Борьба за свободу - Скэрроу Саймон. Страница 17

— Зачем тебе этот мальчишка, Луций Порцинон? Это всего лишь жалкий поросенок. — Капитан махнул рукой на пассажиров в цепях, молча сидевших на палубе. — Ты занимаешься гладиаторами.

Порцинон взглянул на Марка и пожал плечами:

— Он обладает силой духа. И похоже, останется таким еще несколько лет. Но вряд ли когда-нибудь поднимется выше обычного кухонного раба. Итак, назови цену. Я хорошо заплачу.

Капитан прищурился:

— Триста денариев.

— Триста? — удивился Порцинон. — За эту цену можно купить взрослого мужчину. Понадобятся годы, прежде чем этот мальчик оправдает потраченные на него триста денариев! — Он покачал головой и показал большим пальцем за борт. — Тогда лучше брось его в воду. Разумеется, я не стану платить триста.

Он повернулся и отправился обратно к люку на корме, ведущему к каютам. Марк с отчаянием смотрел ему вслед, сердце в груди было тяжелым, словно камень. Капитан прикусил губу и окликнул римлянина:

— Двести!

Порцинон остановился и медленно повернулся к капитану. Он снова взглянул на Марка и задумчиво почесал колючий подбородок:

— Я дам тебе сто. И даже так я переплачиваю.

Капитан решил сделать последнюю попытку:

— Сто пятьдесят.

— Идет.

Порцинон не спеша подошел к капитану, и они скрепили сделку рукопожатием. Марк почувствовал облегчение — он был почти благодарен человеку, который спас ему жизнь. Он слабо улыбнулся Порцинону, но в ответном взгляде не отразилось никаких дружеских чувств. Вряд ли он спас Марка из желания помочь другому человеку. Это был жесткий взгляд профессионального дельца.

— Пизон! — Он щелкнул пальцами.

Жилистый человек в коричневой тунике протолкался между моряками, которые наблюдали за происходящим. Порцинон приказал ему:

— Возьми мальчишку. Прицепи его к остальным.

— Хорошо, хозяин, — наклонил голову Пизон.

Тем временем капитан крикнул своим людям, чтобы не стояли толпой, а вахтенным велел вернуться к выполнению своих обязанностей. Когда команда разошлась, он обратился к Порцинону:

— Я получу деньги до того, как мы придем в порт?

Порцинон кивнул. Кинув на Марка последний холодный взгляд, капитан, хромая, направился к корме. Порцинон не сдержал усмешку. Но лицо его приняло прежнее строгое выражение, когда он повернулся к Пизону:

— Надо покрепче приковать мальчишку. Я не хочу, чтобы он убежал от нас в Брундизии.

— Не убежит, хозяин.

Порцинон посмотрел на Марка:

— И найди что-нибудь ему поесть и попить.

— Да, хозяин.

Порцинон надул щеки.

— Надеюсь, ты оправдаешь свою цену, парень.

— Спасибо, — тихо ответил Марк.

— Спасибо? — засмеялся Порцинон. — Я сделал тебя рабом, мальчик, а не другом. Не забывай об этом.

Пизон наклонился и потянул Марка за собой. Когда мальчика подвели к молчаливым рабам, скованным одной цепью, он понял, что обманул смерть лишь для того, чтобы снова стать рабом.

XII

Через два дня на рассвете «Попутный ветер» пришел в порт Брундизия. Как только солнце осветило палубу, капитан отдал приказ ослабить парус, и корабль, словно призрак, прошел между судами, стоявшими на якоре. Рулевой внимательно вел корабль к незанятому месту стоянки у причала. Несколько моряков стояли рядом со швартовными концами, готовые бросить просмоленные петли людям, ждущим на причале.

Марк с трудом встал на ноги, прислонился к лееру и огляделся. Брундизий был намного больше, чем порт, который они покинули в Греции. Огромная цитадель, построенная на скале, выступающей в гавань, была соединена с материком узкой полоской насыпной земли. По обе стороны цитадели теснились на воде торговые корабли, а у входа в гавань стояла на якоре эскадра военных кораблей. На берегу тянулись склады, храмы, жилые дома и многочисленные конторы, и над всем этим висел туман с примесью сажи.

Городская вонь от нечистот, пота и гнилых пищевых отходов, неприятно поразившая обоняние Марка в Диррахии, здесь была еще сильнее. Глядя на спокойную воду гавани, Марк видел на ее поверхности мусор и дохлую рыбу, а рядом с корпусом корабля покачивался раздутый труп собаки. Марк сморщил нос от отвращения. Ему было непонятно, как могут люди жить в городах и портах вроде тех, в которых ему пришлось побывать с тех пор, как он покинул ферму. С внезапной болью он вспомнил чистый, пахнущий соснами горный воздух его родины.

Марк постарался отбросить мысли о прошлом и стал думать о своих новых товарищах. Как и Марк, они были скованы одной цепью. Их было шестеро, все молодые, здоровые. Порцинон купил их на рынках рабов по всей Греции. Трое были из Фракии, они держались вместе, явно презирая остальных рабов. Двое были из Афин, один из Спарты.

Пока Пизон надевал на Марка оковы и связывал цепью с остальными, никто не обращал на него внимания. Но как только Пизон закончил работу и отправился позавтракать хлебом с рыбным соусом, афинянин с приплюснутым носом, оказавшийся в цепи рядом с Марком, толкнул мальчика локтем:

— А ты хорошо поддал тому моряку. И капитану тоже. — Он улыбнулся Марку. — Меня зовут Пелленей. Я из Афин. — Он кивнул в сторону гиганта с густой бородой: — Это Пир. Он тоже из Афин.

— Из Родоса, — проворчал гигант. — Я говорил тебе, я из Родоса. Пока меня не продали той проклятой афинянке.

Он опустил голову, продолжая ворчать что-то неразборчивое. Пелленей подмигнул Марку:

— Не обращай на него внимания. У него есть свои счастливые моменты. О других и того не скажешь. — Он наклонился к Марку и тихо продолжил: — Спартанец все время молчит, но Пизон называет его Патроклом. Что касается фракийцев… — Он пожал плечами. — Они держатся обособленно и не общаются с нами. Даже со мной и с Пиром. А ты, мальчик? Как тебя зовут?

— Марк Корнелий Прим.

— Римское имя?

Марк кивнул:

— Мой отец был центурионом.

— Понятно. — Пелленей медленно кивнул. — Тогда почему сын римского центуриона прятался в трюме грузового корабля?

Марк засомневался, стоит ли рассказывать. А вдруг обнаружится, что Децим объявил его своей собственностью? Пока он этого не узнает, лучше не упоминать о некоторых деталях его прошлого.

— Моего отца убил ростовщик. Мою мать похитили. А я убежал. Теперь я ищу прежнего командира отца, чтобы узнать, поможет ли он мне и моей матери восстановить справедливость.

Пелленей сочувственно кивнул:

— И кто же этот командир?

— Генерал Помпей.

— Помпей? — удивился Пелленей. — Помпей Великий?

— Да, так отец называл его. Ты слышал о нем?

— Кто же о нем не слышал! — Афинянин улыбнулся и покачал головой. — Ну, молодой Марк, если ты действительно думаешь, что такой человек, как Помпей Великий, пошевелится, чтобы спасти семью одного из своих бывших младших офицеров, значит у тебя больше веры в римское правосудие, чем у меня.

— Отец был одним из самых храбрых его солдат, — хмуро возразил Марк. Его гордость была задета. — Одним из самых преданных солдат. Помпей даже подарил ему меч, когда он уходил из армии. Конечно, Помпей поможет нам. — Марк посмотрел на свои ноги. — Мне только надо найти его.

— Хм, — прервал его Пир, не оборачиваясь. — И как ты собираешься это сделать, малыш? — Он подвигал ногой, и цепь зазвенела по палубе. — Ты теперь раб.

— Нет, — горячо возразил Марк. — Твой хозяин Порцинон не имел права покупать меня. Я подожду, пока мы не сойдем на берег, и все объясню ему. Может быть, он даже получит награду, если поможет мне найти Помпея, — с надеждой добавил Марк.

Пелленей засмеялся:

— Тебе надо получше узнать Порцинона, прежде чем возлагать на него надежды. Почему-то я не уверен, что он заинтересуется твоей историей.

— Я — римский гражданин. Со мной не может такого случиться.

Афинянин взглянул на него с жалостью:

— Это уже случилось. Лучше тебе привыкнуть к этому, парень.

Марк угрюмо замолчал. Наконец он снова заговорил:

— Этот человек, Порцинон, он работорговец?