Ущелье Разбитых Сердец - Маклин Алистер. Страница 4

– Я же сказал вам, что я противник насилия, – ответил Дикин.

Гэрритти злобно размахнулся и ударил его. Дикин отпрянул, наткнулся на стол и тяжело рухнул на пол. Шапка слетела с его головы. Он остался лежать, как упал – в полном сознании, но не делая никаких попыток подняться. Из уголка его рта сочилась алая кровь.

С невероятным проворством все присутствующие до единого покинули насиженные места и столпились вокруг, чтобы лучше видеть происходящее.

Выражение недоверчивого удивления на их лицах сменялось постепенно другим – их взгляды выражали полнейшее презрение. Насилие органически вплеталось в беспокойную жизнь этого горного края. А насилие, не получившее отпора, покорно принятое оскорбление рассматривалось как крайняя степень деградация и утрата мужского достоинства.

Гэрритти смотрел на пораженного и неподвижного Дикина и не верил своим глазам. В нем начинал закипать гнев, грозя прорвать последнюю плотину его самообладания.

Пирс подался вперед, чтобы предупредить его следующее движение. Как только Гэрритти шагнул к Дикину и отвел назад правую ногу с явной целью нанести опасный удар в пах, Пирс также шагнул вперед и подставил Гэрритти отнюдь не мягкий локоть, угодив тому прямо в диафрагму. Гэрритти вскрикнул от боли и согнулся, схватившись за живот руками. Его дыхание сбилось.

– Я же предупреждал вас, Гэрритти, никакого насилия в присутствии шерифа Соединенных Штатов! Еще одно движение – и вы мой гость на всю ночь… Правда, теперь это неважно. Это не имеет к вам никакого отношения.

Гэрритти выпрямился, что явно не доставило ему никакого удовольствия.

И когда он, наконец, заговорил, голос его напоминал кваканье лягушки, страдающей ларингитом:

– Что за чепуху вы несете, черт вас побери! Как это не имеет отношения?

– Это дело федерального суда. Пирс вынул из кармана объявления «Разыскивается…» и быстро перебрав всю пачку выбросил одно на стол, убрав остальные в конверт. Он взял со стола объявление, внимательно всмотрелся в него, еще раз взглянул на Дикина, а затем повернулся и поманил жестом полковника Клэрмонта, который подошел к нему ближе. Пирс показал полковнику объявление. Фотография человека, которого разыскивали, была мутно-серого цвета с неясными и смазанными очертаниями, но это несомненно был человек, называющий себя Джоном Дикином.

– Ну что ж, полковник, я думаю, что это дает мне право на билет на ваш поезд.

Клэрмонт взглянул на Пирса и ничего не ответил. Он просто вежливо ожидал, что будет дальше.

Пирс стал читать:

– Разыскивается за карточные долги, кражу, поджог и убийство…

– Как точно соблюдается очередность тяжести преступлений! – буркнул О'Брайен.

– Джон Хаустон, он же Джон Мэррей, он же Джон Дикин, он же… Ну, это неважно. У него предостаточно и других имен. Бывший преподаватель медицины в университете штата Невада!

– В университете? – удивленный тон Клэрмонта соответствовал выражению его лица. – В этих забытых богом горах?

– Прогресс остановить невозможно, полковник. Университет открыт в этом году, – он продолжал чтение:

– Уволен со службы за карточные долги и запрещенные азартные игры в карты. Установлено также, что именно он заменил купюры в университете на фальшивые, а потом был обнаружен в Лейк-Кроссинге при попытке ограбления промтоварного магазина. Пытаясь замаскировать следы преступления при побеге, облил помещение магазина керосином и поджег его. В результате возникшего пожара пострадала центральная часть Лейк-Кроссинга и семь человек погибли.

Чтение этого документа взволновало присутствующих, вызвав целую гамму реакций от недоверия и презрения до гнева и ужаса. Только Пирс, О'Брайен и, как ни странно, сам Дикин, не выразили никаких эмоций.

Пирс снова обратился к бумаге:

Позднее был обнаружен в вагоноремонтных мастерских в Шарже. Поджег вагон со взрывчаткой, разрушив при этом три цеха и весь подвижной состав.

Местопребывание в настоящее время неизвестно.

Гэрритти вновь прохрипел:

– И все это сделал он? Вот этот? Сжег Лейк-Кроссинг и подорвал Шарже?

– Если верить объявлению, а я ему верю, то все сделал именно он. Мы все знаем, какие бывают совпадения, но в данном случае говорить о совпадениях было бы уже слишком. Теперь понятна история с вашими 120 долларами, не правда ли, Гэрритти? Кстати, я бы на вашем месте немедленно забрал эти деньги у Дикина – ведь мы теперь очень долго его не увидим! Пирс сложил бумагу и взглянул на Клэрмонта. – Итак?

– Здесь даже не нужны и присяжные – и так все ясно! Но, тем не менее, это не имеет к армии никакого отношения.

Пирс снова развернул бумагу и протянул ее Клэрмонту.

– Кое-какие детали я выпустил – тут слишком много всего написано, он указал на один из абзацев. – Прочтите хотя бы вот это…

Клэрмонт прочитал вслух следующее:

– Вагон с взрывчаткой направлялся в Сакраменто, штат Калифорния, на склады артиллерийских боеприпасов армии, – сложив бумагу, он возвратил ее Пирсу. – Это меняет дело. Теперь я понимаю, почему это все-таки касается армии…

Глава 2

Полковник Клэрмонт, чей бурный темперамент постоянно готов был вырваться наружу, в данный момент прилагал геркулесовы усилия, чтобы держать его в узде. Придирчиво-строгий и исключительно добросовестный человек, приверженец предписанных правил, он не умел потихоньку выпускать вспыхивающий при каждой неприятности и быстро разгорающийся гнев, который бурлил в нем и всячески вредил его здоровью.

В настоящий момент аудиторию полковника составляли восемь человек, весьма встревоженный губернатор, Марика, священник и врач, который чему-то усмехался, стоя у главного входа в «Имперский отель», а также Пирс, О'Брайен и Дикин, находившиеся немного поодаль и внимательно наблюдавшие за полковником. Восьмым был злополучный сержант Белью. Он стоял в положении «смирно», насколько это было вообще возможно сделать, сидя верхом на норовистой лошади. Взгляд его был устремлен куда-то вдаль, через левое плечо полковника. К вечеру похолодало, но Белью был мокрым от пота.

– Всюду? – Клэрмонт ни на йоту не поверил тому, что только что сообщил ему сержант Белью. – Вы действительно искали всюду?

– Да, сэр.

– В этих краях офицеры Соединенных Штатов едва ли привычное зрелище.

Их просто не могли не заметить.

– И тем не менее, никто из тех людей, с кем мы разговаривали, их не видел. А мы спрашивали всех, кого встречали.

– Это просто невозможно, сержант! Невозможно!

– Да, сэр… то есть нет, сэр… – Белью теперь смотрел прямо в лицо полковнику. Потом сказал спокойно и удрученно:

– Мы не нашли их, сэр.

Физиономия полковника приняла угрожающее выражение. Не нужно было иметь богатое воображение, чтобы понять, что лава его ярости вот-вот выплеснется наружу.

Пирс поспешно вышел вперед и предложил:

– Может быть, это удастся сделать мне, полковник? Я смогу собрать двадцать-тридцать человек, знающих все ходы и выходы, а видит бог, их в этом городишке великое множество! За какие-нибудь двадцать минут мы найдем ваших офицеров, если они действительно в городе.

– Отлично, шериф! Сделайте это, пожалуйста! И спасибо вам! Мы отбываем через двадцать минут. Будем ждать вас в депо.

– Хорошо. Услуга за услугу, полковник. Вы не могли бы отрядить двух-трех человек, чтобы доставить арестованного в поезд?

– Арестованного? – Клэрмонт не скрывал своего презрения. – Насколько я понял, он едва ли человек насилия.

Пирс кротко заметил:

– Это зависит от того, что вы понимаете под насилием, полковник. Там, где насилие относится к нему самому… Ну, вы поняли, что он не любитель драк в кабаке. Но если судить по его прошлому, он вполне в состоянии сжечь «Имперский отель» или подорвать ваш любимый эшелон – стоит мне только отвернуться.

Оставив Клэрмонта с этой веселой альтернативой, Пирс поспешил в отель.

– Кстати, отзовите своих людей, Белью! Сопроводите арестованного в эшелон, – приказал Клэрмонт. – Свяжите ему руки за спиной и наложите на него путы – восемнадцатидюймовые, конские. А то наш новый друг того гляди улетучится без следа!