Сын Портоса - Магален (Махалин) Поль. Страница 40

— Но все же его убийца…

— Противник, если вы соблаговолите именовать его так.

— Пусть будет так — его противник как будто очень дорог вам?

— Ни в малейшей степени! Я встречал его лишь однажды, но он полезен мне, а это говорит о многом.

— Полезен? Каким образом?

Аламеда посмотрел на короля и ответил, понизив голос:

— Если будет угодно вашему величеству, я сделаю его шевалье де Локмариа и мужем мадемуазель дю Трамбле.

Глава XVIII

ЗАКАДЫЧНЫЕ ДРУЗЬЯ

Теперь пришло время вернуться к нашему другу Жоэлю. Читатели могут не сомневаться, что мы найдем его там, где оставили, так как Бастилия охраняет своих заключенных при помощи обилия крепостных валов, рвов, решеток, засовов, замков, тюремщиков, солдат и шпионов, и никто не может выйти оттуда незамеченным, если только у него нет крыльев.

Жоэль был помещен в одну из восьми башен, именуемую Базиньерой. Его камера находилась на третьем этаже.

Сначала несчастный юноша оставался оглушенным постигшим его ударом. Неподвижный и ошеломленный, он не видел перед собой ничего, кроме ужасной государственной тюрьмы, чье название выкрикнул ему уходящий стражник. Наконец, встряхнувшись, как делают пытающиеся отогнать от себя ночной кошмар, Жоэль огляделся вокруг и прошелся по камере, что не заняло у него много времени. Повинуясь инстинкту, он подошел за светом и воздухом к окну — маленькому отверстию к стене, защищенному двойной решеткой из толстых железных прутьев.

Бедный Жоэль!

Сельский житель, привыкший полной грудью вдыхать чистый воздух, бегая по морскому берегу и вересковым пустошам, бродя по лесам и утесам, он был вынужден теперь дышать через узкую щель, сквозь которую даже нельзя было просунуть голову. Его взгляду открывалась только полоска неба, на которой не вырисовывались ни верхушка дерева, ни флюгер, ни столб дыма. Всю мебель составляли изъеденный червями стол, покрытый ветхой скатертью, табурет и койка. Последняя показалась юноше невыносимо жесткой, поэтому он уселся на табурет, предавшись невеселым мыслям.

Жоэль находился в тюрьме и, по-видимому, его ожидала смертная казнь. Сомневаться на этот счет не приходилось: преступление было очевидным, закон — абсолютно ясным, трибунал, несомненно, признает его виновным, и девять с половиной шансов из десяти были за то, что король подпишет смертный приговор. Но наш герой не желал умирать — он хотел жить и особенно сетовал на то, что внезапная смерть лишит его возможности осуществить свои намерения: выполнить задачу, завещанную матерью, и затем посвятить себя лишь одной цели — сделать счастливой свою возлюбленную.

Но невзирая на высокий строй его мыслей, природа давала о себе знать — Жоэль чувствовал голод, жажду и нуждался в отдыхе. Когда ему подали пищу — надо признать, весьма обильную и хорошо сервированную, что свидетельствовало о присутствии в Бастилии духа его прежнего коменданта Безмо, — он набросился на нее, словно голодный волк, после чего растянулся на койке и заснул так крепко, будто пребывал в комнате для гостей «Мавританского трубача», убаюканный непрерывной болтовней малыша Фрике.

Когда Жоэль проснулся, уже рассвело, и он не сразу смог понять, где находится. Но вид окружающих его стен все ему объяснил. В тот момент, когда осознание происходящего исторгло из груди юноши глубокий вздох, в камеру вошел тюремщик.

— Время прогулки, сударь. Если вы подниметесь на верхушку башни, то сможете глотнуть такого воздуха, какого внизу не сыскать. Поболтаете с другими заключенными — это вас немного расшевелит. — И ведя своего нового подопечного по лабиринту лестниц и коридоров, он добавил: — Только длительных знакомств вам не удастся завести, так как суд состоится очень скоро. Майор велел мне сказать, что завтра здесь будет судья, который сообщит вам решение.

Прогулка происходила на плоской крыше. Поскольку в башне было пять этажей, на каждом из которых содержалось по одному заключенному, Жоэль встретил наверху четверых. По их одежде и внешнему виду можно было определить дату ареста. Двое мужчин средних лет ничем особенным не выделялись. Третий, пожилой, не слишком высокий, но широкоплечий и атлетически сложенный, обладал добродушной физиономией и глупой улыбкой, являя собой образец не блещущего умом горожанина. Четвертый был старик с длинными седыми космами и нечесанной бородой, одетый в лохмотья.

Как только наш герой появился на площадке, первые трое тут же спросили его:

— Какие свежие новости из Парижа?

— Ну, господа, — ответил Жоэль, — к сожалению, я не могу удовлетворить ваше любопытство, так как был арестован вскоре после приезда из провинции.

— Вы были арестованы?

— Разумеется. Не думаете же вы, что я явился сюда только ради удовольствия совершить эту прогулку?

— Но за что вас арестовали? — осведомился один из заключенных.

Жоэль поведал о своем приключении, после чего его собеседник заметил, скорбно покачав головой:

— Клянусь Святой Девой, ваше дело выглядит абсолютно безнадежным. Король не шутит с дуэлянтами. Как бы то ни было, вы хоть знаете, за что сюда попали.

— А другие заключенные? — быстро спросил Жоэль.

— Ну, мне неизвестно, почему я здесь.

— И мне.

— И мне тоже.

Жоэлю не хотелось расспрашивать старика, но последний сам заговорил в ответ на его вопрошающий взгляд:

— Мне жаль вас, сударь, ибо вы, безусловно, разделите судьбу тех, кто был казнен за такое же преступление. Кардинал не знает жалости.

— Какой кардинал? — удивился бретонец.

Старик изумленно взглянул на него.

— Какой же, как не его красное преосвященство, кардинал Ришелье?

— Господи, да ведь он умер почти тридцать лет назад!

— Вы вполне в этом уверены?

— И его преемник, кардинал Мазарини, тоже давно покойник.

— Но ведь король Людовик XIII все еще царствует?

— Нет, он умер раньше Мазарини — последовал в могилу за Ришелье.

— Прошу извинения, сударь, — вежливо ответил старик. — Я не знал об этих событиях, так как попал сюда в год рождения первенца короля Людовика XIII.

Наш герой содрогнулся — ведь он сам не провел в тюрьме еще стольких часов, сколько этот несчастный лет. Все же из всех заключенных этот казался наиболее спокойным и безропотным. Вечером, когда тюремщик принес ужин, Жоэль спросил его о старике.

— Его номер — 68, - равнодушно ответил надзиратель.

— А других?

— 141, 136 и 123.

Тюремщик снизошел до объяснений. Узники Бастилии теряют свои имена, попадая сюда, и фигурируют только под номерами. Причин их ареста не знает не только стража, но и комендант, если он самолично их не допрашивает. Но во многих случаях этих причин не знают и сами заключенные.

— Значит, у меня тоже есть номер? — спросил Жоэль.

— Еще нет, — ответил надзиратель, — потому что вы в некотором роде исключение. Снабжать вас номером не сочли необходимым, так как ясно, что вы здесь долго не пробудете. По-видимому, — добавил он с усмешкой — на следующей неделе вы лишитесь головы.

На другой день, как и было обещано, в камеру Жоэля явился мэтр Шамонен, главный полицейский судья, с серьезной миной, соответствующей важности его миссии. Шамонен соизволил сообщить заключенному, что он находится под стражей вследствие его наряда, внешности и необычайной длины шпаги. Сен-Жерменские лесничие обратили внимание на его огромный рост, мощные плечи, бретонский костюм, шляпу с павлиньим пером и огромных размеров рапиру, как, впрочем, и, на дикий взгляд и нетвердый шаг. Они сразу же догадались, что перед ними убийца капрала Брежи, чье тело им поручили доставить в город. Лесничие поспешили сообщить описание Жоэля шпионам Ларейни, и те смогли выследить его в гостинице «Мавританский трубач» в Париже.

Четверо мушкетеров отказались давать какие-либо показания относительно случившегося и победителя в поединке, кроме заявления, что все произошло согласно кодексу чести.

Шамонен потребовал от обвиняемого доказательств его благородного происхождения, дабы он мог быть судим дворянами, составляющими трибунал чести. Но так как сын Портоса чистосердечно признался, что хотя он не сомневается в своей голубой крови, у него нет иных ее доказательств, кроме собственного слова и уверенности в том, что он найдет подтверждение этому, достойный судья удалился со словами: