Испания. Горы, херес и сиеста - Эванс Полли. Страница 8

— Простите, я опоздала, — начала я.

Мерше удивленно посмотрела на меня. Опоздала? Конечно, Мерше было непонятно, о чем говорит эта странная, расстроенная, помешанная на времени девушка, прибывшая с севера Америки и сообщившая о своем приезде за неделю до этого. И что в этом необычного? Она ведь приехала, как и обещала.

— Я надеялась быть вовремя, но немного задержалась, — объяснила я. — Дорога была убийственной!

— Правда? Откуда вы?

— О! Я приехала из Сан-Себастьяна, — с гордостью произнесла я.

— А! Понятно, — проговорила Мерше, прищурившись.

Было видно, что мои слова не произвели на нее никакого впечатления. В ее взгляде я прочитала: «Это только начало. Дальше хуже будет».

Мерше провела меня по первому этажу с земляным полом. А потом мы стали подниматься по деревянной лестнице, ступени которой были отполированы временем. Прихрамывая, я следовала за Мерше. Моя комната оказалась на последнем этаже. Она была отделана деревом, на окнах красовались ставни нежно-зеленого цвета, а меблировка состояла только из двуспальной кровати с деревянным резным каркасом и огромного мягкого дивана. Смежная со спальней ванная выглядела как новая. За окном виднелась деревенская церковь XVI века со сверкающими, отлитыми из бронзы колоколами, а вдали — идиллическая картина деревни на зеленых волнистых холмах. Казалось, уже наступил конец сентября: в этой части Испании летом обычно идут проливные дожди, которые насыщают траву сочным изумрудным цветом.

Эти холмы помнят войска Веллингтона, которые, перейдя границу, атаковали армию Наполеона во время войны на Пиренейском полуострове и отбросили ее назад во Францию. Интересно, что в те времена военные, несущие дипломатическую службу, брали с собой жен. В случае их гибели вдовы снова выходили замуж за офицеров того же полка. Удивительно, как этим женщинам удавалось перемещаться с одного места на другое и не поддаваться меланхолии. Возможно, они были из другого теста.

Я набрала ванну, залезла в горячую воду, вскрикнула от удовольствия и прикрыла рот рукой, испугавшись, что меня кто-то услышал. Мне стало не по себе от мысли, что обо мне могли подумать невесть что. Чему это я так радуюсь в ванной да еще и одна. Потом я укуталась в пушистое белое полотенце.

(Я пыталась представить себе, что нахожусь в СПА-салоне и будто бы вовсе не было тех восьми часов мучительной для меня езды на велосипеде.) Затем я разложила на кровати карты и пересмотрела маршрут. На этот раз решила обойтись без употребления алкоголя. Раньше мне представлялось, что можно преодолеть на велосипеде весь путь до Фигереса, находившегося недалеко от восточного побережья, где Сальвадор Дали создал первый необычный музей, в котором была выставлена одна из его работ, впоследствии перевезенная в Барселону. Как же это было неразумно! Только теперь я поняла, что на это потребовалась бы еще одна неделя сверх запланированного времени. Я решила, что, прибыв в Барселону, отправлюсь в Музей Дали и потрачу на это целый день. Разработав новый маршрут, я попросила у Мерше совета, какое местное вино лучше купить. Объяснила ей, что это помогло бы снять усталость в ногах и они перестали бы болеть.

— Разве вино хорошо действует на мышцы? — оживилась Мерше.

— Ну, не совсем, — пришлось согласиться мне. — Зато вино — хорошее обезболивающее средство.

Сделав покупку и желая как можно скорее почувствовать опьяняющее действие вина, я поспешила к себе в комнату, уселась на мягкий диван и залпом выпила пару бокалов. Мне даже стало стыдно за себя.

В Сиге не существовало ресторанов, поэтому пришлось довольствоваться ужином в деревенском доме. Приготовлением занимался полный смуглый мужчина с крупным носом, которого я сначала приняла за мужа Мерше. У него, как и у всех басков, уши были с толстыми мочками (баски, когда их называют «короткое толстое ухо», воспринимают это как оскорбление). В доме имелся всего лишь один стол, который хозяева одолжили на время у семейной пары средних лет. Супруги, отличавшиеся сварливостью, говорили только на языке басков, или эускера. Общаться с ними было невозможно: эускера очень сложный язык, который не похож ни на один другой. За столом я выжимала из себя улыбку, стараясь побыстрее допить ромашковый чай и убежать к себе, чтобы пораньше лечь спать.

Спала я плохо. Мне приснился очень страшный сон, в котором все было как наяву: мне приснилось, что кто-то снял все гайки с моего велосипеда, и когда я села на него, он развалился на части и превратился в груду металла. И без психоаналитика стало понятно, что у меня сдали нервы.

Глава 4

Самый визгливый поросенок

— До Бургете километров сто, — сказал муж Мерше, качая головой и потирая рукой подбородок, что свидетельствовало о предстоящих мне трудностях. — По пути туда есть два тоннеля. Один из них длиной не менее пяти километров. Но вы же не станете передвигаться по нему на велосипеде!

Он казался искренним человеком. Мне же было невдомек, откуда он все это взял. Я уверена, у него и в мыслях не было специально запугивать таких, как я, несчастных и легковерных туристов. Возможно, его привычка выпивать по утрам сыграла с его памятью злую шутку. А может, на него так подействовала его размеренная жизнь в деревне, где всего пятнадцать домов. Или, вероятно, он просто в последнее время нигде не бывал. Впрочем, это не важно. Главное, что он не отдавал себе отчета в том, что говорил.

Итак, я направилась в Бургете. Это место находилось в восьмидесяти пяти километрах отсюда, но тоннеля там никакого не существовало. Со слов одного велосипедиста, которого я встретила на первом перевале, там его никогда и не было.

— Вы здесь часто бываете? — спросила я, когда мы одновременно поднялись на вершину, тяжело дыша от усталости.

Я была довольна собой — сегодня подъем в гору показался мне легче, чем вчера, я крутила педали не переставая, однако желания заплакать у меня так и не возникло.

Не успев отдышаться, мужчина объяснил, что уже третий раз поднимается сюда и что живет в одной из деревень внизу, в долине. Потом он вежливо попросил воды, поскольку у меня ее было несколько бутылок. Я протянула одну. Совершенно обессиленные, мы рухнули на землю, правда, на почтительном расстоянии друг от друга. В нескольких сотнях метров мы увидели табун лошадей, скачущих галопом по ярко-зеленому пастбищу. Их светлые длинные гривы и хвосты развевались на ветру, а колокольчики на шеях тихо позвякивали. Когда я слышу эти звуки, первое, что мне вспоминается, так это долгие пешие прогулки в горах или дождливые воскресные дни, когда сидишь дома и смотришь фильм «Хроники Хайди». И впрямь, как они прекрасны, эти лошади! Если бы они бежали рядом со мной, когда я поднималась в гору, то подъем не казался бы мне таким неприступным.

Когда мы восстановили силы и смогли разговаривать без придыхания, законченными фразами, я спросила его о дороге до Бургете и о странных тоннелях.

— Тоннели?! Какие тоннели?! — спросил он, удивившись. — Я уже раз сто ездил на велосипеде по этой дороге, и никаких тоннелей там нет!

Однако ни муж Мерше, ни мой новый знакомый не предупредили меня о возможных встречах с домашними животными, которые могли оказаться на моем пути.

Правда, я была в курсе, что в Наварре разводят большое количество разновидностей свиней. В то же утро мне по дороге попалось несколько огромных, жирных свиней. К счастью, мой велосипед их не заинтересовал, поскольку они продолжали копаться в грязи. Было около одиннадцати часов, как раз время их завтрака. Такое поведение говорило о том, что передо мной взрослые свиньи. Поросята же менее сосредоточены на еде и легко отвлекаются на все, что завладевает их вниманием.

Ближе ко времени обеда я увидела четырех маленьких розовых поросят с забавными хвостиками крючком. Они вышли на загородную прогулку. Поросята хрюкали, обнюхивали желуди и поедали их с большим аппетитом (прямо семейный пикник). В роли наставницы выступала их мама. Она выглядела достаточно глупо благодаря огромным соскам и надменно вздернутому рылу. Она явно не обладала хорошими манерами.