Сквозь стены - Untiled. Страница 8

– Ты рассказал мне много всего, Северус.

Тишина.

– Ты не мой сын, верно? – вдруг спросил Мастер Зелий.

– Вспомни проверку крови.

– Я помню, но все еще не могу поверить. Я должен помнить тебя! Я не стирал тебя из памяти! Зачем мне было делать это?

– Чтобы защитить меня от Министерства, – расстроено прошептал Гарри.

– Но… зачем тебя надо было защищать? Что ты сделал?

– Прости, Северус, – шепот Гарри был едва слышен, – Этого я не могу тебе сказать. Не сейчас. Пока не могу.

***

В последующие дни их отношения стали намного более спокойными и тихими. Они почти не разговаривали о прошлом – Снейп уклонялся от подобных разговоров и зная его, Гарри подозревал, что тот чувствует себя смущенным или даже стыдится моментов своей невольной открытости перед ним. Это было ему знакомо: Гарри хорошо помнил их разговор в Рождество о прошлом отца в качестве Пожирателя Смерти и последующие дни неловкого молчания. И хотя нынешняя тема не была такой деликатной, даже сам факт, что Гарри знает больше о Снейпе или о прошлогодних событиях, был достаточно неприятен. Не говоря уже о пробелах в его воспоминаниях.

Так что они проводили время за игрой в шахматы или обсуждали статьи по зельеделию. Их отношения оставались прохладными: Снейп даже не произносил имя «Квайетус», ни о чем его не спрашивал и не выказывал ни малейшего желания узнать мальчика получше.

Гарри был бесконечно опечален этим. Но всякий раз, когда Сириус пытался успокоить его, отвергал поддержку. Он не хотел, чтобы Сириус злословил о Северусе, обвинял его или злился, нет. Сириус никак не хотел понять, насколько это ранит крестника. Так что Гарри как мог избегал разговоров с ним. Вместо этого он предпочитал с благодарностью принимать открытую и понимающую поддержку Гермионы – она никогда не обсуждала отношения Гарри и Северуса, но всегда выслушивала его внимательно и непредубежденно.

Через несколько дней Сириус оставил Гарри в покое, отгородившись молчанием. Он чувствовал себя обиженным. Когда Гермиона попыталась их помирить, крестный отказался пойти навстречу и Гарри пришлось признать, что он ничего не может с этим поделать, но что именно Сириус ведет себя в этой ситуации как ребенок.

– Я не веду себя по-детски! – кричал тот. – Это ты вечно возвращаешься из госпиталя напряженный и сердитый, ты защищаешь мерзавца, который понятия не имеет о тебе, ты …

– Замолчи! – вскочил Гарри. – Ты ничего не понимаешь!

– Я прекрасно понимаю! – Сириус скрестил руки. – Он стер себе память! Это означает, что он не тот человек, что раньше, Гарри! Он не хочет видеть тебя! Ты ему даже не нравишься! И если его память не вернется, он никогда не станет прежним!

– Нет! Ты ошибаешься! Не воспоминания делают человека таким, какой он есть!

– Именно они!

Когда Гермиона вошла в комнату, она увидела двух человек, яростно уставившихся друг на друга.

– Квайет! Сириус! Чем, по-вашему, вы занимаетесь? – нервно спросила она. – Ваши глупые препирательства слышно во всем доме! И, Сириус, – она повернулась к мужчине, – НИКОГДА не называй Квайетуса никаким именем кроме этого. Мы не одни в имении. Здесь Энни и другие члены Ордена. Своим безответственным поведением ты подвергаешь его опасности, хотя предполагается, что ты взрослый!

Сириус изо всех сил сжал кулаки и не сказав ни слова, выскочил из комнаты, захлопнув дверь. Гарри повернулся к лестнице, собираясь вернуться к себе, но Гермиона коснулась его плеча, остановив:

– Квайетус, постой.

Его нога остановилась на полпути к ступенькам, плечи поникли:

– Что?

Гермиона подошла ближе.

– Сириус отчасти прав, ты знаешь, – неуверенно сказала она.

– Нет, – Гарри мотнул головой, но через секунду добавил. – Или не совсем. По крайней мере, не насчет Северуса, – он немного подумал. – Ты знаешь, я много думал об этом и понял, что его характер уже сформировался, когда это произошло. Любовь, которую он чувствовал в прошлом, влияет на него, даже если он не помнит о ней сейчас. Он просто запутался и … Мне кажется, он чувствует себя еще и немного униженным.

Гарри посмотрел прямо на девушку: – Ему нужен кто-то, понимаешь? Директор и главная Целительница думают, что я справлюсь с этой ситуацией. По крайней мере, я его предполагаемый сын, а не незнакомец. Даже если он не верит, что я его сын – и в этом он абсолютно прав, – горестная морщинка появилась в уголке его рта.

– Ты говорил с Дамблдором?

– Нет. Я разговаривал с Целительницей. Это она мне рассказала.

После этого разговора Гарри старался проводить больше времени в своей комнате. Он был благодарен, что Гермиона прервала его стычку с Сириусом, потому что не хотел разочароваться в нем. А при таком безответственном отношении, которое продемонстрировал крестный, это было слишком легко. Так что Гарри решил держаться от него подальше, насколько возможно.

В последующие дни атмосфера не стала теплее: ни один из них не пытался начать разговор, даже на нейтральные темы и Гермионе приходилось разговаривать с ними по очереди о каких-нибудь отвлеченных вопросах.

Ей повезло: произошло два неожиданных события, которые можно было обсуждать. Временный Министр назначил дату официальных выборов – 30 августа. Сразу после этого волшебное сообщество пришло к согласию, которое стало еще крепче после начала суда над Малфоем-старшим.

Оба эти события интересовали Гарри. И кандидатура следующего министра, и результат суда над Малфоем играли определенную роль в их с Северусом дальнейшей жизни, не говоря уже об их важности в ситуации открытой войны.

Летом произошло много нападений Пожирателей Смерти. Большинство было неожиданными для Дамблдора и Патила – теперь, когда ни у Министерства, ни у Дамблдора не было шпиона во внутреннем круге сторонников Волдеморта после раскрытия Северуса. А Гарри, из-за постоянной боли, сопровождающей его видения, мог уловить лишь обрывки полезной информации. Так что пока потери светлой стороны были велики: число жертв, включая магглов, превысило две сотни.

Однако Волдеморт не беспокоил своих возможных последователей – не пострадал никто из членов чистокровных семей – только смешанные. После его нападения в мае на маггловские семьи, в которых были дети-волшебники, Министерство оказало помощь уцелевшим и переселило потенциальных жертв (в основном, в Америку), одновременно охраняя оставшихся, так что в череде нападений был почти двухмесячный перерыв. Но сразу после объявления о выборах атаки темных волшебников возобновились, очевидно, чтобы показать слабость официального правительства. Очевидно – потому что можно было с уверенностью сказать, что именно Аркус Патил будет новым Министром.

По-другому обстояло дело с судом над Малфоем. Его уважали и боялись достаточно, чтобы признать невиновным в тех ужасах, в которых его обвиняло Министерство. Гарри был шокирован этим, когда прочел о подобной возможности в Пророке, сидя у Северуса в госпитале. Когда он показал статью мужчине, тот лишь пожал плечами:

– Просто слишком много денег и связей. Он чистокровный и всегда занимался благотворительностью, он был директором Хогвартса четыре месяца… Это слишком много, чтобы его можно было признать виновным быстро, – усталым голосом объяснил Снейп, но теперь Гарри был достаточно внимателен, чтобы за ложной усталостью уловить несомненную заинтересованность.

Сириус, наоборот, скептически объявил все это глупостями и показал явное нежелание обсуждать эту тему.

Гарри поймал себя на мысли, что страстно ждет наступления августа, когда он будет подальше от Сириуса и его раздражающего отношения. Северуса, даже в его нынешнем состоянии, было намного легче выносить, чем Сириуса в его лучшей форме. Гарри даже засмеялся, когда осознал это.

Может быть, он ДЕЙСТВИТЕЛЬНО был Снейпом.

***

Гермиона беспокоилась. Квайетус (Гарри – она больше не могла думать о нем как о Гарри, потому что юноша, с которым она познакомилась в прошлом году, был … не похожим на того Гарри, которого она знала все предыдущие годы) за последние недели снова похудел (по ее мнению, он потерял не меньше стоуна (16 кг)), его лицо уже было даже не бледным, а землистым, как у профессора Снейпа, у него постоянно были синяки под глазами, а выражение глаз крайне редко бывало бодрым. Все время, когда он не был в госпитале, он потерянно слонялся по дому.