Шесть собак, которые меня воспитали - Прегозин Энн. Страница 13

Это не все, к Делле были применимы и такие слова, как правда, смысл, значимость каждой прожитой минуты.

Способность видеть правду обычно приходит с болью. Это побочный продукт событий, вызывающих чрезмерные эмоции, похорон, автомобильных катастроф, болезней – чего угодно, что является достаточно важным и неприятным и способно унять сумятицу в голове. Внезапно приходит просветление. Мы смотрим по сторонам и замечаем в окне церкви красоту мозаики, которая вчера казалась всего лишь кусочками цветного стекла. Уши внимают музыке великого композитора, и мы чувствуем то же, что и он, когда писал эти ноты. Мы смотрим на человека, весело болтающего в углу комнаты, и внезапно понимаем, что за этим скрывается одиночество. Но эта возможность видеть и чувствовать по-новому недолговечна. Довольно скоро туман возвращается, и мы становимся такими, какими были раньше, нами снова овладевает повседневная жизнь.

Однако этого не происходит, если мы живем с собаками! Мы, люди, можем постигать смысл, – и в шестидесятые миллионы людей именно так и делали – читая великих философов. Мы можем стремиться к прозрению, сидя на вершине горы и довольствуясь тарелкой риса один раз в неделю – в шестидесятые и такое часто случалось. Но это никогда не сравнится с тем, что собаке дано от рождения. Это в ее голове, в ее взгляде. В том, как она реагирует на окружающую действительность ничего не выбирая и ничего не пытаясь изменить. Она просто воспринимает мир, внутренне понимая суть, важность (а иногда, конечно, и абсурдность) каждой минуты. Я называю такие моменты короткими мгновениями истины. И Делла подарила мне тысячи таких моментов.

Однажды в выходные я поехала с друзьями в предместье Нью-Йорка проведать их знакомых хиппи, которые удалились от мира в здание с протекающей крышей и таким образом «вернулись к земле» (и топтали ее своими босыми ногами). Они сидели в этом доме, одинаково одетые, одинаковыми словами высказывали одни и те же бунтарские идеи, которые должны были свидетельствовать об их инакомыслии. Делла сидела около меня, равнодушная ко всей этой болтовне и этим чужим людям (она просто получала удовольствие оттого, что находится рядом со мной). Когда легкий ветерок приоткрыл входную дверь, Делла обернулась, затем взглянула на меня, наши глаза встретились – единственный раз за весь день в этой комнате возникло взаимопонимание, вызванное таким простым и очевидным событием, как открывшаяся дверь.

А потом начали появляться женихи. Или потенциальные женихи. Делла олицетворяла силу, с которой приходилось считаться. Требовалось пройти мимо «этой ее собаки», чтобы подойти к девушке. Задача отнюдь не простая, поскольку Делла была более чувствительной, чем я. Сначала она проверяла, не представляют ли юноши угрозы. Это не означало, что молодые люди казались ей противными, просто они ее не слишком впечатляли. Я внимательно следила за Деллой и делала то же, что и она после тщательной проверки: отворачивалась и шла в другую сторону.

Бывали и случайные, забавные встречи: парень мог попытаться остановить меня на улице абсолютно безобидным вопросом: «У тебя есть минутка?» или «Спичек не найдется?» Но у меня не находилось ни минутки, ни спичек, даже если они у меня были, я безуспешно пыталась остановиться и ответить на вопрос, а Делла, не обращая на это внимания, продолжала идти и тянула меня за собой.

Что же позволяло мне чувствовать себя защищенной рядом с Деллой? Ее огромные размеры и черный окрас выглядели достаточно устрашающими. Ну кто в здравом уме рискнет сердить черную собаку величиной с небольшого пони? Никто. Но была ли она при этом «благородным гигантом»?

Безусловно, Делла при всех обстоятельствах выглядела внушительно, «благородной» же она оставалась, если незнакомец или ситуация не выходили за рамки ее понимания нормального. Но стоило кому-нибудь на улице задержать на мне взгляд на секунду дольше, или стоило шляпе на голове этого человека сдвинуться на сантиметр дальше положенного, взгляд моей собаки незамедлительно останавливался на раздражающем ее человеке или объекте. Она не отводила глаз до тех пор, пока «угроза» не оказывалась в конце квартала и вокруг нас не восстанавливалась зона безопасности.

Такое поведение плюс готовность в любую минуту перейти от пристального разглядывания к военным действиям едва ли типичны для поведения невмешательства, свойственного большинству догов. Скорее оно было исключением (как и демонстрирующая его собака).

Поэтому прогулка с Деллой в Проспект-Парке в любое время суток была так же безопасна, как и возле полицейского участка. Если кто-то, видя меня в мои двадцать с небольшим лет гуляющей в сумерках по лесу, думал, что встретил легкую добычу, то секундой позже, когда из тени появлялась огромная черная собака, он понимал, как ужасно ошибся. Хотя по сценарию пугаться полагалось мне, сердце в пятки уходило у того, кто хотел воспользоваться ситуацией. У человека возникало одно-единственное желание: бежать как можно быстрее и как можно дальше. Однако защита никогда не выходила за рамки разумного. Все было под контролем. При необходимости Делла применила бы силу, но обычно этого не требовалось. Хватало одного ее вида.

Гулял ли Бью когда-нибудь с нами в парке? Сначала гулял, но через год или около того перестал, к тому времени его возраст перевалил за пятнадцать лет. Делле исполнилось три года, когда Бью отправился на свою последнюю прогулку: с запавшими глазами, слабый и исхудавший, он шел с моим братом в ветеринарную клинику. Ветеринар открыто спросил: «Вы же не хотите день за днем наблюдать, как умирает эта собака?», и брат согласился усыпить Бью. А когда вернулся домой (об этом мне рассказала позже моя мама), то сел в гостиной и заплакал.

Пришел день, и у Деллы появились детки. Они не были случайными, как у Моппет. Теперь на дворе стояли семидесятые, и люди начали понимать, что на свет не должны появляться нежеланные щенки. Я относилась к этому очень серьезно, так как всегда чувствовала глубокую печаль при виде бездомной собаки на улице.

Делла была необыкновенным догом как внешне, так и по своим душевным качествам. Ее превосходные гены заслуживали того, чтобы их передали по наследству. Стояло лето, у меня были каникулы, и я могла полностью посвятить себя этому проекту. К тому же здесь был особый интерес: хотя продажу щенков будет контролировать кинолог, один из них достанется моим родителям. Эта мысль – два дога в семье, Делла и один из ее детей – очень меня радовала. Я хорошо все обдумала и просчитала: у Деллы, которой уже исполнилось четыре года, должна была начаться очередная течка. Мне не хотелось спаривать мою собаку с первым встречным догом, и поэтому я обратилась к ее заводчице.

Заводчица одобрила мой замысел и сказала, что у нее есть племенной кобель и было бы превосходно соединить его родословную с родословной Деллы. Мы согласовали время и выбрали подходящий день для вязки.

Три недели спустя мы снова ехали в знакомый питомник, Делла с наслаждением растянулась на заднем сиденье машины, положив свою голову и плечи на мои ноги, как на подушку.

Заводчица нас встречала. В руках у нее были яблоки (зачем, я объясню позже), а во флигеле ждал племенной кобель. Один звонок по системе внутренней связи, и помощник привел великолепного угольно-черного дога с хорошо развитой мускулатурой. Этот «мальчик» действительно оказался настоящим профессионалом. Он взглянул на Деллу, два раза понюхал воздух и в следующую же минуту был готов приступить к делу.

Но не Делла. Как только «жених» прикоснулся одной из передних лап к ее задней части, она обернулась и посмотрела на него так, словно хотела сказать: «Ну и что ты собрался делать?» Его рвение тотчас ослабло, он быстро убрал лапу и стоял такой ошарашенный, что мы не могли не засмеяться. Этот выставочный племенной кобель, хотя и был «виновником» появления на свет десятка отличных пометов от десяти лучших сук, никогда прежде не встречался с Деллой, а она вовсе не казалась легкодоступной и покладистой партнершей. Моя собака отнеслась к этому многократному чемпиону с дюжиной золотых медалей как к таракану. Но, несмотря на столь холодный прием, он твердо знал, что от него требуется. Пес делал новые попытки: сначала слегка ткнулся носом ей в шею, а потом попробовал опять прикоснуться к ее заду, он весь пылал от страсти. Но каждый раз Делла окидывала его испепеляющим взглядом, и он отступал. После десяти минут тщетных попыток дог не отказался бы и вовсе покинуть комнату.