Маска - Мартин Сабина. Страница 56

***

— Фон Закинген! — Оттмар де Брюс вбежал в соседнюю с его спальней комнату.

На столе стоял кувшин вина и бокал, рядом подрагивал огонек лампады. Фон Закинген, беспокойно метавшийся по комнате, резко остановился.

— Надеюсь, фон Закинген, у вас была веская причина сорвать меня с брачного ложа, — то ли в шутку, то ли всерьез сказал де Брюс. — Я женат всего два дня, а вы уже лишаете меня наслаждения выполнять мой супружеский долг.

— Простите, граф. Но дело действительно срочное, — поклонился фон Закинген.

Де Брюс недовольно уставился на своего капитана. Сколько лет фон Закинген служит ему? Лет восемь. Пять лет — в должности капитана замковой стражи. Пять лет, как он стал правой рукой графа. Де Брюс знал его как никого другого в своей свите. Читал его, словно открытую книгу. Сегодня фон Закинген был бледен и испуган. А значит, новости были плохими. Очень плохими.

— Говорите, фон Закинген. Какие еще неприятности уготовила мне судьба?

Рыцарь опустил голову, но затем взглянул Оттмару в глаза.

— Вендель Фюгер бежал из городской тюрьмы Эсслингена.

— Что? — Де Брюсу с большим трудом удалось подавить желание схватить фон Закингена за грудки и хорошенько встряхнуть. — Как это могло случиться? — Он тяжело дышал, слова давались ему нелегко. — Я думал, что за Шелькопфской тюрьмой наблюдают день и ночь! Я думал, этим занимается ваш лучший человек!

— Мне пока неизвестны подробности. — Фон Закинген опять опустил голову. — Я только что сам узнал. Судя по всему, купцу помогли. Помог человек, которому и предстояло отправить его в мир иной.

— Ему помог сбежать палач? Вы сами-то понимаете, что говорите? В этом замешан проклятый рыжий пес?

Фон Закинген украдкой перекрестился. Де Брюса это разозлило. Неужели его капитан стал жалким святошей?

— Если ваш осведомитель все знал, почему он их не остановил?!

Де Брюс схватил со стола кувшин с вином и швырнул в стену. Глиняные осколки разлетелись во все стороны, красное вино потекло по каменной стене, точно кровь.

Граф подошел к фон Закингену, одной рукой схватил его за зеленый шелковый плащ-сюрко, вторую же опустил на рукоять меча.

— Я доверял вам, фон Закинген, — прошептал он, с наслаждением наблюдая, как лоб капитана покрывается каплями пота. — Вы дали мне слово чести.

Фон Закинген не сопротивлялся.

— Я привезу вам купца, граф, — пробормотал он. — Дайте мне неделю, и я найду его. На этот раз я возьмусь за дело сам. Все будет в порядке. Клянусь жизнью, ему не уйти от меня.

— Сейчас ваша жизнь не так дорого стоит, чтобы ею клясться, — холодно возразил де Брюс.

Фон Закинген вдруг стал ему отвратителен. И что только заставило его сделать этого труса своим приближенным? Граф оттолкнул фон Закингена, и рыцарь чуть не упал.

— Собственно, я должен был бы казнить вас на месте.

Фон Закинген опустился на колено.

— Простите меня, господин. Я разочаровал вас. Прошу, позвольте мне доказать, что я достоин вашего доверия.

— Нет! — рявкнул де Брюс. — У вас была такая возможность, но вы ею не воспользовались. О купце я позабочусь сам. Такую задачу нельзя поручать слабаку, а вы слабак. Но я позволю вам спасти вашу жалкую жизнь. Принесите мне голову того человека, который должен был следить за тюрьмой!

Фон Закинген встал, и граф с омерзением заметил, что у рыцаря дрожат руки.

— Считайте, что ваш приказ уже выполнен, граф. Я принесу вам голову этого неудачника на серебряном блюде.

Де Брюс отвернулся. Ему еще нужен был фон Закинген, поэтому он сохранил капитану жизнь. К счастью, в замке было полно баб, на которых можно сорвать злость. Да и жена у него есть. При мысли об Отилии, ждавшей его в соседней комнате, в душе графа опять разгорелась злость. Молодая жена разочаровала его, разозлив не меньше, чем капитан.

У двери он оглянулся.

— Не смейте показываться мне на глаза без вашего подарка, фон Закинген. — Граф поморщился. — И на сей раз постарайтесь, чтобы это был тот человек.

Когда фон Закинген удивленно вскинул брови, де Брюс расхохотался.

— Мы оба знаем, что тогда вы привезли мне не ту девчонку. Мелисанда Вильгельмис до сих пор жива.

— Но…

— Попридержите свой лживый язык и убирайтесь вон, пока я не передумал. И если вы подведете меня еще раз, я объявлю вас вне закона.

***

Вендель был в дороге уже почти два часа, и все это время он оглядывался, прислушиваясь, но никто его не преследовал. Парня мучила жажда, и у ручья он спешился. Правда, Вендель сразу же пожалел об этом: ноги горели, точно раскаленные угли. Фюгер жадно напился, отдохнул немного, а потом подвел лошадь к поваленному дереву, с которого можно было забраться в седло. Это удалось Венделю не с первого раза. Какое счастье, что кобыла оказалась покладистой и позволяла так с собой обращаться.

Вендель измучился от усталости и непрекращающейся боли. Перед глазами все плыло, его преследовали странные видения: то на дороге перед ним вдруг возникал рыжий палач, то вблизи раздавался конский топот, хотя никого там не было.

«Если все это будет продолжаться, — подумал Вендель, — я просто сойду с ума. Или вывалюсь из седла от усталости и сломаю себе шею». Он углубился в лес, привязал кобылу к дереву, но остался в седле, только опустил голову на теплую мягкую шею лошади. Уснул Вендель мгновенно — и тут же, как ему показалось, проснулся. По положению солнца на небе он определил, что проспал часа три-четыре. Теперь юноша чувствовал себя заметно лучше, мысли прояснились. Но отдых стоил ему ценного времени, нужно было торопиться. Только в стенах родного города он будет в безопасности.

Вендель пришпорил коня и больше не останавливался, даже после того, как наступила ночь.

Когда в предутренних сумерках вдалеке показались знакомые очертания Ройтлингена, Вендель вначале подумал, что фантазия вновь сыграла с ним злую шутку.

Но городские стены и башни, возникшие перед его взором, не исчезли, не расплылись, превратившись в бесформенную серую массу. Они четко вырисовывались на фоне бледнеющего неба. На востоке вскоре встало солнце, его золотой свет залил церковную башню. Остановив коня, Вендель сложил руки в молитве.

— Господь наш Всемогущий! — произнес юноша. — Благодарю Тебя за то, что Ты послал мне помощь в лице нижайшего слуги Твоего, палача. С сегодняшнего дня я больше не буду обращать внимания на чины и сословия, ибо богатый знатный граф оказался грешником, а нечистый палач — орудием воли Господа. Прости меня, Боже, что я был слеп. Теперь же глаза мои открылись.

Подождав, пока солнце осветит подножие городской стены, Вендель поехал к воротам. Вход в город был еще закрыт, но юноша спешился. На душе вдруг сделалось легко, и даже боль в ногах, казалось, стала терпимее. Парень постучал в ворота.

Открылось смотровое окошко, стражник недоверчиво уставился на нежданного гостя.

— Вы пришли слишком рано. Ворота еще закрыты.

— Вендель Фюгер, сын Эрхарда Фюгера, срочно требует впустить его. — Вендель сам испугался своего голоса: он звучал хрипло и, казалось, принадлежал незнакомому человеку.

С той стороны ворот воцарилась тишина, но вскоре Венделю отворили.

Стражник, хорошо знавший юношу, ошеломленно смотрел на него.

— Господин, мы думали, вы в тюрьме в Эсслингене. В городе говорят, что вас арестовали по обвинению в убийстве. — Привратник осмотрел Венделя с головы до ног. — Святая Богородица, я вас едва узнал.

— Все это чушь, как видите. — Вендель попытался улыбнуться, но это не вполне ему удалось.

Подойдя к стражнику, парень стиснул зубы — радость от обретения свободы больше не спасала от боли в теле.

— А теперь пропустите поскорее, меня отец ждет.

— К вашим услугам, господин Вендель Фюгер. — Стражник распахнул ворота, чтобы Вендель мог провести в город лошадь.

Юноша взял кобылу под уздцы, хотел сесть в седло, но тут у него закружилась голова, подогнулись ноги. И тьма окутала его.