтузиазм убывает с каждым днем. Нет, решено и подписано: на последнем этапе наслаждаться плаванием и не терзаться из-за времени. Это величайшее приключение в моей жизни, и теперь самое время наслаждаться им и вспоминать пережитое. От Горна до Доброй Надежды мне пришлось крепко потрудиться (и натерпеться страху), когда-то же надо силы восстанавливать.

Для начала — хороший завтрак: сардины, крем с крыжовником, кофе, рюмка вина. Обнаружил две дюжины банок консервированных мандаринов; Морин их очень любит.

Побрился, помылся. Сразу почувствовал себя лучше. Расхаживал по палубе нагишом, лишь полотенце на голове (элегантно!) да темные очки. Но это только на полтора часа, до легкого загара. Вообще-то я редко обгораю, но осторожность не повредит.

Нашел бутылочку антисептика. Очень кстати, ведь у меня осталось всего полбутылки. Теперь опять буду добавлять в воду во время еженедельных стирок.

10 июня. Ну вот, можно сказать, что добрались до Св. Елены. Ночью я попал в штиль, а утром проснулся и увидел ее прямо по носу, в 30–40 милях. Великое дело мореходная астрономия. Определишь, что завтра встретится суша, и ждешь уже наверное.

Связался с Кейптауном. У оператора оказалась для меня радиограмма из Хоика. Приятный сюрприз, тем более что в этот уикэнд состоится ежегодный Хоикский фестиваль. Подниму свой вымпел, буду петь до хрипоты. И лишь какая-нибудь крачка увидит мое ликование. Хоик, мысленно я с тобой.

18.00. Св. Елена все еще в 5—10 милях к северу от меня. Не думал я, что нам придется свидеться вновь. В прошлый раз я был не один, с командой в лице Морин дивное путешествие получилось. Ничего не скажешь, мне в жизни здорово повезло. Рос в чудесной семье. Детство прошло отлично. С радостью вспоминаю школу, увлечение плаванием. Отменно чувствовал себя среди отличных товарищей в парашютном полку. Девятый год счастливого брака. Сэмэнта — предмет обожания. Наконец, это плавание. Что дальше? Может ли моя жизнь стать еще лучше? Или я подошел к вершине? Я никак не обделен счастьем и любовью».

У острова Св. Елены я увидел первую на завершающем этапе летучую рыбку. Верный знак того, что яхта не стоит на месте. Правда, из-за слабого ветра я продвигался так медленно, что почти и не заметно. Я примирился с мыслью, что останусь в море до конца августа. И чтобы прогнать уныние, взялся за довольно грязную работу — решил навести порядок в кормовом отсеке. Прежде всего отправил за борт девять бутылок вина, которое явно скисло от долгого плавания. Хоть бы мои четыре бутылки шампанского не постигла та же участь… Закончив уборку на корме, я открыл последнюю банку ветчины, чтобы отметить прохождение Св. Елены. По чести говоря, я еще не совсем его миновал, но оставалось совсем немного, можно и не считать.

Из радиограммы Фила Уолфиндена я узнал, что в этом районе находятся суда британских военно-морских сил; возможно, они попытаются связаться со мной. На другой день я сам проявил инициативу. Но я не знал названия кораблей, и было бы нелепо делать вызов такого рода: ««Бритиш стил» вызывает корабль ее величества «Икс»». Поэтому я решил сперва наладить связь со Св. Еленой и после четвертой попытки услышал: «Радио Святой Елены отвечает «Бритиш стил»».

Я поспешил объяснить радисту, что не в Св. Елене дело, мне нужны военные корабли. К счастью, радист не был лишен чувства юмора. Мы поболтали с ним, и он рассказал, что «Игл» и «Глэморген» вчера покинули остров Вознесения. Сейчас идут учения, так что вряд ли я с ними встречусь, если не свяжусь по радио. Не зная, каким курсом они ушли, я вообще сомневался, что это возможно. Обидно. Приди я сюда на несколько дней раньше, все было бы в порядке.

Радист рассказал также, что недавно на остров пришла яхта из Южной Африки, команда — четыре человека — сошла на берег, чтобы промочить горло, а когда вернулась, яхты не оказалось на месте. Кто-то угнал ее, и обнаружилась она уже в Ресифи, в Южной Америке.

Какое счастье, подумал я, что вор не польстился на мою яхту в ту ночь, которую мы с Морин провели на берегу Св. Елены!

Когда стемнело, я спросил себя: носят ли военные корабли ходовые огни на учениях? Не хотелось бы врезаться в авианосец!

После Св. Елены мне немного повезло с ветром, и 11–12 июня я за двадцать четыре часа отмахал 150 миль. Великое удозольствие идти так в солнечную, теплую погоду. Я провел на руле целый день, а затем и ночь, отсюда и такой переход, зато и досталось же моей спине с прилегающими частями тела. В этот день над яхтой кружили две птицы незнакомых мне видов. Одна — белая, с черными метинами на крыльях и острейшим клювом. Вторая — тоже белая, с длинным тонким хвостом и красным клювом; она описывала круг за кругом, однако не стала садиться на «Бритиш стил», а улетела на северо-восток. Я ей показал, в какой стороне находится остров Св. Елены, но она меня игнорировала.

Еще один хороший суточный переход в 150 миль, и я покрыл уже половину пути до острова Вознесения. Жертвуя сном ради румпеля, я пересмотрел свои рабочие часы. Нес вахту до 02.00, потом ложился и спал до рассвета — рассвет всегда меня будит. Проснувшись, снова шел на руль. Если бы я ложился в 22.00, ночью все равно уже не встал бы.

После многочисленных экспериментов я добился того, чго яхта шла самостоятельно при попутном ветре, однако ход не превышал 3–4 узлов. Не ахти какая скорость, но я мог хоть немного поспать, не опасаясь за курс.

Бесконечные вахты на руле утомляли физически и одурманивали, даже действовали на меня гипнотически. Посмотришь в журнал — ведь помню, что делал запись, а ее нет… Я пробовал читать на вахте и ловил себя на том, что по десяти раз перечитываю один и тот же абзац. То ли дело картинки; я жалел, что не припас побольше комиксов! Хорошим развлечением была мозаика, особенно та, в которой из неравных кусочков надо складывать квадраты.

15 июня мои координаты были 8°40 ю. ш., 11°30 з. д. Выйдя утром из каюты, впервые с начала плавания нашел на палубе мертвую летучую рыбку. Ужасно не люблю такие находки. Если услышу, что на палубе приземлилась рыбка, спешу подняться и бросить ее в воду. А вот на этот раз проспал гостя.

В кокпите днем теперь жарко, и в каюте я спал уже не в мзшке, а поверх него. Снова постригся, совсем под Юла Брюннера! Ничего, пока дойду до дома, еще отрастут.

Прочитал у Робина Нокса-Джонстона, как он боролся с ракушками. У него это получалось неплохо, а вот я никак не мог от них избавиться. Судя по описанию, его и мои ракушки были одного вида. Может быть, мои сидели крепче из-за краски? Или сказывалось то, что у меня не деревянный, а металлический корпус? Опять слово журналу:

«16 июня. Всю ночь провел на руле. Причина: тихие ветры, необходимость нести максимум парусов. В 06.00 решил связаться с Кейптауном — вроде бы на этот час у нас был назначен сеанс. Однако Кейптаун молчал, и мои вызовы остались без ответа. Может быть, сеанс назначен на 07.00? Да нет, помнится, что условливались на 06.00… Ветер чуть посвежел, до 3–4 баллов; я убрал генуэзский стаксель и стал дожидаться 07.00. Спину ломило так, что я решил попробовать управлять лежа.

Для этого я протягиваю тросы от румпеля через блоки в каюту. Упираясь ногами в водонепроницаемую дверь, могу повернуть румпель вправо или влево. Трудновато, но зато спине какая-то передышка. Трудно потому, что румпель-тали приходится крепить к задней оконечности румпеля. А это объясняется тем, что румпель-то у меня эрзац, ведь настоящий сломался в шторм.