Шесть собак, которые меня воспитали - Прегозин Энн. Страница 32

Очередь в приемной ветлечебницы чем-то напоминает очередь к детскому врачу: те же руки, поглаживающие лохматые головы, те же слова ободрения; люди пришли сюда, потому что это необходимо для их питомца. Удивительные превращения происходят с людьми, когда они оказываются бок о бок в приемной ветеринара. В чем же причина этого? На мой взгляд, всех объединяют сидящие на поводках собаки и выглядывающие из корзинок кошачьи мордочки. Именно животные помогают преодолеть барьер отчуждения и побуждают совершенно незнакомых людей вступать в дружескую беседу.

В те минуты, когда у меня на коленях сидел щенок и изумленно взирал на эту суету, я, как никогда, ощущала свою причастность ко всему происходящему. Такому новому и непривычному для Бу. Я опасалась, что он устанет от обилия впечатлений. Удерживая щенка на руках (а он все время норовил вырваться и прыгнуть на пол), я с удовольствием ответила на обращенный теперь уже к нам дежурный вопрос: «Сколько ему месяцев?» А на следующий вопрос: «Что это за порода?» ответить не успела, потому что подошла наша очередь идти в кабинет.

И там Бу ничуть не обеспокоился, он воспринял происходящее как продолжение приключения. «Как приятно видеть вас вновь счастливой» (а не полностью опустошенной, как в тот день, когда мы приехали усыпить Тимбу) – были первые слова, которые я услышала. «Какой хорошенький!» («родительские» уши никогда не устают выслушивать такие комплименты). И еще: «Отличный представитель породы!» (тоже елей на сердце). Я рассказала, какие прививки уже сделаны и как щенок на них реагировал. Затем доктор Турофф, к которому Бу по известным лишь ему одному причинам воспылал любовью, начал осмотр. Бу был в восторге. Он не возражал, чтобы его поставили на весы, не пытался вырваться и даже не почувствовал, когда ему сделали укол.

Регулярные встречи Бу с его любимым доктором закончились в тот день, когда я приволокла свою двенадцатикилограммовую ношу на последнюю прививку; избавление пришло в критический момент: прибавь Бу еще хоть килограмм, мне пришлось бы возить его в тележке. Щенку сделали последнюю прививку; какое же это было счастье для меня (и облегчение для Бу), когда я наконец опустила его на пол и пристегнула поводок. Потом, пока Лекси и Дэвид придерживали двери, Бу сделал шаг, ступил на тротуар и на своих собственных четырех лапах отправился исследовать мир, который ждал его за порогом дома. Он тут же взял реванш, развив такую умопомрачительную скорость, что мне пришлось бежать, чтобы не отставать от него.

Наступило время расстаться с домашними ограничениями. Больше никаких газет. Никаких специальных мест для туалета. Пришла пора познакомиться с тем, что знают все городские собаки – с обочиной, и понять, для чего она предназначена. Нужно было научиться сохранять спокойствие на улице, когда чужие люди проходят по тротуару слишком близко. Итак, в положенное время я надела на Бу поводок и повела его в туалет для «больших мальчиков». Уловил ли он идею? Он понял все мгновенно и кинулся на обочину (не на тротуар) с таким энтузиазмом, что чуть не вывернул мне руку. Случались ли с ним типичные для щенков казусы по ночам? Случалось ли ему пачкать дома, если нарушался привычный распорядок? Давал ли когда-нибудь сбой его контроль над собственным мочевым пузырем? Никогда. Бу был ротвейлером, и ему было свойственно мгновенно разбираться в том, что от него требуется, и в дальнейшем с удивительной самодисциплиной следовать вновь приобретенным навыкам. И даже в тех редких случаях (я могу пересчитать их по пальцам), когда Бу – еще подросток – пачкал в доме, это не было вызвано пренебрежением полученными навыками, причины скорее носили клинический характер. Он мог съесть что-нибудь не то или таким образом отреагировать на очередную прививку. Ибо это была собака, которая просто так не станет пачкать в доме.

Пришло время начать ежедневные тренировки: Бу должен был усвоить основные навыки, известные каждой воспитанной собаке; прежде всего мы стали учиться ходить «рядом». Если у Тимбы была Делла, то у Бу не оказалось взрослого наставника, которому можно было бы подражать. Но он и не нуждался в наставнике. Я всего лишь пару раз поправила щенка с помощью поводка, и вот он уже вышагивает рядом, словно солдат, только что окончивший школу новобранцев; к концу второго дня Бу полностью выучил команду, чтобы больше уже никогда ее не забыть. Конечно, упитанный щенок (он теперь достиг размеров боксера), старательно шагавший рядом, привлекал внимание владельцев, особенно тех, которых с непозволительной скоростью влекли за собой их нетерпеливые питомцы, не имевшие ни малейшего понятия о хождении «рядом» А толстый черный щенок уже освоил эту премудрость.

Следующей на повестке дня была команда «Сидеть!» (на полу, на земле, на тротуаре – где угодно). Вряд ли вас ожидает успех, если умоляющим тоном вы все время будете повторять. «Сидеть-сидеть-сидеть!». Обычно, не добившись результата, хозяин начинает изо всех сил нажимать на собачий зад, чтобы заставить ее сесть, а собака с прямо пропорциональным усилием сопротивляется. Команду следует произносить спокойным тоном сразу после того, как собака села. Меня уже не удивило, когда после одного или двух практических занятий выяснилось, что Бу все понял. Он усаживался прямо там, где заставала его команда, и замирал, позволяя себе расслабиться только после того, как я скажу: «Хорошо!».

«Умная собака, – думала я. – Очень умная собака». Одно дело читать о том, какие ротвейлеры умные и как хорошо они дрессируются, и совсем другое – убедиться в этом на собственном опыте, участвовать в самом процессе, следить за выражением морды и глаз в то время, когда собака постигает, что же от нее требуется, и, наконец, увидеть, как понятое мгновенно подтверждается действием.

Сначала Бу научился сидеть на поводке, пока я находилась рядом, затем нужно было сидеть на расстоянии от меня и не двигаться, пока не последует команда. Мы практиковались и дома, и в магазине. Всякий раз, отдав команду «Сидеть!», я отходила: сначала на три шага, потом – на пять, десять, пятнадцать шагов, постоянно повторяя команду. Затем останавливалась, поворачивалась лицом к Бу и, всегда выждав несколько мгновений (чтобы он не расценивал мою остановку как отмену команды), говорила: «Хорошо!», а потом сразу же отдавала команду «Ко мне!». Бу бежал ко мне, а я давала ему лакомство.

После этого мы перешли к обучению команде «Лежать!». Услышав «Лежать!», пес должен был опуститься на пол и оставаться в таком положении до отмены команды. Бу быстро освоил и эту команду, он плюхался на пол, как подкошенный, словно кто-то резко выдергивал из-под него коврик. (Из-за этой манеры мгновенно расслабляться и падать я, опасаясь за суставы собаки, редко отдавала эту команду).

Бу выучил команду «Ап!», что означает впрыгнуть, влезть или вскарабкаться на что-либо, а также не менее полезную противоположную ей команду «Вниз!» – слезть, спрыгнуть с чего-либо. Около нашего магазина было много мест, пригодных для отработки этих двух команд. Как только прекращался поток покупателей, я звала Бу, брала его на поводок и вела к штабелю из шиферных плит, сложенных уступами, как ступеньки. Я ставила Бу перед этим сооружением, говорила «Ап!» и тянула поводок, заставляя его подниматься наверх. Потом я отдавала команду «Вниз!», с помощью поводка заставляла его развернуться и спрыгнуть вниз. За выполненной командой всегда следовали вознаграждение и похвала. Через три дня по команде «Ап!» мой мальчик запрыгивал на любое возвышение: в автомобиль, на скамейки в парке, а, услышав «Вниз!», также исправно спрыгивал отовсюду, куда перед этим забрался.

«Рукопожатие» для этого ротвейлера оказалось просто детской игрой; он начал давать лапу после первой же тренировки. Позднее, если я не спешила пожать протянутую лапу, он опускал ее и протягивал другую.

Мы выучили множество других команд: «Спускайся!», «Подвинься!» (дай пройти), «Назад!» (подвинься назад), «Вперед!» (двигайся вперед), «Стоять!» (не двигайся), «Фу голос!» (перестань лаять), «Фу» или «Прекрати!» (относилось ко всему, что требовало прекратить в данный момент) – все это Бу усваивал очень быстро. Позднее он научился выполнять одновременно две и даже три команды. Я могла сказать ему: «Поднимись наверх, сядь и оставайся там», и он послушно поднимался по лестнице, усаживался на площадке и ждал, пока я не позову его.