Свой среди чужих, чужой среди своих - Володарский Эдуард Яковлевич. Страница 15

— Разбаловал ты их, есаул, — сказал Шилов, через силу улыбнувшись. — Совсем мышей не ловят.

— Кто такой? — резко спросил Брылов.

— Шилов моя фамилия. Егор Шилов, станицы Благовещенской.

— Федор Шилов, сотник, не родственником доводится? — вдруг спросил пожилой полусотник.

— Родной брат, царствие ему небесное, — ответил Егор.

Пожилой полусотник подъехал к есаулу, нагнулся и что-то зашептал ему. Брылов с интересом смотрел на Шилова, спросил насмешливо:

— В чека служишь?

— Служил.

— Ко мне зачем? Только врать не стоит!

— Меня там к расстрелу приговорили.

— За что? — Есаул направил коня прямо на Шилова. Он не тронулся с места. Оскаленная конская морда моталась прямо перед его лицом.

— За дело приговорили, — ответил он. — У нас зря к расстрелу не приговаривают.

— У меня, думаешь, лучше будет? — так же зло и звонко спросил Брылов.

— Мне теперь все равно, — нахмурился Шилов.

— А на что ты мне нужен? — спросил есаул, хотя подумал, что именно такие ребята ему и нужны. Эх, ему бы сотни три таких ребят, сколько дел натворить можно было бы! И в Монголию уйти не с пустым карманом.

— Не нужен — дальше пойду, — ответил Шилов.

— Если отпущу, — сказал есаул.

— Если отпустишь, — согласился Шилов и в"друг спокойно двинулся сквозь скопление всадников, и бандиты, не, ожидавшие этого, сторонили лошадей.

Прищурившись, Брылов смотрел, как Шилов уходит, по дороге, и еще раз подумал: «Эх, сотни бы три таких казачков...»

— А ну, верни его! — приказал он, глянув на парня в меховой безрукавке.

Тот пришпорил коня и, помахивая над головой нагайкой, поскакал. Шилов продолжал спокойно идти. Вот всадник поравнялся с ним, взмахнул нагайкой, но ударить не посмел — прямо ему в грудь смотрело дуло нагана.

— Не балуй, — сказал Шилов и поманил парня пальцем: — Нагнись-ка...

— Чево? — Удивленный парень перегнулся через седло..

Шилов мгновенно схватил его за руку, резко рванул на себя, и бандит, вылетев из седла, тяжело ударился о дорогу. Шилов одним махом взлетел в седло. Есаул от удовольствия покрутил головой и вновь засмеялся.

— Я ж говорю, мышей не ловят! — весело крикнул Шилов есаулу.

Бандит поднялся, шатаясь точно пьяный, сдернул с плеча винтовку.

— Не балуй, — спокойно остановил его Шилов. Одной рукой он натягивал повод, в другой держал наган.

— Весь в брата, царствие ему небесное, — довольным голосом проговорил пожилой полусотник.

Потом Шилов и есаул ехали впереди, негромко разговаривали. Бандит в меховой безрукавке сидел на одной лошади с Тургаем.

— А если по правде, зачем ко мне пожаловал? — спрашивал есаул.

— Твои ребята шестнадцатого поезд грабанули? — в свою очередь спросил Шилов.

— Ну?

— В этом поезде вещички мои кой-какие были.

— И дорогие вещички? — В голосе Брылова послышалась усмешка.

— Дорогие...

— Что такое, не пойму? — покачал головой Брылов, но голос его был по-прежнему веселым. — Офицерик тут на днях ко мне прибился, тоже что-то рыщет, нюхает.

— Как его фамилия? — быстро спросил Шилов.

— Ротмистр Лемке. Знакомы, что ли?

— Да нет, знакомиться не пришлось, — равнодушно ответил Шилов.

— Не верю я ему. — Брылов скользнул по Шилову внимательным взглядом. — Впрочем, и тебе тоже. — Он погрозил Шилову нагайкой и пришпорил коня.

Когда они въехали в расположение банды, Шилов отстал от есаула, спрыгнул с коня, протянул повод бандиту в безрукавке.

— Держи.

Тот взял повод, злобно посмотрел на Шилова.

— И гляди, на старших не замахивайся! — улыбнувшись, предупредил его Шилов и не спеша зашагал через кустарник туда, где виднелись подводы. Шел и осматривался по сторонам. Прошел мимо спящих на еловых и кедровых лапниках бандитов, мимо коновязи, где были привязаны лошади. Вот подъехали еще четверо бандитов, спешились. За плечом у одного был заброшен объемистый мешок, и оттуда раздавалось поросячье хрюканье. У шалаша сидел казак и бруском точил шашку. Скребущие сердце звуки далеко разносились в сухом, хвойном воздухе.

Шилов дошел до реки, поглядел, как бандиты поили расседланных лошадей, и повернул обратно.

Он увидел Лемке и сразу узнал его. Ротмистр направлялся к избушке, где жил есаул.

Шилов встал за ствол кедра и, когда Лемке проходил мимо, резко выбросил вперед руку с наганом. Дуло уперлось в спину.

— Спокойно иди вперед, господин ротмистр, — тихо проговорил Шилов.

Он оглянулся по сторонам — вокруг никого не было. Ротмистр стоял неподвижно, дуло нагана упиралось ему в спину.

— Иди вперед, — повторил Шилов.

Лемке медленно двинулся, Шилов — за ним. Они шли все дальше и дальше в глубь тайги. Наконец заросли совсем скрыли их из виду. Шилов еще раз посмотрел по сторонам и тихо скомандовал:

— Стой.

Лемке стоял секунду неподвижно, потом повернулся.

— Признаешь? — спросил Шилов.

— Признаю! — В углу рта Лемке промелькнула усмешка.

И тогда Шилов неожиданно и коротко, с чугунной силой ударил его в челюсть. Лемке мешком осел на землю. Егор схватил его за грудки, рывком поднял на ноги и снова ударил. Ротмистр повалился, но Егор не дал ему упасть, подхватил и ударил опять.

Лемке лежал, а Шилов присел на землю рядом, тяжело дышал, облизывая разбитые в кровь костяшки пальцев правой руки.

Наконец ротмистр тяжело застонал, приподнялся и сел, наклонив голову и обхватив лицо руками.

— Это я тебе не за себя, — глухо проговорил Егор. — Это за моих погибших товарищей...

— Х-хам, — с трудом выговорил Лемке и сплюнул.

— Где остальные? — спросил Шилов и, подождав, повторил: — Дружки твои где?

— Погибли. Когда банда на поезд напала, — медленно произнося слова, ответил Лемке. Скула быстро опухала, из рассеченной губы сочилась кровь.

— Вы думали, так легко из Шилова предателя революции сделать? — усмехнувшись, проговорил Егор. — Думали, раз-два — и дело в шляпе? Врете, браточки! Я вас, гадов белопогонных, с семнадцатого года бил и до самой смерти бить буду.

— Х-хамлюга. — Ротмистр раскачивался и держался обеими руками за челюсть. — Жалко, тогда тебя не пристукнули.

— Где золото? — после паузы спросил Егор.

— Не знаю... — простонал Лемке и опять сплюнул. — Где-то здесь, в банде...

— В чека ваш человек окопался?

Лемке отнял руку от скулы, вытер с ладони кровь, ответил более внятно:

— Окопался... Ну и что?

— Как фамилия?

Лемке молчал.

— Быстрее соображай! — поторопил его Шилов.

— Пшел прочь, хам! — окончательно придя в себя, ответил Лемке.

— А ты кто? — спросил Шилов.

— А я человек, — ответил Лемке и поднялся.

Шилов резко, словно распрямившаяся пружина, вскочил и снова, будто молотом, ударил ротмистра. Тот рухнул плашмя. Шилов присел рядом на корточки, спросил негромко:

— Так как фамилия?

— Х-хам!.. — снова выругался Лемке.

— Есаул про золото знает? — спросил Шилов.

— Нет.

— А если узнает? Что он с тобой сделает?

— А если он узнает, что ты из чека пришел? — в свою очередь с улыбкой спросил Лемке. — За золотом?

— А если я сам ему скажу про пятьсот тыщ, что он с тобой сделает? — улыбнулся Шилов. — Про меня он уже знает. У меня ведь брат сотником был. Мне верят. А тебе? Белопогонников теперь даже бандиты не уважают... Вышли вы из доверия, господин ротмистр. Докатились! «Союз» русского народа...

Ротмистр с трудом поднялся. Шилов продолжал сидеть на корточках, глядя на него снизу вверх. Распухшая губа перекосила лицо ротмистра, светлые, навыкате, глаза смотрели зло и твердо.

— Про барона Унгерна слышал? — спросил Лемке. — Про Галиполийские поля слышал? Про генерала Кутепова слышал?

— Так это там, ротмистр, за кордоном. Там вы водку хлещете и свою Россию вспоминаете. А у нас новая Россия, Советская. Ты про Первую Конную Буденного слышал? Про Красную Армию слышал? Как мы вашего Шкуро и Мамонтова трепали, слышал? Как мы вас из-под Одессы вышвырнули, слышал? То-то, ротмистр! Только барону Унгерну и атаману Семенову не с руки, жила тонка! У нас, ротмистр, Ленин! А у вас кто? У нас, ротмистр, марксизм! А у вас?