Ассегай - Смит Уилбур. Страница 18

– Суд удаляется для вынесения приговора. Соберемся здесь же в полдень. – Уоллес поднялся первым и, понизив голос, обратился к двум своим товарищам: – Ну что, парни, по-моему, мы еще успеем на корабль.

На выходе из зала Леон наклонился и шепнул другу:

– Сплав, из которого выкована британская армия? Сильно сказано.

– А разве нет?

– Тебя угостить пивом?

– Возражать не буду.

Ровно через час полковник Уоллес занял свое место на возвышении и положил перед собой бумаги. Потом смачно прокашлялся и заговорил:

– Прежде чем перейти к оглашению приговора, мне хотелось бы отметить, что на суд произвели сильное впечатление поведение и показания сержанта Маниоро. На наш взгляд, это честный, верный, доблестный солдат. – Бобби расцвел – полковник слово в слово повторил его характеристику. – Мнение суда должно быть отражено в послужном списке сержанта Маниоро.

Председатель сделал небольшую паузу и, повернувшись, строго взглянул на Леона.

– Наш приговор таков. По обвинению в трусости, дезертирстве и преступной халатности признать обвиняемого невиновным. – За столом защиты облегченно выдохнули. Бобби похлопал друга по коленке. – Однако, – строгим голосом продолжал полковник, – понимая и признавая, что стремление обвиняемого при любой возможности навязать противнику бой полностью соответствует традиции британской армии, мы считаем, что, последовав за неприятельским отрядом и не исполнив приказа как можно быстрее идти в Ниомби, лейтенант Кортни преступил военный кодекс, требующий строгого подчинения приказам вышестоящего офицера. Следовательно, мы вынуждены признать его виновным по данному пункту.

На лицах Бобби и Леона отразилось смятение. Майор Снелл, сложив руки на груди, с самодовольной усмешкой откинулся на спинку стула.

– Перехожу к приговору. Обвиняемый, встаньте. – Леон поднялся и, вытянувшись по стойке «смирно», упер взгляд в стену за головой полковника. – Приговор «виновен» будет занесен в послужной список обвиняемого. До окончания суда ему должно находиться под стражей, после чего незамедлительно вернуться к исполнению служебных обязанностей во всей полноте и соответствии его званию. Боже, храни короля! Заседание окончено! – Уоллес поднялся, поклонился присутствующим и повел своих товарищей к бару. – Время до поезда у нас еще есть. Я буду виски. А вы, парни?

Направляясь к выходу из зала суда, вновь восстановленного в прежнем статусе офицерской столовой, Бобби и Леон поравнялись со столом, за которым сидел Снелл. Майор поднялся и надел фуражку, заставив лейтенантов вытянуться и отдать честь. Выпученные бледно-голубые глаза и растянутые в недовольной гримасе губы придавали ему сходство не столько с лягушкой, сколько с отвратительной, ядовитой жабой. Выдержав паузу, он небрежно козырнул в ответ.

– Завтра утром, Кортни, явитесь за очередным приказом. Быть у меня ровно в восемь ноль-ноль, – отрывисто бросил он.

– Что-то мне подсказывает, что подружиться с Лягушонком у тебя не получится, – пробормотал Бобби, когда они вышли на залитый солнцем плац. – Думаю, он сделает все возможное, чтобы разнообразить твое унылое существование, наполнить его смыслом и содержанием. Вот увидишь, завтра тебя отправят в пешее патрулирование к озеру Натрон или в какое-нибудь другое Богом забытое местечко. Увидимся мы не раньше чем через месяц, зато ты посмотришь страну.

Аскари, увидев своего лейтенанта, столпились вокруг.

– Джамбо, бвана. С возвращением.

– Что ж, по крайней мере друзья у тебя остались, – утешил его Бобби. – А пока тебя не будет, можно мне попользоваться нашей развалюхой?

Прошло несколько месяцев…

Два всадника неспешно ехали по берегу реки Ати. За ними, держась на некотором расстоянии, следовали конюхи со сменными лошадьми. Головы их защищали от солнца шляпы с широкими опущенными полями; пики они держали острием вниз. Позади них расстилалась до самого горизонта широкая зеленая равнина, усыпанная темными точками – стадами зебр, страусов, импала и гну. Пара жирафов свысока посмотрела на проехавших мимо людей большими черными глазами.

– Сэр, я этого больше не вынесу, – сказал Леон, обращаясь к своему спутнику и дяде. – Мне ничего не остается, как просить о переводе в другой полк.

– Мой мальчик, я очень сомневаюсь, что тебя где-то ждут. В твоем послужном списке большая черная клякса, – ответил полковник Пенрод Баллантайн, командир 1-го полка КАС. – Как насчет Индии? У меня есть там старые друзья по Южной Африке – могу замолвить словечко.

– Спасибо, сэр. О том, чтобы покинуть Африку, я и не думаю. Кто попробовал нильской водицы, тот никакой другой уже не захочет.

Пенрод кивнул – другого ответа он и не ожидал. Достав из нагрудного кармана серебряный портсигар, полковник вытащил сигарету для себя и предложил другую племяннику.

– Спасибо, сэр, но я не увлекаюсь.

Прежде чем дядя закрыл портсигар, Леон успел прочитать выгравированную на внутренней стороне крышки надпись: «Двухпенсовику, с наилучшими пожеланиями в день 50-летия от любящей супруги, Шафран». Он усмехнулся про себя – тетя всегда отличалась своеобразным чувством юмора. Когда-то, в молодости, она называла мужа Пенни, но после тридцати лет брака решила увеличить его ценность вдвое.

– Сэр, если меня нигде не ждут, придется подать в отставку. Надоело. Три года хожу кругами без какого-либо продвижения. И все по милости майора Снелла. Больше я так не могу.

Придумать подходящий ответ Пенрод не успел – его внимание привлекло какое-то движение на берегу. Из густых зарослей кустарника выбежал бородавочник. Загнутые вверх белые клыки почти сходились над комично омерзительной мордой, украшенной черными, похожими на бородавки кожными наростами, из-за которых это похожее на дикого кабана животное и получило свое название. Короткий, с клочками шерсти хвост стоял торчком, как указующая в небо линейка.

– Вперед! – крикнул Пенрод, пришпоривая лошадь. – Ату!

Леон, пригнувшись к шее коня и взяв наперевес короткое копье, устремился за ним.

– Господи, ну и уродина! А здоровый! Какие клыки! Дядя, он наш!

Кобылка полковника шла легко, быстро приближаясь к добыче, гнедой мерин Леона отставал на полкорпуса. Бородавочник, заслышав стук копыт, остановился и оглянулся. Секунду зверь таращился на несущихся во весь опор лошадей, потом развернулся и, взбивая в пыль иссушенную землю, помчался через равнину. Впрочем на победу в состязании на скорость ему рассчитывать не приходилось.

Догнав бородавочника, полковник нацелил копье на «лысый» участок серой кожи между бугристыми лопатками животного.

– Коли его, Двухпенсовик!

В порыве азарта с языка сорвалось имя, эксклюзивное право на использование которого принадлежало тете Шафран. Полковник, правда, то ли не услышал, то ли не обратил внимания – во всяком случае, виду не подал. Выбрав момент, он нанес удар, и копье устремилось к цели – холке кабана. Однако в последний момент зверь метнулся в сторону и проскочил между передними ногами лошади. Ни порода, ни привычка гоняться за скачущим по площадке мячом в данном случае не помогли – среагировать на маневр бородавочника кобыла не успела и пролетела мимо. Наконечник копья скользнул по толстой шкуре, лишь слегка ее оцарапав. Пенрод рванул уздечку, заворачивая лошади голову, и она вздыбилась, закусив удила, пуча шальные глаза.

– Давай, милая! Поднажми! Ну же, пошла! – увещевал Пенрод, трогая бока сточенными шпорами.

Кобыла развернулась, готовая продолжить погоню, и тут прямо перед ней промчался Леон. Его скакун несся за кабаном как привязанный, в точности повторяя все отчаянные маневры. Дичь и охотник пошли по кругу. Пенрод рассмеялся.

– Не отпускай! Да следи за клыками – он едва тебя не достал!

Бородавочник, повернув назад, оказался с левой, неудобной для охотника, стороны и уже почти достиг спасительных кустов, тех самых, из которых опрометчиво вылез пару минут назад, но Леон, привстав на стременах, ловко перебросил копье из правой руки в левую и рассчитанным ударом во гнал наконечник между лопатками зверя. Мерин пролетел над сраженным зверем, и лейтенант выпустил копье, чтобы не потянуть запястье. Стальной наконечник и два фута древка блестели от свежей крови. Раненный в сердце, кабан завизжал. Передние ноги подогнулись, и зверь упал мордой в землю, потом перевалился на бок, взбрыкнул задними ногами и замер.