Год в Ботсване - Рэндалл Уилл. Страница 21

Кажется, мое выступление не имело успеха. Как обычно, когда несу всякий вздор. Я поспешил исправить положение:

— Нет, конечно же, вы правы. «Манчестер» и «Челси» — лучшие команды, и еще есть… э-э-э… Кто ж еще? Ах да, «Арсенал»! Вы про него слышали?

Да, и не просто слышали. Как выяснилось, это любимая команда начальника полиции.

Мы направились в холл, вполне дружелюбно болтая о всякой всячине. Не в последнюю очередь обсуждая и то, почему же «Зебры», национальная команда Ботсваны, столь плохо играет.

— Не может быть, — возразил я. — Уверен, что это не так.

— Еще как может, — настаивали мои новые друзья. — Очень ленивая команда «Зебры» и вправду никуда не годится.

У дверей инспектор пожал нам руки и пожелал спокойного возвращения домой. Мы с Клевером направились к главным воротам.

— Ну что ж, Уилли. Приятно было с тобой познакомиться. Как долго пробудешь в Касане? — Клевер, судя по всему, окончательно смирился со штрафом и твердо решил забыть о неприятном происшествии. Вынашивать злобу как будто вообще не присуще местным жителям. — Может, зайдешь ко мне? Моя жена приготовит что-нибудь вкусное из ботсванской кухни, и ты сможешь познакомиться с моими детьми. А потом просто потреплемся.

Когда я ответил, что пока не совсем уверен, чем буду заниматься в Касане, Клевер немного приуныл, однако вновь оживился, когда я объявил, что его приглашение для меня — большая честь.

— Тогда увидимся позже? — Он одарил меня бодрой улыбкой и, нахлобучив шляпу на глаза, двинулся по главной улице, оставив меня в немалом замешательстве.

Как раз когда до меня дошло, что хотя мы и установили официально, кто виновен в аварии, но определенно даже не затронули вопрос, кому платить за ремонт машины Маурио, рядом остановился белый экскурсионный автобус. Я был тронут, когда понял, что это Фил со всей бандой. Они все были искренне обеспокоены, поскольку от водителя автобуса слышали, что в последний раз меня видели исчезающим в полицейской машине. И под аккомпанемент многочисленных «oh la lа» я снова изложил историю своего автомобильного несчастья. Когда же я сказал Филу, что мне надо вернуть поврежденную машину Маурио, он ответил, что мне придется подождать до завтра, поскольку тот уже закрыл мастерскую и отправился домой.

Наконец настало время и им двигаться в путь, мне вручили мои вещи, я пожелал всем «Bon voyage» и «Gute Reise» [52]и самым искренним образом поблагодарил нашего руководителя за то, что — большей частью — было действительно приятным приключением.

— Ты уверен, что с тобой все будет в порядке? — последовал вопрос.

— Нет, но я вообще редко когда в этом уверен, — рассмеялся я довольно бесшабашно и долго махал автобусу вслед, пока они не скрылись из виду. Немного погодя мне пришло в голову, что я так и не узнал, что же все-таки означает «PAX». Кстати, не знаю я этого и сейчас. Порой, с тоской вспоминая путешествие по югу Африки, я нет-нет да и задумаюсь над этой загадкой.

Пускай формально я и не заблудился, ибо мне доподлинно было известно, в которой части планеты — из какой бы отдаленной она ни была — я находился, я вновь испытал то странное оцепенение, что всегда охватывает меня при мысли: ну что же, черт возьми, делать дальше? После некоторых размышлений я вознамерился отыскать этого самого руководителя школы Грэхема, хотя и не имел ни малейшего представления как. Мои воспоминания о разговоре с профессором Невилем Боттингом и отъезде из Кейптауна были несколько туманными, и я не вполне был уверен, о чем именно мы с ним договорились. Как бы то ни было, для организации поисковой экспедиции становилось уже поздновато. Было почти четыре часа дня, и место для ночлега определенно все более выходило на первую позицию моего списка приоритетов. Закинув рюкзак на плечо — нечто вроде огромного плаката с надписью: «Я — заблудившийся турист», — я отнюдь не уверенно вернулся на дорогу.

Школьники и школьницы в белых рубашках, темных шортах или юбках, серых гольфах, черных туфлях и с аккуратными ранцами за спиной с облегчением, как и в любой другой части земного шара, направлялись домой. Я брел в противоположном направлении.

— Эй, мистер Футболист, куда направляетесь?

Обратив взор вниз, я с некоторой тревогой обнаружил, что рядом со мной медленно едет одна из бело-голубых полицейских машин. Окошко опустилось, и из него высунулся сияющий инспектор Рамотсве. Я остановился, машина тоже затормозила.

— Да вот, решил задержаться на несколько дней в Касане. Надо починить автомобиль, ну и еще кое-какие дела есть.

— Где вы остановились?

— Э-э… Вообще-то пока нигде. Наверное, поищу какую-нибудь гостиницу. Здесь есть что-нибудь поблизости… не очень дорогое?

— Ну, есть «Гарден Лодж». Говорят, неплохое местечко. Попробуйте туда заглянуть. Слушайте, если вы не очень спешите, почему бы вам не поехать с нами в тюрьму?

— Что?

— Ну да, у нас в Касане очень хорошая тюрьма. Самая большая в провинции. И, — добавил он с гордостью, — у нас лучшая футбольная команда.

— Ну, вообще-то я не планировал посетить… э-э-э… тюрьму. Но все равно спасибо. Я, наверное, загляну в «Гарден Лодж». Спасибо.

Инспектор Рамотсве рассмеялся:

— Да вы не поняли, у нас там сегодня футбольный матч. Полиция против заключенных — это всегда грандиозное зрелище. Вам наверняка понравится.

И только тут я заметил, что инспектор и его водитель облачены в футбольную экипировку: шорты, гольфы, бутсы, — в общем, все при них.

Ну что ж… А почему бы и нет?..

— Давайте, поехали. А ночлег поищем на обратном пути. Садитесь скорее.

И вот, испытывая извечное чувство неотвратимости судьбы, я открыл заднюю дверцу полицейской машины и бросил внутрь рюкзак, а затем и свое тело.

Мы, должно быть, немного опаздывали, потому что, едва доехав до окраины городка, водитель ненароком щелкнул выключателем и дальше мы неслись под завывание сирены. Буквально через несколько минут мы были в открытом буше — козы и ослы, мужчины, женщины и дети разбегались во всех направлениях, дабы вовремя убраться с нашего пути.

— Кстати, — попытался я перекричать визг сирены, — я кое-кого ищу. Его зовут Грэхем… хм-м… Да, Грэхем. — До меня внезапно дошло, что я даже не спросил его фамилии. — Он, по-моему, из ЮАР. Вы, часом, его не знаете?

Я вдруг почувствовал себя очень глупо, в глубине души надеясь, что инспектор не расслышал моего вопроса.

— Грэхем, да, конечно, я знаю его. Вам повезло, вы встретите его в тюрьме.

Сочтя за благо не развивать дальше тему, я задумался, во что меня угораздило вляпаться на этот раз. Единственный человек, с которым я хотел наладить контакт в этом городке, в настоящее время отбывал срок — возможно, дробя камень, и наверняка с ядром на цепи. Дав волю воображению, я стал гадать, куда указывают стрелки на его робе [53], и будет ли этот самый Грэхем взывать к моему милосердию, умоляя устроить ему побег.

Мои мрачные мысли были прерваны инспектором, объявившим, что мы прибыли. Слева от нас возвышались ограда из колючей проволоки и часовые вышки, я разглядел контрольно-пропускной пункт и яркие прожекторы вполне современной тюрьмы. Охранник на КПП махнул нам рукой, и мы проехали внутрь.

Подняв огромное облако плотной коричневой пыли, полицейские выскочили из машины и понеслись к совершенно ровной и такой же совершенно вытоптанной площадке, чтобы присоединиться к своей команде. На дальнем конце площадки активно разминалась группа игроков, одетых, насколько я разглядел, в оранжевые комбинезоны до колена. В центральном круге, обозначенном побеленным гравием, белый мужчина в черной форме дал свисток и весьма профессионально сделал жест рукой. Многочисленные болельщики, составляющие остальное население тюрьмы, с энтузиазмом зашумели и принялись издавать подбадривающие крики и вздохи разочарования.

Различить, какую сторону они поддерживают, было совсем не трудно, однако в их поведении не наблюдалось ни малейшей агрессии.