Раны чести - Ричес Энтони. Страница 51

Стемнело. Он перекусил пряниками, купленными в пекарне Тацита, и продолжал работу при свете полдесятка ламп, пока его не отвлек какой-то шум снаружи. Анний встал, чтобы подойти к клапану, и в этот момент ему в живот врезался его писарь, который буквально влетел в палатку. Они рухнули на стол, разбрасывая таблички, пряники и светильники; палатка погрузилась во мрак. Клапан откинули, и в проеме, на фоне лагерных факелов, показался человек.

— Офицер снабжения Анний?

Стража когорты заметит, они придут на помощь. Анний собрал все свое достоинство, поднялся на ноги и попытался разглядеть смутную фигуру на входе в палатку.

— Да. Что…

Мужчина вошел в палатку, схватил его за шею и потащил наружу, пережав горло. Мужчина оказался офицером в кавалерийских доспехах, и Анний мог поклясться, что между его кирасой и телом не было ни единого промежутка. Офицер наклонился и заговорил прямо в лицо кладовщика, его глаза сверкали при свете факелов, а рука стиснула рукоять кинжала на поясе.

— Сказал твоему писарю и скажу тебе — если хочешь жить, молчи. Я успею перерезать тебе глотку и уйти прежде, чем проснется стража. Ты понял?

От хватки незнакомца в глазах у Анния потемнело, он слабо кивнул.

— Хорошо.

Хватка ослабла, и Анний вдохнул немного воздуха. Офицер схватил его за руку и потащил, вынудив снабженца следовать за ним извилистым путем между палатками. После нескольких минут быстрой ходьбы офицер втолкнул его в палатку, освещенную большими лампами, и вошел следом, перекрыв выход. В дальнем конце на стуле праздно сидел молодой мужчина, тоже в форме. Вдоль его туники бежала тонкая пурпурная полоска, великолепные доспехи тщательно отполированы. При свете ламп Анний в одно мгновение определил по лицу характер человека: энергия и интеллект хищника под копной светлых волос.

— Ну, кладовщик, ты знаешь, кто я?

Он покачал головой, решая, что нужно сказать, и рискнул ответить:

— Старший офицер, господин, трибун легиона, судя по вашей одежде…

— Совершенно верно. И более того. Ты несомненно слышал о нашем императоре Коммоде?

— Да, трибун.

Неужели это как-то связано с тем молодым мерзавцем-центурионом? Что Тацит разнес по всему свету?

— Меня зовут Тит Тигидий Перенн. Мой отец — префект преторианцев в Риме. У меня есть особые полномочия от императора…

Он достал из-под туники маленький свиток и помахал им перед Аннием.

— Я столько раз перечитывал его, что помню каждое слово, как будто он раскрыт… «найти и привлечь к ответственности любое лицо, виновное в измене трону, независимо от их положения, в Имперской провинции Британии. Приказать каждому, независимо от его положения, содействовать в исполнении этой задачи под страхом смертной казни». Смертной казни, кладовщик… Там есть еще, но это уже частности. Я прибыл в Британию в качестве трибуна Шестого легиона, под командованием легата Солемна, человека, подозреваемого в скрытых симпатиях к некоторым римлянам, врагам государства. Врагам — потому что они обвинены в открытой измене.

Он позволил смутной угрозе повиснуть в воздухе, потом встал, подошел к Аннию и посмотрел ему прямо в глаза.

— Я выяснил, что легион хорошо обучен и готов к войне, легат несомненно компетентен, однако подозрительно сдержан, когда речь заходит об императоре, и не желает обсуждать тему, способную завести его в ловушку. Поэтому я ждал и занимался подготовкой к войне, которая, как мы оба были убеждены, уже близка. Потом, несколько месяцев назад, получил сообщение, что молодой изменник, сын человека, арестованного за предательство трона, сбежал и собирается присоединиться к Шестому в качестве никому не известного центуриона. Легат Солемн сыграл правильно и той же ночью отправил мальчишку обратно на юг, как и было указано губернатором. Тем самым он дал моим людям возможность разобраться с мальчишкой на дороге. Некто, с благословения легата или без него, убил декуриона кавалерии и двух его людей, отправленных за изменником. Хуже того, он пытал умирающего декуриона, чтобы получить нужные сведения, а потом скрылся в лесах, скорее всего, вместе с изменником. После этих неприятных событий никаких слухов о преступнике или лицах, помогающих ему, не поступало. До сегодняшнего дня…

Он сделал несколько шагов по палатке, потом повернулся и продолжил:

— Убитый декурион пользовался уважением, он стоял первым в очереди на должность старшего центуриона астурийцев, которые, как ты, возможно, слышал, поклялись при любой возможности отомстить убийце. Этот человек… — он указал на офицера, заполнившего вход в палатку, — особо заинтересован в мести, поскольку убитый был его старшим братом. А теперь к делу. Мой контакт в форте сообщил, что у тебя есть сведения, которые могут оказаться полезными. Он рекомендовал не откладывать наш разговор ни на минуту.

Трибун подошел к перепуганному кладовщику и посмотрел ему прямо в глаза.

— А сейчас подумай, стоит ли говорить мне правду, или нет. Скажем прямо, я здесь только ночь, и утром уеду, а твой старший центурион останется, и готовься к его мщению, если он решит, что ты предал его.

Он повернулся к декуриону и кивнул. Меч выскользнул из ножен, его лезвие блеснуло в свете ламп.

— А вот декурион — совсем другое дело. Он жаждет отомстить изменнику и тем, кто ему помог, и очень расстроится, если решит, что ты препятствуешь справедливости. Итак, кладовщик, твой выбор прост — скажи мне все, что знаешь, здесь и сейчас, без утайки, или тебя найдут в реке с очень большой дырой в спине. Подумай как следует…

Анний открыл рот и начал говорить.

Марк спокойно читал весь вечер, погрузившись в отчет Цезаря о покорении Галлии, написанный две сотни лет назад, пока тени не удлинились и медик не зажег светильник. Вскоре Марку пришлось слишком напрягаться, чтобы разбирать в полутьме буквы, и он свернул свиток, нырнул под одеяло и задул светильник. Когда юноша уже погружался в темные воды сновидений, ему на секунду почудилось, что кто-то нежно коснулся его лица. Слишком мягко, чтобы вернуть его к бодрствованию, но достаточно ощутимо, чтобы удержать от сна.

Еще одно прикосновение, потом он услышал мягкий, успокаивающий голос, а теплое тело скользнуло к нему под одеяло. От неожиданности он чуть вздрогнул, а ее руки принялись ласкать его спину и шею, губы нашли его ухо и мягко поцеловали, отгоняя страх. Он повернулся и встретил ее поцелуй своим, все еще ошеломленный происходящим. Потом попытался отдышаться.

— Похоже, я должен извиниться перед своим писарем.

Фелиция снова поцеловала Марка и устроилась на нем под складками жесткого одеяла…

Женщина оставила постель ранним утром, и юноша, оставшись без сил, забылся сном без сновидений. Вскоре после рассвета его разбудил медик, настойчиво тряся за плечо.

— Центурион, снаружи ждет посланец от вашей когорты. Клавдия Друзилла позволяет вам покинуть госпиталь и просила меня передать вам это…

Он многозначительно посмотрел на Марка, давая понять, что догадывается о содержании таблички. Как только он удалился, один из людей Марка вошел в дверь с тюком одежды и снаряжения, увязанных, как быстро сообразил центурион, в его плащ.

— Господин, приветствия от старшего центуриона, и он просит вас присоединиться к когорте на пути к Северной дороге. Парни на лошадках вчера обнаружили варваров, и мы движемся им навстречу…

Марк быстро оделся, засунул табличку в карман и подхватил кусок хлеба со стола. Он проследовал за солдатом по тихим коридорам госпиталя и дальше, наружу, в упорядоченную суматоху форта. Остальные солдаты нетерпеливо ждали у двери, их предводитель бодро отсалютовал Марку.

— Доброе утро, господин, рады видеть, что вам уже лучше. Надеюсь, вы в состоянии немного пробежаться. Когорта вышла быстрым шагом почти полчаса назад, вместе со Второй и Батавской.

Марк мрачно кивнул и, не обращая внимания на все еще чувствительную кожу головы, затягивал ремень нового шлема, пока тот не прижал подбородок. Тем временем его люди проверяли, хорошо ли ранцы держатся на шестах, и устраивали их на плечах вместе с копьями. Прозвучала команда, и они побежали ровной рысью. Марк, к своему облегчению, понял, что после минутного сопротивления его тело подстроилось под темп. Через пять минут они пересекли крепостной мост, и форт остался позади. Они бежали мимо рощиц и полей, поднимаясь на крутой холм к востоку от реки. Хотя дорога была прямой как стрела, Марк придерживал рукоять меча, полагая, что разведчики варваров сочтут офицера и восьмерых солдат стоящей добычей.