Без пощады - Рид Томас Майн. Страница 26

Дней десять спустя после описанных событий в Холлимиде проходила соколиная охота. Несмотря на свои миролюбивые наклонности, Эмброз Поуэль не был противником такого рода полевого спорта, лишь бы только охота не сопровождалась излишней жестокостью. Сам он в ней активного участия не принимал, но дочерям позволял развлекаться. Старшая дочь была страстной любительницей соколиной охоты, младшая же интересовалась ею более умеренно и, кажется, больше потому, что в те времена было принято и дамам участвовать в этих развлечениях.

Общество состояло из Сабрины, Веги, сэра Ричарда Уольвейна и Юстеса Тревора. Последний все еще гостил в Холлимиде. Он находился там в качестве раненого, нуждающегося в уходе. Что же касается сэра Ричарда, все еще не возвратившегося под родительский кров в Эбергевенни, то его задержка станет понятной из последующих событий.

Местом охоты выбрано было болотце с большими лужами и ручейком, струившимся среди кочек. В лужах охотились за лягушками и другими болотными обитателями — множеством пернатой дичи: цапель, уток, глухарей и пр.

Соколов было два. Когда из болота поднялась цапля, очевидно, устремившаяся в свое гнездо, с соколов были сняты шапочки, и обе птицы, звеня бубенчиками и таща за собой путла, стрелой понеслись вверх за обреченной жертвой.

Приближаясь к цапле, соколы стали делать круги, намереваясь атаковать ее с двух сторон. Испустив крик испуга, цапля поспешила выбросить содержимое своего зоба, чтобы облегчить себя, и попыталась подняться выше своих врагов. Но соколы быстро заработали крыльями и, летая концентрическими кругами, опередили ее. Затем тот, который был наиболее воинственным, достигнув нужной ему высоты, как бы замер на мгновение, а затем вдруг ринулся вниз на добычу.

Но этот маневр ему не удался. Цаплю трудно сбить с толку с первого раза. Неуклюжая и неповоротливая на вид, на самом деле она обладает удивительным искусством делать неожиданные повороты и долго может увертываться от ястреба или сокола, если он один. Но когда преследователей двое, участь цапли решается быстрее.

Так было и на этот раз. Место первого сокола, потерпевшего неудачу, моментально занял второй и с победоносным криком бросился на жалобно кричавшую цаплю. Через несколько мгновений сокол своими острыми когтями впился в тело злополучной жертвы. Обе птицы судорожно забили крыльями, стараясь ослабить друг друга. Вскоре к ним присоединился и первый сокол, отдохнувший на высоте, на которую он снова было поднялся. Началась яростная борьба в воздухе.

Несмотря на неравенство сил, цапля долго сопротивлялась, и когда, наконец, все три птицы стали опускаться на землю, сокольничий поспешил к тому месту, куда они падали. Он знал, что в предсмертных судорогах цапля зачастую пронизывает противников своим длинным и острым клювом, и хотел это предупредить. Однако цапля упала на землю уже мертвой, вместе с вцепившимися в нее победителями. Сокольничий громким криком известил зрителей о благополучном исходе птичьей битвы.

— О, я так и знала, что наши милые соколики не осрамят себя! — весело крикнула своим звонким голоском Вега, подпрыгивая и хлопая в ладоши. — Видели ли вы когда-нибудь таких молодцов?

Вопрос девушки был безадресным, поэтому, не дожидаясь ответа, она пустила в ход свою прелестную белую лошадку и помчалась к сокольничему, который с трудом освобождал от мертвой цапли соколов. За Вегой понесся и Юстес Тревор, между тем как Сабрина и сэр Ричард Уольвейн оставались на своих местах, и, сидя на лошадях, вели вполголоса беседу.

Объехав с сотню ярдов вокруг изгиба болота, молодые люди остановились. Сокольничему, наконец, удалось заставить соколов выпустить свою добычу. Соколы принадлежали Веге, и сокольничий служил лично ей. Она и распоряжалась охотой по своему усмотрению. Полюбовавшись поднесенной ей цаплей, молодая девушка сказала сокольничему:

— Отдайте ее соколам. Видите, с каким аппетитом они смотрят на нее. Они голодны, и вполне заслужили свой корм.

Цапля была из редких по красоте своего оперения; в особенности был красив ее пышный хвост. В другое время Вега не отнеслась бы так равнодушно к такой красивой птице и, наверное, распорядилась бы сделать из нее чучело.

— Прошу у вас милости, — обратился Юстес к своей спутнице.

— Какой, мистер Тревор? — поспешно спросила девушка.

— Позвольте мне взять несколько перьев этой птицы.

— Пожалуйста. Сокольничий даст вам их. Какие? Наверное, из хвоста?

— Да, именно их-то я и желал бы получить.

— Слышите, Ван Дорн? Выщиплите хвостовые перья, которые получше, и отдайте мистеру Тревору.

Ван Дорн, голландец по происхождению, превосходно знавший свое дело, ловко выдернул десяток самых красивых перьев из хвоста погибшей цапли, обвязал их тоненькой бечевкой, имевшейся у него в кармане, и вручил молодому кавалеру. Затем он отправился к соколам, которые, нахохлившись, сидели в стороне.

— На что вам понадобились эти перья, мистер Тревор? — после некоторого молчания спросила девушка.

— Я хочу украсить ими свою шляпу.

— Она и так украшена перьями, несравненно более красивыми.

— Может быть. Но зато несравненно менее ценными для меня. Перья цапли я буду носить в память об одном из самых прекрасных дней моей жизни.

С этими словами он снял свою шляпу, сорвал находившиеся на ней роскошные страусовые перья и на их место воткнул только что полученные. Вега следила за ним с упреком, но с блаженством в сердце.

— Ну зачем вы это сделали? — притворно-укоризненно проговорила она, когда Юстес с пренебрежением сломал страусовые перья и пустил их по ветру. — Эти иноземные перья были так хороши, и они так дорого стоят. Вот и шляпу испортили и, что хуже всего, забыли, что перья с побежденной птицы — плохой трофей.

— Тем более они подходят мне, — возразил Юстес.

— Почему? — удивилась девушка.

— Да просто потому, что и я — побежденный.

— Вы — побежденный! Когда? Кем? Где? — засыпала она его вопросами, недоумевая, о какой «побежденности» он говорит: намек ли это на поединок, в котором он был ранен, или на что-нибудь другое?