Раны чести - Ричес Энтони. Страница 15

— Что-то я не замечаю здесь особой дисциплины…

Дубн рассмеялся через плечо.

— О, у них хватает дисциплины! Они крепкие, лучше большинства легионеров. Лучше обучены, жестче натренированы. Они знают только войну, а в легионах каждый сначала думает о торговле и только потом вспоминает о мече. Они готовы сражаться в любую минуту, поскольку их враги повсюду…

Он немного помолчал.

— Их враги — их собственный народ. Можешь ли ты представить, каково знать, что, если дело дойдет до войны, ты можешь скрестить мечи с братом? Ты не настоящий солдат, тебе не понять…

Марк промолчал и задумался. Возможно, бритт прав. Единственной известной юноше службой были казармы и постоянное наблюдение за Римом, скорее с целью держать сапог на горле города, нежели защищать его. Каково это: сталкиваться одновременно с внешними и внутренними врагами? Наверное, такое положение не только опасно, но и сбивает с толку местные войска.

Милю спустя они увидели еще один идущий навстречу отряд, на этот раз полную центурию в походном порядке; каждый солдат нес два копья и тяжелый тюк на шесте. Дубн остановился, упер руки в бока и широко улыбнулся.

— Эти парни — лучшие солдаты на всем Валу. Это тунгрийцы!

Центурион маршировал во главе своих людей; крупный чернобородый мужчина с исчерченным шрамами лицом, шлем пристегнут к поясу. Сквозь жесткие черные волосы ото лба к плечам спускалась приметная белая прядь. Центурион еще на подходе узнал Дубна и рысью побежал к нему; мужчины пожали друг другу руки, будто равные. Потом офицер повернулся и рявкнул своему оптиону приказ остановить колонну и дать людям пять минут на отдых. Мужчины с минуту говорили на родном языке, потом Дубн повернулся к Марку:

— Это Клавдий, центурион третьей центурии.

Мужчина, с первого взгляда заметивший и местную одежду, и приметную внешность Марка, осторожно кивнул. Центурион окинул юношу подозрительным взглядом и повернулся к своим людям. Во время короткого отдыха солдаты обращались к Дубну с явным уважением, которое говорило о его несомненном доминирующем положении в их маленьком мирке. Марк старался отойти на задний план, осознавая, что солдаты изучают его. Юноше было интересно, как они воспринимают его потрепанную обувь и грубую местную одежду, волосы цвета воронова крыла и смуглое лицо. Большинство солдат выглядели как местные; черноволосые, вроде Дубна и Клавдия, встречались редко.

Спустя несколько минут центурия двинулась дальше на восток, оставив мужчин продолжать свое путешествие. К середине дня они миновали Большие Луга, в миле к югу от Вала. Побеленные стены форта выделялись на местности, как корабль посреди моря. Немного повернув к северу, они поднялись на невысокий гребень, на вершине которого возвышался очередной форт, их цель. Крепость, выстроенная обычным прямоугольником, стояла вплотную к белой линии Вала на вершине следующего гребня; беспорядочно разбросанные городские постройки прижимались к ее нижней стене.

— Холм, — подтвердил Дубн.

У ворот бритта встретили с тем же уважением, которое Марк наблюдал на дороге, и заявили, что часовые уже вызвали дежурного офицера. Вскоре появился центурион. Он явно ожидал их прибытия, поскольку с минуту слушал Дубна, а затем повел Марка к штаб-квартире в центре крепости. Дубн кивнул на прощание и, не выказывая никаких эмоций, отправился к своему подразделению. У входа в здание штаб-квартиры Марк с восторгом и облегчением встретил ожидавшего его Руфия.

— Ну, юный Корв, вот и ты! Немного отощал, если такое вообще возможно, но тебе идет. Ты выглядишь решительнее, а это в нынешних обстоятельствах не так уж плохо.

Он потащил юношу в прихожую, подальше от любопытных ушей часового, и достал из-под туники восковую табличку.

— У меня есть официальный запрос от легата Солемна к здешнему префекту, подкрепленный приличным количеством золота для похоронного фонда когорты. В нем содержится просьба взять тебя… не стоит улыбаться, парень, это только начало. Даже если он скажет «да», в чем я сомневаюсь, его старший центурион будет зубами и ногтями биться против этой идеи. Я сам на его месте поступил бы именно так. Потому, прежде чем мы отправимся к префекту, запомни два правила, которым нужно следовать, если хочешь оказаться в безопасности. Первое — держи рот на замке и дай мне вести все разговоры. Я знаю этих людей, а ты — нет. Второе — если тебе зададут вопрос, отвечай прямо и кратко. Если выкажешь что-то иное, ты оттуда не выйдешь. Понял?

Префектом когорты был темнокожий мужчина чуть за тридцать, родом, как предположил Марк, с северного побережья Африки. Префект с каменным лицом принял у Руфия послание Солемна, долго и пристально разглядывал табличку, потом бросил ее на стол перед отставным офицером и рассеянно потеребил свою густую каштановую бородку. Руфий невозмутимо ждал, неосознанно приняв стойку «вольно». Ветерана беспокоил как пристальный взгляд офицера, так и его бесспорная власть в маленьком гарнизонном мирке. Руфий не пытался вернуть послание. После долгой паузы префект мельком посмотрел на Марка и заговорил как хорошо образованный и рассудительный человек:

— Итак, мне не следует знать его настоящее имя, он официально объявлен изменником, вся его семья мертва или в бегах, и тем не менее старший офицер Шестого легиона считает разумным отправить его на мое попечение, тем самым предлагая тоже изменить империи. Он похож на тех неудачников, которых мой старший центурион ежегодно отсеивает во время вербовки, однако же Гай Калидий Солемн называет его «умным и находчивым» и просит принять под мое крыло. В качестве центуриона! Боюсь, мне не хватает слов, чтобы в полной мере выразить свое удивление…

Руфий, который потратил немало усилий, убеждая Марка хранить молчание и не поддаваться на провокации, смог выдержать тщательно рассчитанную паузу и только потом ответил:

— Префект Эквитий, этот человек — обученный центурион преторианцев. Я сражался вместе с ним на дороге к Тисовой Роще, когда клановые воины внезапно напали на наш отряд, и сам видел, что у него хватает храбрости. Кроме того, он ранил вооруженного всадника в конном бою, когда столкнулся с засадой близ Тисовой Рощи. Да, он устал, грязен и натер ноги, но такие мужество и решительность, как у него, пришлись бы впору и нам с вами. При правильном руководстве он…

Речь Руфия прервал спокойный голос префекта, привыкшего к уважительному вниманию практически в любых обстоятельствах:

— Руководстве? И чьем же, по вашему мнению? На севере и юге моего участка Вала закипает гражданская война, а у меня всего четыре центуриона с боевым опытом. Мне хватает проблем и без возни с неподготовленным офицером. И, кроме того, мой старший центурион рассмеется мне в лицо, как сделали бы и вы на его месте.

Руфий чуть шевельнулся, примеряясь к последнему оружию в арсенале убеждения, прежде чем им воспользоваться.

— Похоже, ваш оптион Дубн о нем неплохого мнения…

При звуках этого имени Эквитий прищурился. Он поднялся, обошел стол и, остановившись перед Руфием, тихо заговорил прямо в ухо отставного офицера:

— Дубн? А вот сейчас вы меня всерьез обеспокоили. И какую же роль в этой истории играет наш бригантский [7] принц воителей?

Руфий лихорадочно думал, молясь, чтобы Марк продолжал молчать.

— Дубн и его отряд спасли наши жизни во время нападения варваров на дороге. Потом он наткнулся на меня и этого юношу, когда в предрассветных сумерках на нас охотились убийцы, нанятые ставленником империи в Тисовой Роще. Только потрясающее воинское искусство Дубна спасло нас от быстрой и позорной смерти…

— Это я уже выяснил. И придержите красочные выражения до следующего раза, когда захотите вздуть для Анния цену на партию соленой рыбы. Как мне сообщили, декурион из Второй Астурийской, стоящей в Котле, и двое его людей, часть отряда, приданного Шестому, попали в засаду, организованную этим человеком и его приспешниками. Были убиты прежде, чем успели схватиться за оружие. Всех троих бросили мертвыми на дороге и, вероятно, чтобы увеличить ущерб, убили и разделали лошадей. И вы говорите, что Дубн имеет к этому отношение?