Сицилия. Сладкий мед, горькие лимоны - Форт Мэтью. Страница 46

Я съел булочку с начинкой из турецкого гороха, который мне дали в дорогу. Хлеб был очень вкусен, а панелле горячими. Они пришли из другого мира.

Из Марсалы в Трапа ни вдоль берега шла отвратительная дорога с безобразным покрытием и множеством заправочных станций, агентств, занимающихся прокатом автомобилей, площадок, чтобы хранить строительные материалы, и прочими символами индустриализации. Желая избавиться от этих радостей, я свернул на второстепенную трассу, которая оказалась не намного привлекательней главной, но по совершенно иной причине. Это была грязная полудеревенская-полусельскохозяйственная дорога, вдоль которой вперемежку виднелись поля и дома. Ехал же я в районе Нубии, знаменитой своим красным чесноком. Земля здесь блеклая, молочно-коричневая, годная разве что дня сорняков. Но это было неподходящее время для знаменитого чеснока, урожай которого снимают в июне и июле.

Я миновал большое стадо овец какого-то непонятного, грязного цвета и похожих на затасканную, любимую игрушку ребенка. Они паслись на клочке земли между двумя группами домов. Опустив головы и прикрыв ушами глаза, овцы двигались вместе как живая сенокосилка. Опершись на палку, за ними наблюдал пастух. Он поднял руку в вежливом приветствии. Подобная сцена вполне могла разыграться и пять тысяч лет тому назад. Неожиданно на моем пути возникли вольеры, в которых разгуливали страусы.

Они были удивлены ничуть не меньше, чем я.

Каждый, кто на Сицилии ездит только по главным дорогам, перемещаясь между достопримечательностями, и не хочет тратить время на объездные пути, проскакивает мимо многих прелестей этого острова параллельных миров. Не прошло и двадцати минут, как я покинул школу Чезарины в Марсале и уже миновал несколько временных и культурных зон. На Сицилии далекое прошлое, недавнее и настоящее либо сплавлены воедино, либо нагромождены друг на друга.

С петлявшей дороги грязная тропинка вела к Музею соли, красивому прямоугольному каменному зданию с ветряной мельницей на крыше, окруженному соляными озерами. Странный уголок остром, возле самого моря. Ярко-синий зимородок летал над одним из каналов вокруг озер. Я не слышал ничего, кроме плеска воды и шума ветра. Словно бы находился очень далеко от Трапанн, видневшегося на горизонте на фоне голубого неба. За ним на высокой горе поднимался Эрнче и угадывались размытые силуэты таинственных Эгатских островов — Фавнньяны, Леванцо и Марретнмо. За ними море сливалось с небом.

Соль — один из ключевых продуктов в истории торговли и гастрономии. На ней делались огромные состояния, из-за нее развязывались войны. В ее честь римляне называли дороги: в Италии несколько виа Салариа, по которым драгоценный продукт доставляли с побережья в города. В английский язык это слово вошло как salary (жалованье), потому что когда-то работодатели расплачивались с наемными рабочими солью. Не говоря уж о том, что соль использовалась для улучшения вкуса пищи и сохранения продуктов.

Соляные озера, которые находятся между Марсалой и Трапани, до сих пор производят горы морской соли. Способ производства, оставшийся неизменным с тех нор, как три тысячи лет тому назад на побережье хозяйничали финикийцы, основан на выпаривании воды. Морская вода по каналам поступает в прямоугольные мелкие озерца, огражденные стенами из золотистых каменных блоков, и испаряется в них под воздействием ветра и солнечных лучей. По мере того как вода испаряется, более концентрированный и тяжелый рассол из одного озера поступает в другое, и так происходит, пока он не превращается в сероватые кристаллы, которые выгребают и сваливают в виде огромных курганов, покрытых терракотовой черепицей.

Познавательная ценность музея была весьма относительна. Б о льшую часть здания занимала довольно примитивная, но симпатичная траттория. Ей отвели длинное помещение с высокими балками, с арабо-норманнскими остроконечными арками, с белыми стенами и терракотовым полом. Из прохладного помещения через дверь виднелся залитый солнцем двор. В соленых озерах мерцала и покачивалась синяя вода.

Я не стал подробно изучать меню: меня еще «держал» вчерашний обед, не говоря уж о том, чем снабдили меня в школе Чезарины. В итоге я заказал закуску, которую вполне можно было бы назвать вариациями на тему соли: кусок соленого тунца, плотный и волокнистый, как кора гигантской секвойи; соленые анчоусы с морскими водорослями; острые, пикантные зеленые оливки в рассоле и брушетта из томатного соуса, смешанного с соленой рикоттой и приправленного майораном. Трава подчеркнула вкус помидоров и сыра. Все было вкусно и вполне соответствовало тому месту, где я находился.

На второе я заказал спагетти с «accuighe e mollica». В меню так и было написано: спагетти со «свежими анчоусами и панировочными сухарями», но анчоусы совершенно не ощущались в этом блюде, и я заподозрил, что они «испарились». Парень-официант стал уверять меня в том, что анчоусы в пасте есть, но говорил он это как-то неуверенно. Тем не менее блюдо было сносным. Мне не следовало особенно огорчаться, тем более что стоило оно всего пять евро.

Пока я ел, в два десять в траттории появилась группа из пята или шести нарядно одетых мужчин — темные брюки, темные пиджаки, голубые рубашки, никаких галстуков — и три очень привлекательные женщины — темные костюмы, большие солнцезащитные очки. Они пришли на бизнес-ланч. Возможно, это были «отцы и матери» Трапани, но я сразу же решил, что они — мафия. Именно так разные аспекты Сицилии действуют на воображение. Впрочем, они вполне могли быть и тем, и другим.

Это напомнило мне об одном инциденте, случившемся во время моего первого путешествия по Сицилии, с Томом. На одной из прибрежных дорог мы проехали мимо великолепного дома девятнадцатого века, стоявшего на самом краю скалы. Затененная терраса буквально парила над морем. И мы пожалели о том, что не можем остановиться здесь. Чуть дальше мы увидели вывеску отеля «Конкордия» и дорогу, которая явно вела к тому дому, который мы только что миновали. Нас отделяла от него высокая сетчатая ограда с такими же сетчатыми воротами. Вдруг на дороге появился черный «мерседес», и ворота в ту же секунду распахнулись. Решив, что нам повезло, мы въехали следом за ним на парковку при отеле. То, что мы увидели, было похоже на автомобильный салон: бок о бок стояли «мерседесы», «роллс-ройсы», «феррари», «мазерати» и того же класса авто. Сильно смутившись, мы припарковали свой взятый напрокат потрепанный «форд», который был похож на пыльного воробья в окружении райских птиц, и направились к отелю.

Массивная входная дверь была заперта. Мы постучали. Нам открыл мужчина, такой же массивный, как дверь. За его спиной мы увидели ослепительный вестибюль отеля, заполненный роскошно одетыми мужчинами и женщинами в шляпах. Это было похоже на скачки «Роял Аскот» [61], только еще шикарнее.

Мы поинтересовались, можно ли здесь переночевать. Мужчина удивился и сказал, что отель закрыт.

— Но… — начали было мы.

Дверь решительно захлопнулась.

Сначала мы подумали, не постучать ли нам еще раз, но потом, решив, что осмотрительность никогда не бывает лишней, удалились той же дорогой, какой приехали.

Вернувшись в Англию, я начал настойчиво искать упоминания об отеле «Конкордия» в той части Сицилии, где это произошло, но так ничего и не нашел.

— Что это? — показал я на на мягкие, желтоватые, морщинистые пластинки. Может быть, это странный побочный продукт какого-то отвратительного химического процесса?

— Легкие. Легкие тунца. Высушены на солнце, — ответил мужчина с синим подбородком, стоявший за прилавком магазина у дороги, огибавшей порт в Трапани. У причала пришвартовались симпатичные рыбачьи лодки, выкрашенные в синий цвет. Мужчина с синим подбородком специализируется на тунце. У него есть вяленый соленый тунец; тунец, приготовленный в масле; копченый; консервированный; тунец в вакуумной упаковке; икра тунца. Ни одна часть рыбы не пропадает.