Гайдзин - Клавелл Джеймс. Страница 334

— Там уж в море не хоронят, док.

— Да, это верно, никогда, — ответил Хоуг, по-своему истолковав его слова, и положил ему на плечо теплую дружескую руку. — Вы хороший товарищ, Сеттри, если я смогу помочь в Индии, найти меня нетрудно. Индия вам понравится, удачи! — Он отошел, чтобы попрощаться с Анжеликой и Горнтом.

— О чем это вы? — поинтересовался Тайрер. Он заметил внезапную перемену в Паллидаре.

Паллидар пожал плечами, проклиная свою нервозность, слова, сорвавшиеся с языка, и неожиданную острую зависть к Хоугу.

— Док Хоуг сказал мне, что не любит похорон в море, сказал, что был рад, не попав на похороны Малкольма в Гонконге. — Он криво усмехнулся. После того как о необычном поведении доктора Хоуга в отношении двух гробов в Канагаве, которое наблюдал его сержант, было доложено сэру Уильяму, Паллидар, получив соответствующие указания и поклявшись хранить все в секрете, тайком поменял гробы местами, предварительно проверив их. Он не заметил между ними никакой разницы. Таким образом, в гробу, отосланном с «Гарцующим Облаком» в Гонконг, лежал Малкольм Струан, а в том, который Хоуг, Анжелика, Джейми и Скай похоронили в море, были останки рыбака из деревни, как приказал сэр Уильям. — Жаль, что Малкольм получил тот удар мечом, — тяжело произнес он. — Любопытная штука жизнь, а? Никогда не знаешь, когда это произойдет.

Тайрер кивнул, угнетенность была несвойственна драгунскому капитану. Паллидар ему нравился, и он на время забыл о своей боли.

— Что с вами, старина?

— Ничего. Вам чертовски повезло вчера ночью, не так ли, когда вы выбрались...

Тени заметались на лице Тайрера, и Паллидар обругал себя за глупость.

— Извините, Филип, я не хотел расстраивать вас, даже не знаю, что это на меня нашло сегодня.

— Вы слышали о... о...

Ни за что на свете Тайрер не смог бы сейчас произнести имени Фудзико, горе окатило его, словно кипяток, загоняя в бездонные глубины, где он никогда не бывал раньше. Его рот заговорил, стараясь не выдать страха:

— Когда что-то такое, что-то ужасное случается, мой старик обычно... у меня была сестренка, которая заболела корью и умерла, когда ей было семь лет, такая миловидная девчушка, мы все её любили... мой старик всегда говорил: «Эти вещи посылаются нам во испытание. Ты плачешь и плачешь и... и собираешься с силами, и говоришь, что это была воля Божья, и стараешься не возненавидеть Его...»

Он почувствовал, как слезы побежали по щекам, но ему было все равно. Ноги понесли его прочь, он очутился на берегу, и там, наедине с прибоем, небом и ночью, он по-настоящему подумал о Фудзико, вспомнил её со всею страстью, затем убрал её образ в маленькую коробочку и поместил эту коробочку покоиться рядом с сердцем.

На борту «Красотки из Атланты» капитан Тумаст говорил:

— Хорошо, Джейми, я возьму их с собой, что бы ни решила миссис Струан, но ты её знаешь, она не склонна к широким жестам.

— Ты просто передай ей мое письмо, когда придешь в Гонконг. — Джейми рассказал Тумасту всю правду об Отами и его родственнике, не желая подводить своего друга, и выступил гарантом их платы за проезд туда и обратно, если Тесс не согласится на его предложение выдать им эту сумму в качестве аванса вместе с тщательно подобранными рекомендациями в Англии и Шотландии под обеспечение половинного участия в совместном предприятии, которое он образует и возглавит, чтобы воспользоваться всеми преимуществами, которые сумеет извлечь из них по возвращении.

Он написал:

Я понимаю, что это очень дальний прицел, миссис Струан, но у Отами редкая голова и хорошие связи, насколько я могу судить, и он представляет будущее в Ниппоне. В случае если вы не согласитесь, пожалуйста, вычтите деньги на их проезд из того щедрейшего золотого подарка, которым вы меня наградили. Тем временем у Альберта Мак-Струана все получается хорошо, ваше имущество и здания здесь не пострадали от пожара, и все сулит светлое будущее, — я стану помогать и впредь, если он попросит. Последнее, позвольте предостеречь вас против нового управляющего Броков Эдварда Горнта. Он хороший, храбрый человек, но опасный соперник.

— Это дорого тебе обойдется, Джейми, — заметил Тумаст, худощавый коротышка с обветренным лицом, темными волосами и карими глазами. — По меньшей мере сто фунтов. Стоит ли так рисковать?

— Это её корабль, проезд не стоит ей ни пенса.

— Все равно это дорого, а она приглядывает за пенсами не хуже, чем за фунтами. Ладно, это уж ей решать. Я обналичу твой вексель на предъявителя в Лондоне, если она не подпишется под счетом. Ты уверен, что твои джапо понимают, что должны повиноваться мне?

— Да. Я сказал им, что на борту корабля ты король, даймё. Они должны во всем слушаться тебя и не покидать корабля, пока ты не высадишь их в Лондоне. Но, Джонни, обращайся с ними как с благородными. Ты будешь вознагражден.

Тумаст засмеялся.

— Да, но на небесах. Ладно, после всех этих лет за мной числится должок-другой, так что я это сделаю.

— Спасибо. — Джейми окинул взглядом каюту: маленькая, в углу койка, стол с картами, стол на четверых, аккуратная, суровая, пригодная для любого плавания — как и сам Джонни Тумаст, норвежец по происхождению и родственник Страйда Орлова, горбуна, который командовал флотом Струанов после Дирка. «Красотка из Атланты», торговый пароход водоизмещением в тысячу тонн, мог разместить на борту четырех пассажиров первого класса, десятерых — второго, пятьдесят человек — третьего и ещё оставалось место для солидного груза. — Где они будут спать?

— С командой, где же ещё?

— Ты можешь выделить им каюту, пусть самую крохотную.

— Все каюты распроданы, а с командой они быстро выучатся, изучат наши обычаи, им придется.

— Дай им каюту хотя бы до того, как вы выйдите из Гонконга, я не хочу, чтобы их узнали.

Джонни Тумаст ответил:

— Они могут занять каюту третьего помощника, там две койки. Они вооружены, Джейми?

— Конечно, они вооружены, они же самураи.

— Никакого оружия, только не у самураев, клянусь Богом. Джейми пожал плечами.

— Скажи им, но, пожалуйста, обращайся с ними как с господами, а не с дикарями, странными, но все же аристократами, важными японцами, они ведь благородного происхождения, ты знаешь.

— Эй, там! — крикнул капитан. — Пришлите их сюда! Хирага и Акимото вошли; Джейми успел им все подробно рассказать.

— Который из вас говорит по-английски? Я, Андзин-сама.

— Я — Отами-сама.

— Мистер Макфей поручился за вас, Отами-сама, за ваше хорошее поведение до самого Лондона. Вы согласны подчиняться мне, оставаться на корабле, если я так скажу, сходить на берег и возвращаться назад, как я скажу, до самого Лондона, подчиняться мне так, как если бы я был вашим вождем, вашим даймё?

— Мы сог'расный де'рать, как говорит Андзин-сама, — осторожно ответил Хирага.

— Хорошо, но никакого оружия, пока вы на борту. Мне нужны все ваши мечи, пистолеты, ножи. Они будут возвращены вам. — Тумаст увидел на лице краску гнева и отметил это про себя. — Вы согласны?

— Но ес'ри 'рюди нападать на нас?

— Если мои люди нападут на вас, отбивайтесь кулаками, пока я не появлюсь. Они будут предупреждены, пятьдесят плетей каждому, если они начнут драку. Вы не должны её начинать, понятно?

— Нет, прошу прощения. — Джейми объяснил, что матросов привяжут к мачте и высекут за неповиновение. Ужасаясь подобной жестокости, Хирага пересказал все это Акимото, потом спросил: — Андзин-сама, васа нет бояца? Ес'ри чиравек свободный на корабарь, пос'ри такой осокараб'рений, нет бояца этот чиравек убивать васа?

Джонни Тумаст рассмеялся.

— Тогда ему не миновать петли, уж это как пить дать. Наказание за бунт на корабле — смерть. Я прикажу команде не цепляться к вам, вы не цепляйтесь к ним — это тоже важно, понятно?

— Понятна, Андзин-сама, — ответил Хирага, разобрав только часть сказанного, голова у него раскалывалась от боли.